Помню, в детстве я читала рассказ...
Давно читала...
Давно читала... Жил писатель одинокий.
Хоть знаменитый, только бедный и больной.
Жизнь подносила ему горькие уроки.
Весь мир казался неприступною стеной.
Он был один, как перст. Без друга. Без любимой.
Влачил тоскливо груз несбывшихся надежд.
Чахотка. Таял на глазах. А жизнь – всё мимо.
Без мелких радостей. Без праздничных одежд.
Но вот однажды, в очень грустный, хмурый вечер
К нему пришли. Вручили срочное письмо.
В письме написано о давней-давней встрече...
Был вечер творческий. Когда-то... Всё равно
Когда и с кем. Но эту встречу вспоминала
Вдова барона. Баронесса. И слова...
Слова в письме такие тёплые писала,
Что у него вдруг закружилась голова.
И нежным запахом духов дышали строчки.
От слов, написанных вдовой, бросало в дрожь...
Да, милый Рыцарь, не спешите ставить точку.
Жизнь не кончается. А Вы... себя – ни в грош...
Свеча горела... Вот ответ... И ждёт ответа...
С тех пор вся жизнь – вот в этих письмах о любви.
Каким прекрасным – жаль, коротким – было лето!
Как голосисто заливались соловьи!..
Они не встретились. И встреч не намечали.
Они любили беззаветно. Но вдали.
Как будто жили не в конце, а лишь в начале.
И в письмах радовались радостям любви.
Она любовь ему такую подарила!
И волю к жизни! О болезни он забыл.
Хотя б на время. И оно прекрасно было –
То время, где он был любим и сам любил...
Писатель умер. И открылась переписка
Столь романтической таинственной любви,
Когда далёкие сердца так бились близко,
Когда безудержно им пели соловьи.
Всем любопытно стало, что за баронесса
Смогла больному подарить любовь и свет,
Жизнь удлиняла, наполняя интересом.
Кого так страстно полюбил больной поэт.
Искали. Долго. И нашли. Писала письма
Не баронесса, нет. А писчего жена.
Но столько в письмах было чувства, столько мысли,
Что баронессой показалась всем она.
И что с того, что это было всё обманом?
Но нет, не всё. Она любила. Он любил.
А баронесса или нет? Неважно. Странно?
Да нет. Важней всего – он счастлив с нею был...
26.10.2011.
Комод
Древесно-стружечные плиты...
Недавно купленный комод...
А вспоминается забытый
Послевоенный давний год.
Так трудно маме приходилось!
Так много было разных бед!..
Купить бы мебель... Не случилось.
Нет денег. Но помог сосед.
Комод. Тяжёлый. Деревянный.
Покрыт олифой. Но... красив!
Он нам казался самым-самым!
Как песни простенькой мотив.
Когда она пронзает сердце
Своей наивной красотой...
Я помню тот комод из детства,
Такой естественно-простой!
Его нам сделал дядя Коля,
Сосед. Хороший человек...
Пришёл с войны. Работал в школе.
Герой... Но прожил целый век
Один. Любил он мою маму.
Она же... помнила отца.
Его любила. Это драма.
Но... не терял никто лица.
И все соседи жили дружно.
Примером вечной доброты...
У них бы нам учиться нужно
Азам душевной чистоты.
Провинциальный ресторан...
Провинциальный ресторан.
Знакомый вальс на фортепьяно.
Седой гусар, немного пьяный.
И вкусных запахов дурман.
Она напротив, у окна.
В старинной шляпке, под вуалью,
С накинутой на плечи шалью,
Недостижимо-холодна.
Гусар с неё не сводит глаз.
А рядом юные кокетки-
Блондинки. Смотрят на брюнетку,
Как будто видят в первый раз.
На улице уже темно.
И в чашке кофе остывает.
Она ж, про кофе забывая,
Глядит в замёрзшее окно.
Что видит – неизвестно нам...
Седой гусар встаёт, подходит.
Садится. Разговор заводит.
О чём? Известно Небесам.
Он шутит, воодушевлён
Большими карими глазами.
Как будто бы сдаёт экзамен.
Как будто в первый раз влюблён...
Две одинокие души
Здесь повстречались не напрасно.
Их встреча так была прекрасна!
И так улыбки хороши!
Что будет – не дано нам знать.
Но даже если этот вечер
Был их единственною встречей,
До смерти будут вспоминать
И ресторан, и тихий вальс,
Что лишь для них звучал весь вечер,
И нежность рук, и эту встречу,
Что так важна для них сейчас...
Гусар? И что, что не гусар?
Ну, капитан. Такой отважный!
И пусть кораблик был бумажный,
Для них он словно Божий дар...
Тропинка вдоль реки...
Тропинка вдоль реки. И мы по ней
Спешим, поднявшись утром раным-рано.
