Я действительно получаю неудобные вопросы. Это приблизительно 1% от всех вопросов.
Вопрос первый
В марте 1998 год Вами был подписан договор на поставку троллейбусов, с фирмой ЗАО «Синэтак», директор Владимир Неяскин. Троллейбусов Владивосток так и не увидел (точнее увидел, но только один из 10 обещанных). Исчезло бюджетных денег на сумму 7 миллионов 746 тысяч рублей.
Но зачем вам тогда понадобилась эта посредническая фирма Неяскина? Почему вы не стали работать напрямую с заводом-производителем троллейбусов в г. Энгельсе?19 февраля 1998 года мэрия Владивостока, заключает новый договор с ЗАО «Синэтак», в лице все того же Неяскина. По новому договору Неяскин уже обязуется поставить в город металлоконструкции и мостовые балки на 8 миллионов рублей. Согласно договору, на расчетный счет ЗАО «Синэтак» переводится 2,5 миллиона рублей. И растворяются, за что Неяскина опять же осудили. За троллейбусы Неяскин был также осужден.
Так, в июле 1997 года Вами было подписано трехстороннее соглашение о проведении взаимозачета между мэрией Владивостока, ДВЖД и московским ООО «Гарант», директор В. Неяскин. В результате этой сделки «Гарант» своих обязательств не выполнил. Неяскин был осужден и получил условный срок.
Отвечаю
Из вопроса следует, что якобы идиот Черепков заключает договор на поставки балок и перечисляет деньги жулику Неяскину, который не поставляет балки мэрии. Его садят в тюрьму. После чего Черепков вновь, уже сидящему в тюрьме Неяскину, перечисляет деньги за троллейбусы, его, уже осужденного ещё осуждают за непоставку троллейбусов.
Обнаглевший Черепков опять проводит сделку с зачётами через Неяскина, и тот присваивает деньги, нанося колоссальный ущерб мэрии. Но Неяскина судили один раз, а не три. Это три эпизода одного дела.
На одном из торжеств бывший старший следователь из Владивостока произнёс тост за меня со словами: «Я один из трёх десятков следователей, что день и ночь под жутким прессингом приморской власти пытались в течение двух лет найти хоть что-нибудь, чтобы посадить Черепкова в тюрьму, но так и не нашли. Мы, следователи, настолько убедились в честности Черепкова, что если завтра он что-то уворует – мы никогда в это не поверим».
Мэрия – не коммерческая организация, и она не может проводить такие коммерческие операции. Она может для себя, для нужд мэрии закупать скрепки, мебель и другое штатное оборудование, и технику, но не более того. И как мэр может закупать 32-метровые мостовые балки для мэрии и троллейбусы, когда мэрия даже не имела своих автомашин, а арендовала их в гараже краевой администрации. Я что, на этом троллейбусе себя и секретаршу возить должен, а 32-метровые мостовые балки в кабинете устанавливать для дизайна? Мэр может только заключить договор с подрядной организацией и перечислить ей деньги.
В какой войне и каком противостоянии приходилось мне строить всё то, что построено было, знают только строители и мои заместители.
Проектирование Баляевского моста было в строжайшем секрете. Даже из моих заместителей никто не знал об этом мосте. Для круглосуточного строительства мы на крышах высоких баляевских домов заранее устанавливали прожектора под легендой проведения киносъёмок. 50 строительных организаций, что в воскресенье мною были доставлены на этот объект, ничего о строительстве не предполагали. Им была поставлена задача круглые сутки работать в 3 смены, без выходных, и не оставлять технику без присмотра. Однако в Рождество они устроили себе выходной. И в эту ночь вся строительная техника была сожжена и уничтожена. Чтобы продолжить стройку, я собирал новую технику по всему Дальнему Востоку. И в этих условиях мы строили город. Могли ли эти враги Владивостока допустить, чтобы я ещё и построил Гоголевский мост, на который Неяскин должен был поставить 32-метровые балки.
Неяскина нашёл не я, а первый зам мэра Копылов. Тогда я ещё не знал, что краевые власти перевербовали Копылова, и он уже давно работает у меня как пятая колона в ранге моего первого заместителя. Но я дал добро на заключение с Неяскиным договоров на поставку балок и троллейбусов, а поскольку денег не было достаточно в мэрии на оплату балок и троллейбусов, то я разрешил им произвести взаимозачёты с железнодорожниками по их долгам мэрии. Тогда краевые власти, чтобы не наполнялась казна мэрии, дали команду предприятим не платить налоги городу. И я выкручивался только за счёт взаимозачётов с предприятиями.
Согласие на заключение договоров с фирмой Неяскина я дал и потому, что эта фирма была из Хабаровска, и краевая власть не могла задавить её, запугать, воспрепятствовать, разорить. Но я ошибся. Как только поставили первый троллейбус, краевая власть, я предполагаю, что через Копылова узнала, через кого будут поставлять балки на Гоголевский мост. Краевые власти и бандиты приморские через дальневосточного вора в законе, что дислоцировался в Хабаровском крае, достали Неяскина и сумели не только его припугнуть, но и заблокировать все его счета в банке, чтобы он не мог производить платежи за балки и троллейбусы.
