Мы продолжаем серию публикаций о том, как живут бывшие военнослужащие ВВ МВД РФ. Эта история о начальнике стрельбища воинской части Александре Бокареве.
Захотел жилье – уволен
К нам Александр пришел с дочерью Натальей. Всего детей у него пять. Своего жилья нет — живет в доме брата, пока тот ходит в рейсы. Последние 10 лет Бокарев служил начальником стрельбища в Чугуевке.
– Я пришел туда с нуля. Наше стрельбище было в лесу. Там стояли одни деревья, – вспоминает Бокарев.
Последний контракт он заключил в 2008 году 29 декабря на пять лет, так написано в его настоящем контракте. Уволиться ему нужно было 24 декабря 2013 года, так предполагал контракт. Однако его уволили раньше. Как считает Бокарев, потому что он подал документы на получение жилья.
Уволили его за год до окончания контракта. Впрочем, положенное ему жилье, как мы считаем, он получить должен. У меня на столе лежит решение суда от 21 января 2013 года, которым Бокарев устанавливает факт возгорания и уничтожение его прошлого дома.
– Увольнения под чистую не было. Я должен был сдать стрельбищное имущество. Но они как сделали? Вытаскивают из личного дела контракт, который я заключил, засовывают контракт без сроков. Хотя внизу есть мой рапорт, где указано — 5 лет я должен был отслужить. С января по декабрь 2008 года я служил без контрактов – служил по доброй воле, получается, по их бумагам. Как я мог служить по доброй воле, без контракта, получать зарплату? Когда я пришел взять у них направление в больницу, мне отказали, сказали: «Ты здесь не работаешь», хотя я в тот момент не был еще исключен из списков личного состава части.
Александр тут же от нервов покрылся красными пятнами, жене даже пришлось вызывать скорую. На это он предусмотрительно заготовил подтверждающие бумаги.
Косилки дома, пульт — украли, в бумагах – есть
В суде они стали говорить, что Бокарев отказался писать рапорт на увольнение.
– Мне не дали дослужить год! С приказом о своем увольнении я ознакомился 25 января — через месяц после того, как он вышел. Заседание аттестационной комиссии ввоинской части состояло из 9 человек. Подписей этих людей там нет (так же, как и моей) — они все сейчас либо уволены, либо не служат в этой части, видимо, начальство боится, что правду скажут, – говорит Александр.
Видела я этот документ, там реально нет подписей этих девяти человек.
– Комиссией осуществлен прием дел и должности начальника войскового стрельбища, а также материальных ценностей. По результатам работы комиссии утрат и недостач не выявлено, о чем составлены инвентаризационные описи. Однако же травокосилки, которые числятся за воинской частью, до сих пор хранятся у меня дома. А также пульт управления стрельбами, который также указывался в описи, был похищен еще в 2011 году. Каким образом комиссия приняла все это имущество у меня? – спрашивает Бокарев.
Наталья Бокарева, дочь Александра, подтверждает то, что говорит ее отец — в доме, действительно, осталась не сданная косилка.
Также в пользу того, что процедура увольнения была проведена очень странно, говорит то, что ему на стрельбище передали пульт управления. Этот пульт стоит примерно 43 тысячи рублей. Беда в том, что его украли, однако по бумагам, которые, с его слов, Бокарев не подписывал, пульт этот он сдал.
– Я говорю: «Хорошо, заведите на меня уголовное дело». Ничего не говорят, – замечает Бокарев.
Звонил судья?
Он показывает бумаги. Есть его заявление на имя руководителя следственного отдела по Спасску-Дальнему. Бокарев просит провести проверку по факту подделки его подписи в ряде документов чугуевской части. «Все документы, где находится моя подпись, являются документами, влекущими материальную ответственность. В настоящее время я обратился в военный суд о признании моего увольнения незаконным», – говорит Бокарев.
Есть заключение эксперта, в котором тот признает подпись Бокарева подлинной. Также он показывает «Постановление о приостановлении предварительного следствия...», в котором говориться о том, что с 07 по 10 мая 2012 года неустановленное лицо … тайно похитило пульт управления стрельбой».
Лицо, которое свистнуло пульт, установлено, не было. Следователь Радянская устанавливает так: следствие по данному делу приостановить. Позже Бокарев в бумагах, которые он не признает, умудряется этот пульт сдать.
Бокарев считает, что начальство части договорились с экспертом, чтобы тот выдал экспертизу, либо экспертизу делали по копии – вырезали его реальную подпись, подставили в документ.
– Суд отказался считать подпись поддельной. Из части пишут в своих документах, что это моя роспись. Как можно, если я не расписывался? Либо по копиям делали экспертизу, либо договорились с экспертом. Как только я поднял этот вопрос, эксперт стал нам письма слать, что, мол, 9 лет работает, – говорит Бокарев, – Зампрокурора и следователь следственного комитета осматривали эти косилки. Мне не они нужны. Я сказал, что верну их, но если мне выдадут документ, что у меня их приняли. Те пожали плечами, уехали.
Бокарев считает, что если он докажет, что его подпись в контракте поддельная, тогда он подаст на восстановление и может получить жилье. Суд по жилью он выиграл — смог доказать, что утратил дом и имущество в пожаре.
Сейчас вояки его посылают, дескать, раз ты больше не стрелок, жилье тебе не положено. Это странно. Документы на жилье он подал раньше, чем был уволен, как я поняла.
А вообще, много прикольного произошло в этой истории. В частности, как говорит Бокарев, ему звонил судья, отговаривал восстанавливаться на работе. Можем ли мы верить Бокареву, если у него существует распечатка входящих на его телефон, среди входящих есть номер Спасского Горнизонного суда. Мы позвонили по этому номеру. Обещали перезвонить и объяснить, с какой целью из суда звонили Бокареву 8 раз.
Почему не выдать жилье?
Сейчас он собирается судиться дальше, но подлинники по его делу уничтожили или пишут, что уничтожили. Судите сами, есть акт об уничтожении нормативных правовых актов войсковой части от 28 мая 2014 года, в котором прописано, что уничтожается ряд документов, однако они обсуждаются на суде 2015 года и представляются в суде на обозрение.
В общем делалось все, чтобы Бокарев не получил жилья. Как он говорит, теперь ему отказывают на том основании, что он для части никто.
Как я понимаю, жилье должны были предоставить спустя три месяца, как дом сгорел. Это ведомственный закон. Но его не предоставили. Что делать? Наверное, убегать от страждущего стрелка и его пятерых детей.
Но чего я точно не понимаю. Чугуевский район, людей 2-3 человека на гектар (я смеюсь, конечно, но в каждой шутке доля правды). Здесь семья из семи человек. Два взрослых, пятеро детей. Наталья, дочь Бокарева, юная девушка. Люди живут и готовы жить в Чугуевке. Чего им не выдать это жилье? У нас же в деревнях проблема главная, что жить некому. А тут сразу семь жителей, которые могут существовать даже в условиях глухой чащобы. Как можно разводить какие-то глупые игрища, чтобы этих людей прокатить с жильем?
Анастасия Попова.
Фото podrobnosti.ua