За пару недель до Нового года я узнала подлую новость — ушли из суда одну справедливую судью очень жестко.
А она очень достойный человек, не раз давала от ворот поворот и мошенникам, и коррупционерам, и даже ФСБ.
Ни для кого не секрет, что давненько, как на федеральном уровне, так и на местном, говорят, что самых лучших людей из судебной и правоохранительной систем (а то и просто юристов и правозащитников) съедают через подставы с наркотой в отношении родственников.
Мне на аналогичную подставу жаловались юристы Глазуновы из Уссурийска. У них сын сидит уже шесть лет. А дали 12. И жители этого города жалуются, что нормального защитника днем с огнем не сыщешь.
А человек, которого я подозреваю в организации подставы в отношении судьи, крутился возле меня. И я заподозрила, что он связан с ФСБ.
Вообще, я решила, что он это организовал, по ряду причин — он очень напугался, когда я сказала, что буду проводить расследование; он знал о судье все, вплоть до того, есть ли у нее любовник и где она раньше работала; он появился на дне рождения редактора в квартире редактора непонятно откуда и весь вечер косил под нашего хорошего знакомого, хотя его практически никто не знал.
Не скажу чем, но напугал он меня очень сильно. Когда люди через знакомых мне сообщили, что же случилось с судьей, то я оказалась не готова к такой новости. Я не понимала, как можно смириться с такой мерзостью. А что, если завтра подставят с наркотой моих родственников? И как судиться в суде, где такое происходит? Значит, профессиональной деятельности можно сказать «пока»?
Я хотела устроить ФСБ капитальный разнос, чтобы неповадно было так подставлять людей.
Мы решили собрать народ и потребовать от ФСБшного начальства разбирательств по ряду громких преступлений, где гора доказательств, а те, кто вытворяет беспредел, до сих пор на свободе.
В своих стремлениях я навела такого шухера, что в итоге со мной связался пресс-секретарь местного ФСБ Олег Килевский. Он спросил, что у меня за проблемы. Я ему рассказала и про судью, и про этого человека, который вызвал у меня такие подозрения. Он сказал, что надо разобраться, и предложил в понедельник встретиться. Сказал, что занят на совещании с 10 до 12, в остальное время я могу к нему прийти.
Естественно, я решила идти к нему не одна, а с казачком, вернее, с казачками. Я стала прозванивать людей, которые считают себя жертвами преступлений коррупционной направленности. И еще одна журналистка «АВ», Наташа Фонина, тоже решила дополнить своими расследованиями по пыткам.
Официально разборки заключались в следующем. Существует ряд лиц, по которым есть прекрасный материал, по нашему мнению, достаточный для того, чтобы данные лица оказались на скамье подсудимых. Полагаем, это Логачев (бывший директор Седанкинского интерната), Черенцов (квартирный аферист), Котрехов (председатель ЖСК-94, ныне отбирающий в судебном порядке у ряда лиц квартиры), судья Ирина Писарева и ее гражданский (а может, реальный) супруг Полозов (жители Уссурийска считают, что они используют служебное положение Писаревой), и, естественно, ОРЧ-4 (многочисленные жалобы о пытках).
Мы собирались предъявить официальный ультиматум, чтобы сказать: «Вот доказательства деяний, содержащих признаки преступлений, нас не просто много, мы еще в тельняшках. И мы из вашего фсбшного здания не уйдем, пока вышеперечисленные лица ни окажутся в СИЗО».
Как вы понимаете, процедура определения человека в СИЗО не быстрая, мы планировали сидеть хоть неделю, хоть месяц, хоть сколько. Это была официальная причина.
Реальная причина была в том, что я заподозрила ФСБ в подставе против судьи. Еще такой страшной подставе! Когда всякая пакость уничтожает такие алмазы, адекватным ответом может быть только растоптать к чертовой матери весь этот человеческий мусор, не физически, но хотя бы просто не дать им спокойно спать.
