Итак, что из реальных фактов имеется в сухом остатке?
Первое – увольнение лояльнейшего Путину прежнего «сислибского» правительства.
Второе – отправка в ссылку верного Медведева.
Третье – предоставление Мишустину уникальных возможностей по формированию «своего» правительства. Как минимум, четыре члена кабинета выбраны непосредственно Мишустиным.
Четвертое – сохранение в составе правительства единственного «медведевца» – К.Чуйченко, и то – только по президентской квоте (министр юстиции). По премьерской квоте в правительстве не осталось ни одного ни «медведевца», ни сислиба.
Пятое – формирование Мишустиным НЕ технического правительства. На первой же встрече новый премьер в присутствии Путина достаточно развязно заявил о новом правительстве не как о «президентской команде», а как о «нашей команде».
Шестое – радикальное изменение состава правительственного экономического блока с точки зрения его идеологии и, следовательно, характера предстоящей экономической политики. М.Мишустин и особенно А.Белоусов – жесткие «государственники», сторонники усиления налоговой нагрузки, проведения селективной промышленной политики, осуществления «национальных проектов» и т.п.
Седьмое – в своем обращении к новому кабинету Путин поставил фактически единственную задачу – осуществление национальных проектов. В выступлении же Мишустина национальные проекты среди приоритетов правительства оказались лишь на третьем месте. А на второе место новый премьер поставил задачу «запустить новый инвестиционный цикл». То есть назвал цель, какую Путин в принципе не ставил, и какую, кажется, вообще не формулировал.
Восьмое – невнятного Ю.Чайку на посту генпрокурора сменил И.Краснов, неоднократно рекламировавшийся «адвокатом» В.Прохоровым, приставленным к Б.Немцову при его жизни, а после его гибели – к Ж.Немцовой. Судя по характеру участия Краснова в деле об убийстве Б.Немцова, «сыскарь» отрабатывал версию именно ФСБ.
Девятое – на пик кадровых изменений 13-20 января Р. Кадыров, ненавидимый кремлевскими силовиками, сказался нетрудоспособным, на оглашение путинского послания не прибыл, на пятничной молитве в Грозном не появился. Но по завершении кадрового переворота в Москве тут же вернулся из «нетрудоспособного» состояния в свой офис.
Десятое – в ходе оглашения послания 15 января Путин элегически воспроизвел итог своего разговора с невидимым собеседником: Знаю также, что в нашем обществе обсуждается конституционное положение о том, что одно и то же лицо не должно занимать должность Президента Российской Федерации более двух сроков подряд. Не считаю, что этот вопрос принципиальный, но согласен с этим.
В предыдущий раз обрывки стилистически похожей дискуссии до общественности долетели в декабре 2015 года: «...своим заявлением «Но это совсем не факт, что человека надо убивать. Я никогда этого не приму».
Путин как бы продолжил элегическую полемику со своим необозначенным собеседником о том, являются ли факты дурных личных отношений, проявления инициативы в их порче, участия в политической борьбе, использования в ней определенных методов (личных атак) достаточными основаниями для убийства человека. По путинскому заявлению видно, что его оппонент придерживается иной точки зрения, – согласно которой за такие действия убивать можно, и именно в этом он пытается убедить Путина».
Различие между двумя указанными случаями заключается, похоже, только в том, что четыре года назад Путин так и не принял аргументы своего собеседника, а в этот раз – с ними согласился.
О чем свидетельствуют все эти произошедшие реальные факты?
Похоже, о том, что у Путина состоялся содержательный разговор (и, скорее всего, не один) со своим собеседником (вероятно, коллективным), в ходе которого стороны пришли к взаимному соглашению по следующей формуле:
«Поправки в Конституцию – ваши (т.е. Путина), правительство и генпрокурор – наши».
Возможно, предметом пакетного обсуждения был также и судьба Р.Кадырова. Однако, кажется, окончательного решения по этому вопросу достигнуто не было.
По тем же вопросам, по каким пакетное соглашение было достигнуто, оно и было осуществлено пакетом – одновременным внесением конституционных поправок и проведением кадровых изменений в правительстве и генпрокуратуре.
Возникает естественный вопрос: а кто же является этим собеседником (этими собеседниками) Путина по элегическим беседам?
В чем-то нижеследующая версия напоминает гипотезу, предложенную Марком Солониным и Андреем Пионтковским. Правда, с некоторыми отличиями.
Во-первых, это не заговор, а доверительные беседы.
Во-вторых, собеседники Путина – никакие не заговорщики, а давние знакомые Владимира Владимировича, его добрые друзья и старые товарищи.
В-третьих, графами (как, например, фон Штауффенберг) они не являются. Хотя о дворянских титулах действительно мечтают и временами даже делятся своими грезами с публикой.
В-четвертых, характер их фактического поведения несколько отличается от морально-этического кодекса полковника вермахта фон Штауффенберга.
В-пятых, некоторые из них действительно «свихнулись на ядерном оружии», причем в гораздо большей степени, чем их собеседник Путин.
В-шестых, находятся они в званиях не полковников, а генерал-полковников. А также генералов армии.
Наконец, в их рядах есть и штатские. Как в прямом, так и переносном смыслах.
Главный же итог кадрового переворота, согласованного в ходе доверительных бесед с В.Путиным и осуществленного 15-21 января, заключается в принципиальном изменении природы нынешнего политического режима в России.
До 15 января это был тандем спецслужб и сислибов при очевидном доминировании спецслужб. А теперь это гомогеннный режим одних спецслужб.
Андрей Илларионов, экономист.
echo.msk.ru