Окончание.
Начало в АрсВест N№44.
В соответствии с приказом от 30 июля 1937 года был установлен лимит на 258950 человек, подлежащих осуждению по первой и второй категориям (первая категория — расстрел, вторая — десять лет лагерей). Этот лимит был распределен на все республики, края и области страны.
При этом репрессиям были подвергнуты не только руководящие кадры, но и многие тысячи рядовых коммунистов.
Такой список был составлен в крае и по всем районам Дальнего Востока. Пострадали десятки тысяч преданных партии и государству людей. Все они вошли в изданную мной в 2014 году Книгу Памяти жертв политических репрессий в Приморском крае в 20-е – 50е гг. советской власти.
Выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР в г. Хабаровске 3 июня 1938 г. рассмотрела дело об участии в антисоветской шпионско-диверсионной организации троцкистов и правых. Участники этой организации:
Крутов Григорий Максимович — председатель Дальневосточного райисполкома;
Верный Владимир Александрович — второй секретарь Ростовского обкома ВКП(б), бывший третий секретарь Дальневосточного крайкома ВКП(б);
Западный Семен Израилевич — заместитель начальника Управления НКВД по Дальневосточному краю, комиссар безопасности третьего ранга;
Лебедев Евгений Владимирович — заместитель председателя Дальневосточного крайисполкома;
Райхман Элизар Григорьевич — заместитель председателя Дальневосточного крайисполкома и председатель Хабаровского горисполкома;
Вольский Михаил Петрович — исполняющий обязанности председателя Дальневосточного крайисполкома;
Слинкин Илья Васильевич — первый секретарь Хабаровского обкома и горкома ВКП(б), делегат XVII съезда ВКП(б);
Каплан Ефим Борисович – первый секретарь Хабаровского горкома ВКП(б);
Виноградов Григорий Самсонович — второй секретарь Хабаровского горкома ВКП(б);
Федин Павел Григорьевич — первый секретарь Уссурийского обкома ВКП(б);
Шостак Иван Васильевич — уполномоченный Наркомвнуторга, бывший нарком снабжения Узбекистана;
Веденский Василий Яковлевич — заместитель заведующего плановым отделом Дальневосточного крайисполкома;
Швер Александр Владимирович — редактор газеты “Тихоокеанская звезда”;
Лямин Леонид Иванович — председатель Хабаровского облисполкома;
Чернин Михаил Яковлевич — прокурор Дальневосточного края;
Шрайбер Морис Давидович — заведующий отделом здравоохранения Дальневосточного крайисполкома, бывший заместитель наркома здравоохранения Украины;
Новлянский Михаил Михайлович — уполномоченный нарком пищепрома – все приговорены к расстрелу.
Через два дня, в ночь на 6 июня, приговоры были приведены в исполнение. Только по Приморскому краю по записке, написанной лично Диментманом (бывшим начальником УНКВД по Приморскому краю) и согласованным по телефону с краевым Управлением НКВД, было арестовано в одну ночь 40 партийно-советских работников. Аресты были произведены без всякой причины и санкции прокурора.
В Приморском крае жертвами процесса стали секретари Уссурийского обкома ВКП(б) П.Г. Федин, С.И. Овчинников, председатель Уссурийского облисполкома А.В. Гриневич, секретарь Приморского обкома ВКП(б) П.М. Таныгин, председатель Приморского облплана В.В. Шмидт, директор авиазавода В.Г. Ирьянов, директор Дальзавода И.С. Сергеев, командующие Приморской группой войск И.Ф. Федько и М.С. Левантовский, начальник Приморского областного управления НКВД Я. Вязель и сотни других.
Возглавляли «Дальневосточный правотроцкистский центр» якобы первый секретарь Далькрайкома ВКП(б) Л.Ч. Лаврентьев, начальник краевого управления НКВД Т.Д. Дерибас, маршал М.В. Блюхер, председатель Далькрайисполкома Крутов и др. Им инкриминировалось создание широкой сети шпионов и террористических организаций для отторжения Дальнего Востока от СССР, передачи его Японии и реставрации капитализма.
Вслед за мужьями репрессиям подверглись и жены. Осиротевшие дети отправлялись в детские дома и трудовые колонии Красноярского края и Иркутской области, где сполна хлебали горя. При этом «дети врагов народа старше 12 лет расстреливались».