И всё же он нашёл и оплатил первую партию балок с Красноярского мостостроительного завода. А когда об этом узнали, то его избили до полусмерти и обещали пристрелить, если хоть одна балка будет поставлена. Мне пришлось оплачивать новые поставки балок через мэров сибирских городов, в особой секретности. Но краевая власть и бандиты решили, что эти поставки сделал Неяскин, и бросились его разыскивать. Он успел скрыться. Вся его коммерция под этим прессингом развалилась, он залез в долги, разорился, сломался и стал работать с бандитами против меня, не возвращая долги, как от него и требовали бандиты.
И я пошёл на опережение. Я написал заявление в прокуратуру о привлечении Неяскина к уголовной ответственности за уклонение от поставок троллейбусов и балок мостовых. Такого хода прокурор Василенко не ждал. Я знал, что в этом деле я абсолютно чист перед законом и совестью. При обычном раскладе мне должны были отказать в возбуждении уголовного дела. Потому что здесь нет состава преступления и со стороны Неяскина.
Прокурор делает утечку из моего заявления краевой власти, и та публикует в своей подконтрольной газете материалы, но не за моей подписью. А прокуратура должна реагировать на публикации в СМИ. И для проверки этих материалов она назначает сплошную проверку деятельности мэрии. КРУ проверяет, ничего не находит, докладывает своему руководству, а оно краевым властям и прокурору. В ответ получают распоряжение искать вновь под страхом увольнения, о чём мне и рассказали проверяющие. Вот и наскребли они, зная, что в этом я не фигурирую как преступник.
Прокуратура вместо возбуждения одного уголовного дела по этим материалам проверок и поручения одному следователь, как это делается обычно, разделяет эти материалы и по каждому эпизоду возбуждает уголовные дела, подключая, чуть ли не всех следователей. А в прессе рисуется образ преступника и коррупционера Черепкова.
Прокуроры знали, что Черепков не виновен, и все эти проверки и уголовные дела, после того как указ Ельцина по моему отстранению от должности мэра выйдет, им придётся закрыть, за отсутствием состава преступления. Что и было сделано.
Вопрос второй
А вот сообщение из прокуратуры: пофактом перечисления в 1996-1998 гг. мэрией г. Владивостока денежных средств подложным юридическим лицам в г. Москве возбуждено 4 уголовных дела по признакам преступлений, предусмотренных ст. 159 ч. 3 УК РФ.
Отвечаю
Из тысяч экономических операций мэрии, в течение многих лет, нашли, что 4 крошечных московских фирмы были зарегистрированы по утерянным паспортам. И в чём здесь преступление Черепкова? Он что, эти фирмы сам регистрировал в Москве? Всмотритесь, как хитро и подло сформулирован этот пункт обвинения, должен подумать читающий Черепкова, который вообще ни при чем здесь. Это крошечные юридические конторки, кидалы, однодневки, которых и сейчас полно зарегистрированы были по чужим паспортам в Москве.
А мэрии нужно было решать юридические вопросы по защите интересов мэрии и им были перечислены мизерные деньги за представление в спорах интересов мэрии. Вот и всё! Но в пункте этом не указаны специально эти мизерные денежные перечисления, можно подумать, что Черепков создал эти 4 фирмы подложных и перечислил им огромные деньги.
Во-первых прокуроры Приморья вообще не имели права возбуждать эти уголовные дела. Ведь факт мошенничества заключается в регистрации этих фирм по утерянным паспортам. А регистрация их была в Москве. Значит, и в Москве, по месту совершения преступления должны возбуждать уголовное дело московские прокуроры, а приморские должны были им переслать эти изобличающие их документы. Но им нужен был клеветнический пиар шум в отношении Черепкова, а не изобличения и наказания московских преступников.
Но интересен другой факт. Как простая женщина, ревизор КРУ могла узнать, не имея никаких механизмов и возможностей для этого,что эти московские юридические фирмы зарегистрированы по поддельным паспортам? И этот вопрос я задал тогда ревизору. И услышал в ответ, что им сказало руководство. А кто сказал руководству? Заказчик уголовных дел по Черепкову? А откуда это знает заказчик? А не кажется ли вам, что он заказчик, сам и организовал всю эту подставу и навёл на неё ревизоров. Теперь вам понятно, почему прокурор не отправил эти материалы в московскую прокуратуру? Видимо понимал, что те найдут концы истинных виновников этой заказухи.
А что же следует из этой, как вы предполагаете обличительной для Черепкова бумаги? Прокурор городской прокуратуры Мельников докладывает прокурору края, что он отправил материалы дела для проверки в милицию.
Милиция ничего в действиях Черепкова не нашла преступного. Надутый прокурорский пузырь лопнул.
Потом с ОМОНом всех нас выкинули из мэрии. Посадили в кресло мэра Копылова. Копылов копал, копал под меня яму уголовную, и сам в неё попал.
Вот и ответил я на ваш вопрос.
В итоге Гоголевский мост построен вопреки всем противодействиям власти и прокуроров, и люди за это вспоминают добром, не зная, чего это мне стоило. Неяскину дали условное наказание, по сути, за то, что он не оговорил меня, хотя хотел, но не смог.