И люди, которые пришли – люди, кому эта судья протянула руку помощи в самый отчаянный момент, вынесла правосудное решение. Также пришел другой человек, которому помогла другая судья правосудным решением, и пришел не только из соображений, чтобы разрулить свою проблему, но и для того, чтобы защитить людей, которые в судебной и правоохранительной системе все еще способны работать независимо и справедливо. Чтобы ни с кем больше таких поганых расправ не происходило.
В субботу-воскресенье в телефонном общении собирались стоять, пока всех перечисленных выше лиц, совершивших деяния, по нашему мнению, содержащих признаки преступления, ни пересажают, биться за прекрасных людей, как за Родину, и вообще устроить ФСБ «веселую жизнь». О нашей акции как-то узнали в Примамедиа, согласились осветить. Спасибо им огромное.
К утру понедельника всем было известно, что в ФСБ мы пойдем в два часа. Утром редактор сказала, что пресс-секретарь звонил и просил перенести встречу на другой день. Я говорю: «Нет, народ из Уссурийска едет». Потом он стал напрашиваться на встречу в редакции. Я опять говорю: «Нечего у нас в редакции вынюхивать». В итоге сказал, что у него срочная коммандировка в район, и попросил переложить встречу на шесть часов. А мы все равно в два часа пришли.
Пришли люди из Седанкинского интерната: Галина Палий, Татьяна Лозинская, Владимир Букин, жертвы квартирного афериста Черенцова Николай Большаков и Татьяна Шарафутдинова, а также я и Наташа Фонина.
Возле ФСБ было, не запомнила, то ли четыре, то ли пять полицейских. Еще, как мне показалось, из ФСБ стали убегать фсбшники (хотя, может, они не убегали, а просто шли по делам). Мы перед коллегами из Примамедиа обозначили, в чем проблема.
Еще посмеялись, дескать, зачем Федеральной службе безопасности полицейские, они что, даже себя сами защитить не могут? А как же они тогда защищают федеральную безопасность?
Да и постоять за них пришло аж пять человек (то есть, меньше, чем нас). Все думали, с ФСБ пойдем разбираться — вся полиция, ОМОН, приставы, военные встанут... Не, ну... пять человек нормально, нас тоже только семь пришло.
Николай Большаков, который спокойно грелся в ФСБ (неправда, что как зайдешь, тебя расстреляют), добился, чтобы пресс-секретарь к нам вышел. Народ начал предъявлять претензии пресс-секретарю по поводу коррупционного беспредела. Он соглашался, что это плохо, но вот ФСБ занимается расследованием непринципиальной ерунды типа шпионажа, а вот с чем-то мало-мальски серьезным — в следственный комитет.
К себе приглашать людей он категорически не захотел, звал только меня, а я в свою очередь без народа к нему ходить не рискнула.
Потом мы поговорили наедине. Я ему рассказала о том, что меня волнует. Он посмотрел фото того страшного человека, сказал, что у них этот человек не работает. Я спросила, откуда тогда такие берутся? Он ответил, что мы задеваем преступный мир — наверное, оттуда. В общем, убедил.
Но я женщина слабая, беззащитная. Я вижу, что происходят некоторые преступления и с ними много лет никто не борется, а вот в ФСБ работают хорошие люди, там безопасно. Так и должно быть — это же служба безопасности.
И я думаю, сейчас надо собраться всем людям, которые не чувствуют, что прокуратура, полиция, следственный комитет защищает их от преступлений, и пойти сидеть в самое безопасное место во Владивостоке — в здание ФСБ. Они нас обижать преступникам не дадут! Тем более, они в свою защиту могут подтянуть человек пять полицейских. А полиция нас тоже обижать не даст!
А вот как всех этих, которые что попало творят, пересажают, так мы и покинем стены ФСБ. Я думаю, так и надо поступить. Кто со мной, звоните!