Руководил террором на Дальнем Востоке особо уполномоченный Сталина в Хабаровске М. Шкирятов. Специальные бригады были направлены из Хабаровска во все областные аппараты НКВД ДВ «контрреволюционной правотроцкистской организации», которая якобы на местах оставалась неразоблаченной. С прибытием такой бригады во Владивосток здесь начались массовые репрессии. За короткий срок был арестован почти весь партактив, и краевой, и городской. А затем и директорский корпус.
Менее чем за год дело о «дальневосточном центре» разбухло до немыслимых размеров. Тюрьмы были переполнены, массовые расстрелы следовали один за другим. В Приморье приговоренных к ВМН уничтожали, как правило, ночью во дворе внутренней тюрьмы НКВД (сейчас здание УВД во Владивостоке), в пригородах краевого центра и в г. Уссурийске. Были ночи, когда число казненных превышало сотню. На Горностае до сих пор сохранился расстрельный пантеон.
Вскоре из Москвы следует новая директива – «очистить» край от кулаков, казаков, корейцев, китайцев, поляков, латышей, чехов, эстонцев, немцев, австрийцев, финнов, японцев др. СО (социально опасные элементы), которые поголовно «зачислялись» в агенты иностранных разведок и в члены контрреволюционных, шпионских и террористических организаций.
Летом 1938 г. в соответствии с директивами центра сотрудники Приморского УНКВД провели массовые операции по изъятию «националов». Только за 16-17 июля 1938 года было арестовано четыре тысячи человек.
После побега Г. Люшкова к японцам, для усиления борьбы с «врагами народа» во Владивосток из Москвы прибыл сам замнаркома Фриновский, успевший принять участие в расследовании дел Ягоды, Тухачевского, Якира и др., и запросил Москву увеличить краю лимиты по 1-ой категории на 11 тыс. человек и по второй – на 300 тыс. человек и получил лимиты сполна за подписью самого Сталина с подачи наркома внутренних дел Н. Ежова.
С этого времени в Приморском и Уссурийском управлениях НКВД пытки во время допросов стали массовым явлением. Сотрудники, пытавшиеся протестовать против них, объявлялись не желающими бороться с контрреволюцией со всеми вытекающими отсюда последствиями. Следователи жестоко избивали арестованных (были смертные исходы), надевали наручники (были случаи атрофии кистей рук), вели многосуточные непрерывные допросы, заставляли часами стоять, сажали кобчиком на угол стула и т.п.
Особыми зверствами отличались Мочалов, Бугаев, Хренов, Ляходзеевский, Шеремет, Питулько, Мазурко. Многие арестованные, избегая мучений и страданий, сразу соглашались с обвинениями и тем самым подписывали себе смертный приговор, спасая своих близких от мук.
За период Большого террора с августа 1937 г. по декабрь 1938 г., в Приморье было расстреляно более 40 тысяч, а осуждено и сослано более 320 тысяч человек. За такой «ратный» труд И.В. Сталин по спискам Берии дал добро на расстрел около 11 тысяч работников НКВД, в том числе в 1940 году был расстрелян и начальник ГУГБ, заместитель наркома внутренних дел Михаил Фриновский. Расстреляны и его жена, и сын, а также Мочалов.
А вот сотрудники прокуратуры – члены троек, двоек ВС и ОСО, остались на своих местах и, начиная с 1954 г., приняли активное участие в реабилитации тех, кого они отправили на расстрел, в концлагеря, на каторгу, а родственников «врагов народа» целыми семьями сотни тысяч на поселения в глухомань, откуда не могут вернуться до сих пор.
Копия протокола допроса свидетеля Галкина Константина Тихоновича от 1 октября 1939 года: «...меня избивали, применяя всевозможные средства и методы, перечислить которые я даже не в состоянии. 30 дней я выдержал стойку, а с 30 по 1 июля меня добивал Вернер. Применялся «гусиный шаг», заматывал плащом голову и избивал. Ему помогал Негров, в результате я вынужден был дать эти показания, которые написал собственноручно».
