Мой Высоцкий
Владимир Высоцкий ворвался в мою жизнь неожиданно, когда мне исполнилось восемь лет. Нежданно-негаданно, едва мама поставила новую пластинку, на меня полился поток пронзительно-метких фраз, приправленных нервным напором, будто пробуравливающим в доме штукатурку. Особая пружинистость темперамента, которая отскакивала от каждой стихотворной строки, не давала покоя…
А потом спустя несколько месяцев на семейном торжестве под повальный хохот собравшихся, вместо стихотворений о куклах и фантиках, я читала наизусть «Канатчикову дачу». Быть может, когда восьмилетняя девочка читает наизусть Высоцкого, то врач Маргулис, который «за спиною штепсель прячет», кажется особенно смешным, но слова из песен Высоцкого так поразили мое сознание, что я ничего другого и слушать не хотела.
Вечная битва и какое-то блаженство одиночества
Потом много раз разные люди рассказывали мне о том, как Высоцкий наступательно, смотря куда-то поверх голов – в зал, обращаясь к самому сердцу, вошел в их жизнь. Кто-то говорил, что его голос особенный, что он кричал хрипом, а иногда – словно без голоса, потому что эмоциональная концентрация в словах его песен были настолько велики, что буквально взрывали мир, который внутри тебя. В те далекие годы, когда свободу слова можно было проявлять только на кухне, пластинки Высоцкого появлялись почти в каждом доме. Его песни – будто драматические монологи и диалоги – живые и искренние, с каким-то блаженством одиночества не могли оставить равнодушным никого.
И в этом его вечном споре «до немоты и до последней черты» было что-то свое близкое, родное… Каждый, кто слушал Высоцкого, в определенный момент узнавал себя. Моряки, дальнобойщики, спортсмены, уголовники… Он был близок каждому из них, как будто говорил отдельно с каждым.
Он мыслил так, как мыслят лучшие … из поколения
Я не возьмусь пересказывать содержание песен Владимира Высоцкого, хотя лучшие из них – это своего рода чья-то маленькая жизнь, или хотя бы ее фрагмент. Его песни разные – лирические и веселые. Его песни – монологи от имени людей разных профессий и даже предметов, размышления самого автора о жизни и времени.
Его уличная манера исполнения, сочеталась с философичностью и сделала его популярным и узнаваемым. Она до сих пор будоражит умы и сердца его поклонников.
В песнях Владимира Высоцкого нет самоуверенных интонаций, он больше думает о жизни и ищет решения, чем утверждает что-либо, в чем до конца уверен. Но думает он, отбрасывая всякую возможность компромисса и душевной изворотливости. Мыслил так, как мыслят и ищут лучшие люди из поколения.
Его песни – его роли…
Он никогда не относился к блатной среде, наоборот – хорошо владел литературным языком. Но и его песни о тюремной и блатной жизни отличаются особым, обнаженным смыслом, вскрывающим порочность системы и власти, подлость и низость.
Только артист, который понял своего героя изнутри, сможет так спеть, почувствовать то, что чувствовал тот – другой. Песни Высоцкого будто роли, которые он играл.
Но впрочем, как рассказывали его современники, он жил, как пел – в полную мощь своей человеколюбивой натуры.
25 января Владимиру Семеновичу Высоцкому исполнилось бы 76 лет! Но слова его песен по-прежнему бьют точным попаданием в цель…
Потому, что в них нет ни тени фальши…Он писал, как жил:
«Я весь в свету, доступен всем глазам,
Я приступил к обычной процедуре,
Я к микрофону встал, как к образам,
Нет, нет, сегодня точно к амбразуре…
И микрофону я не по нутру,
Да, голос мой любому опостылеет,
Уверен, если где-то я совру,
Он ложь мою безжалостно усилит»