– Верушка, не гони своих коней.
Не убежит заветная поляна...
Смеётся баб Маруся. Мне смешно.
Битончик, рюкзачок. Краюха хлеба.
Мы рано в путь отправились. Темно.
А мне б ещё поспать. В постельку мне бы.
Но бабка непреклонна: «Ей-же-ей,
Упустим драгоценнейшее время!
А ну-ка, оседлаем щас коней –
И с ветерком! Давай-ка ногу в стремя!»
Смеётся бабка. Где уж тут «коней»?
Идём пешочком по лесной тропинке.
И с ней не скучно. Весело мне с ней.
На поясе – битончик и корзинка...
Вот, наконец, поляна.. Чудеса!
Весь склон горы в искринках земляники!
Ручья журчанье, птичьи голоса
И на берёзках солнечные блики...
А зАпах!.. зАпах!.. Вот и всё. Домой.
Тропинка вниз. С горы. Покой. Усталость...
Как хорошо там было, Боже мой!
Как хорошо! Жаль, в прошлом всё осталось...
Пейзаж художника Станислва Брусилова
Седой скрипач...
Седой скрипач сидел на камне, у реки.
В глазах то грусть, то неприметная улыбка.
О днях печали, одиночества, тоски
Негромко пела его старенькая скрипка.
И было в пенье его скрипки волшебство,
Что завораживало, слёзы вызывая.
Играл скрипач. И было больно за него.
Талантлив! Слушаешь – и сердце замирает,
А слышит кто? Лишь лёгкий ветер да волна.
Да где-то там, под облаками птичья стая...
И, глухо всхлипнув, вдруг застыла тишина,
Последний звук в звеняем воздухе растаял.
Скрипач задумался. Он вспомнил – полный зал,
И сотни глаз – туда, на сцену, устремлённых...
Он говорил смычком... Но он не всё сказал.
И пела скрипка. Громко пела для влюблённых.
Но были в зале те, любимые глаза,
Для них одних его душа, как скрипка, пела...
Скрипач поднялся с камня. Горькая слеза
Из глаз, рукой прикрытых, всё-таки успела
На грудь скатиться. Ветерок подул сильней.
Из голубого небо стало грустно-серым...
О, как хотел он хоть на миг, но рядом с ней...
А Небо... Нет, их встречи... Небо не хотело...
Тебе. Тот Кто Рядом
Что же ты плачешь стихами
Сердце ночами изводишь?
Бьёшься с земными силками
Выход нигде не находишь!
Что тебе нужно в том небе?
Чем так милы эти звёзды?
Их не намажешь на хлебе
В будущей осени поздней.
Что ж ты меня раздразнила,
Душу умыла слезами?
Где эти чёртовы крылья?
Вот же - прибило дождями!
Крылья нужны для полёта -
Я же как бройлер на грядке!
Где носит этого Тота?
Нужно призвать бы к порядку!
Он так летает высоко
Небо ему не в новинку,
Видит далёко как сокол,
Не утаить и былинку!
Пусть полетит и узнает,
Что ты рыдаешь дождями?
Пусть, заодно, отрыдает
Счастье не бывшее с нами.
С нами оно не случилось,
Не постучалось любовью,
Голубем в стёкла не билось
Клювом с запёкшейся кровью!
Если ходило, то тихо,
Кошкой крадущейся к мышке.
Кто это «тихо» услышит?
Дождь барабанит по крыше!
Так не тревожь эти звёзды,
Душу мне раня стихами,
Поздно, любимая, поздно,
Всё захлебнулось слезами...
Помню, в детстве я читала рассказ...
Помню, в детстве я читала рассказ
Про мальчишку, что «стоял на
посту»,
Выполняя кем-то данный приказ.
Да забытый. И уйти за черту
Этот мальчик не хотел. Он не мог
Слово данное нарушить. Стоял.
Чей-то маленький мальчишка -
сынок.
А его ремень, наверное, ждал.
Снял с поста его седой офицер,
И мальчонка - быстрым бегом -
домой.
Было что-то в его детском лице
Героическое. И не одной
Мне мальчонка тот примером
служил,
Как быть твёрдым, уважая слова.
Этот мальчик во мне долго так жил!
До сих пор его фигурка жива
В моей памяти. Исполненный долг -
Не игрушка и не шутка. Поверь...
Не возьму сейчас, однако, я в толк,
Почему о том рассказе - теперь...
Одинокий Пастух... инст. муз
О чём ты грустишь, одинокий
пастух?
Всё лето в горах. Вдалеке от
любимой.
Лишь звуки свирели ласкают твой
слух
И ветер поёт тебе неутомимо.
О чём он поёт? О любви? О весне?
А может, о вечности? О
мирозданье?
Простые напевы звучат в тишине.
Им вторит седой Джомолунгмы
дыханье...