На допросе от 1 декабря 1939 года Климов Иван Николаевич показал: «Кроме того, что я находился в наручниках, меня активно допрашивали с 19 по 24 мая Лиходзеевский, Мочалов, Аксенов, Виленский, Понежа и Котт. «Активный допрос» заключался в нижеследующем: посадка на кончик стула с одновременным избиением по всем частям тела. При падении со стула начиналось избиение ногами. Посадка на ножку перевернутого стула (табуретки). Во время такой посадки кобчиком на ножку табуретки Лиходзеевский и Виленский становились на стул и надавливали на плечи, били по шее кулаками, линейкой, книгой и т.д. Сажали на венский стул без дна и били из-под низа ногой. Одновременно заставляли давать показания...».
Примеров можно привести тысячи. Но всех нас интересует вопрос: почему же такие массовые репрессии различных категорий населения были развёрнуты в Далькрае?
В течение нескольких лет Сталин мирился с концентрацией власти в руках маршала Блюхера и Гамарника, поскольку видел в этом один из способов противостояния японской угрозе. Однако в мае 1937 года НКВД «раскрыл» заговор, возглавляемый маршалом Тухачевским, в который входили высшие офицеры Красной Армии. Самоубийство Гамарника, последовавшее за арестом Тухачевского, похоже, убедило Сталина и Ежова в том, что у «предателей» имелся «параллельный центр» в Далькрае.
В сентябре 1937 года органами НКВД был «вскрыт» и ликвидирован Дальневосточный нелегальный правотроцкистский центр, имевший связь со штабом заговорщиков в РККА. Применяя пытки и истязания, следователи-палачи НКВД сфабриковали и заставили подписать показания о том, что названная контрреволюционная организация входила в состав правотроцкистского заговора на Дальнем Востоке, ставившего своей целью уничтожение Советского Союза и создание на его территории буржуазного государства под протекторатом Японии.
Мысль (как параноя) о Дальневосточном заговоре созрела в Кремле и в НКВД.
Во всех промышленных, транспортных организациях, армии и флоте, научных, учебных и культурных учреждениях Дальнего Востока были «вскрыты» подобные организации. В рыбной промышленности, Дальтрансугле, морском транспорте были вначале следователями-палачами сфабрикованы дела, более 40 тысяч только приморцев расстреляны и более 100 тысяч невиновных людей отправлены в тюрьмы и концентрационные лагеря.
Такими жертвами жители Дальнего Востока обязаны Сталину и окружавшим его опричникам, которые в 1937 году пришли к мысли, что Дальний Восток стоит на грани выхода из СССР. Чтобы уничтожить этот «заговор», центральные власти уничтожили политических и военных руководителей промышленности, транспорта, сельского хозяйства Дальнего Востока, администраторов и интеллигенцию. Если одним словом, то тех, кто мог или хотел думать прагматично и самостоятельно.
Необходимо отметить, что во время войны и послевоенный период как в стране, так и на Дальнем Востоке СССР, в его краях и областях репрессии не затихали, а усиливались. А также практически все, кто хоть на один день попал в фашистский плен, независимо от того, был он ранен или нет, прошли через СМЕРШ в ГУЛАГ, а уже оттуда не вышел никто!
В плену у Гитлера уже к 7 ноября 1941 года находилось 4,5 млн советских военнопленных, а всего в плену было 5,5 млн, из них в 1945 году было освобождено 1,2 млн, из которых после сита СМЕРША, 0,8 млн были отправлены в концлагеря ГУЛАГа на срока: 8, 10 и 25 лет. Вот они, пока были живы, и говорили, что в плену у Гитлера было лучше, чем в ГУЛАГе.
Президент РФ В.В. Путин в 2017 году в Москве, на открытии Стены Скорби и памяти сказал, что в СССР политическим репрессиям было подвергнуто 12 млн человек. Из них, согласно моих расчётов, от голода, холода, болезней, тяжкого труда погибло 4,5-7,5 млн.
Невозможно в одной статье даже штрихами обозначить вышеназванную проблему. Подвергшиеся политическим репрессиям должны быть названы поименно.
Это должно быть сделано ради истории и ради того, чтобы то, что было, не повторилось впредь.
Юрий ТРИФОНОВ-РЕПИН,
Российский Мемориал.
Рисунок narod.ru