Серебристый лунный свет, отливающий голубизной, заливал комнату. Полупрозрачные шелковые шторы колыхались от легкого дуновения ветерка, впорхнувшего в комнату через открытую форточку. Валерия встала, подошла к окну. Куст сирени приветливо помахивал ей тонкими ветками, покрытыми нежными мелкими цветочками, собранными в пышные соцветия. Будто большие белые птицы сидели на ветках и ласково поглядывали на нее все понимающими глазами.
Валерия вздохнула, еще раз взглянула на залитый лунным светом сад и вернулась в постель. Но по-прежнему не спалось. Какая-то непонятная тревога охватила вдруг все ее существо, дрожь пробежала по телу, заныло сердце. Взглянула в окно и… обмерла. На нее нежно и грустно смотрел ОН. Ничего не понимая, она быстро вскочила с кровати и подбежала к окну. Конечно, никого не было. Кусты черемухи и сирени спокойно дремали под лучами вечно юной Луны в ожерелье из ярко мерцающих звезд. Было тихо. И снова перед глазами возник ОН.
Она любила его давно, но любовь не была взаимной. Она знала это, и ни на что не надеялась. Но не думать о нем не могла. Сначала ей казалось, что она недостойна любви, потому что немолода и далеко не красавица. Да и талантов за собой никаких не замечала. Но потом поняла, что любят не молодость, не за талант или красоту. А просто любят, и все. Или не любят. Легче от этого не стало, но и на судьбу обижаться не имело смысла. Единственной надеждой ее было то, что в конце концов эта боль когда-нибудь притупится. Не может же она длиться вечно.
…А сердце ныло все сильнее и сильнее. Вспомнился недавний странный случай. В одну из таких тревожных ночей она вдруг вспомнила прочитанный давным-давно, еще в школьные годы рассказ Ивана Сергеевича Тургенева «Клара Милич», или «После смерти». Он тогда произвел на нее очень сильное впечатление. Но почему она вспомнила его именно сейчас?
Утром Валерия, бросив все дела, побежала в библиотеку. Захотелось немедленно перечитать тот рассказ великого русского писателя. Но ни в одной книге этого рассказа не было. Вместе с заведующей перерыли всего Тургенева, пересмотрели содержание всех его произведений, которые указаны в последних томах его сочинений. Не нашли ничего. Расстроенная, она машинально взяла с полки первый попавшийся томик Тургенева, открыла наугад страницу, и – о, радость! – «Клара Милич». Снова ради интереса пересмотрели оглавление: ни «Клары Милич», ни «После смерти» в нем не было…
А ночью ей приснился сон. Странный, страшный сон, даже вспоминать не хочется.
Но почему сейчас этот рассказ снова не идут у нее из головы? И ЕГО лицо со страдальческим выражением стоит перед глазами, не дает успокоиться.
— Ему плохо. Ему очень плохо, — подумала она.
Рядом с кроватью на пристенной полочке матово поблескивал телефонный аппарат. Она схватила трубку, но тут же положила ее на место. Хорошо, она позвонит их общим друзьям. Но что скажет? Среди ночи?
Для того, чтобы звонить в такое время, нужна очень веская причина. Но раздумывать было некогда. Она чувствовала, что каждую минуту может случиться непоправимое. Благо, квартира друзей была в одном и том же доме, что и его однокомнатная холостяцкая квартира. Валерия взяла трубку, решительно набрала номер. Недовольный сонный голос на другом конце провода пробормотал что-то невнятное, и она, не думая уже, что с головой выдает себя, свою тайную любовь к НЕМУ, не думая ни о себе, ни о тех, кого беспокоит, вдруг громко и внятно сказала:
— Ни о чем не спрашивай. Объясню позднее. А сейчас, пожалуйста, сходи к нашему общему другу (они всегда так в шутку называли ЕГО за глаза). Очень прошу, сходи!
И представив, какие сейчас глаза у того, кто там, на другом конце провода, добавила:
— Попроси у него, ну, хотя бы соли…
Видимо, действительно, было в ее голосе такое, что просьба была немедленно исполнена. И, как оказалось, не зря. У НЕГО был серьезный сердечный приступ. НО скорая прибыла вовремя…
А ее после этого случая стали считать чуть ли не ясновидящей. Она ведь не могла сказать, что такою сделала ее только любовь…