28 января районный суд задним числом осудил Александра Комелькова на двое суток административного ареста «за нецензурную брань и порчу имущества». Деяния эти ни он, ни кто-либо другой не совершали, а Комельков лишь был свидетелем несанкционированной акции протеста по случаю смерти оппозиционера Долматова, прибыв на акцию к консульству Нидерландов в качестве корреспондента «Арсеньевских вестей».
На постановление районного суда об аресте в городской суд Санкт-Петербурга была своевременно (6 февраля) подана жалоба, рассмотрение которой назначили на 12 февраля и известили телеграммой. Поспешность обусловлена законом – при обжаловании административного ареста рассмотрение назначается практически на следующий день после получения жалобы, что, впрочем, в данном случае не имело смысла – Комельков уже до суда отсидел свой срок.
12 февраля в городском суде СПб в присутствии представителя прессы судья проводила судебное следствие для вынесения окончательного вердикта – виновен Комельков в предъявленных ему обвинениях, предусмотренных статьей 20.1 КоАП РФ (мелкое хулиганство), или не виновен. Само по себе судебное следствие представляет интерес, как пример имитации процессуальных действий при полном отсутствии смысла в них.
Отсидевший Комельков заявил в жалобе, что не совершал хулиганских действий, что его оговорили полицейские, составлявшие протокол, и что мотив для оговора у них был – никого их участников акции они задержать не смогли, а предъявить «преступника» начальство требовало. Но от этих доводов судья отмахнулась, весь разговор вертелся вокруг бэйджика со словом «ПРЕССА», которого у Комельков не оказалось. Вот что происходило в суде.
Судья:
– Что подтверждает, что вы – внештатный корреспондент газеты?
Комельков:
– Могу удостоверение показать.
Судья (читает):
– Действительно до 31 декабря 2013 года. Вы производите запись, вы у меня разрешение спросили?
Это уже к представителю СМИ. Судье объясняют, что согласно нормам законодательства, все присутствующие на суде вправе производить аудиозапись, не спрашивая разрешения. Судья важно сообщает, что в административном процессе все совсем не так, корреспонденту делает выговор и спрашивает Комелькова, согласен ли он с тем, что производится запись. Комельков не возражает.
Судья разъясняет права в процессе и продолжает допрос:
– Расскажите нам об обстоятельствах, что случилось 26 января 2013 года?
Комельков:
– 25 января вечером я по электронной почте получил письмо с неизвестного почтового ящика о том, что у консульства Нидерландов будет акция протеста, какого формата – там не говорилось. Так как время у меня было, решил пойти посмотреть, что там за акция, что будет.
Примерно в 15:30 я был там, увидел четверых неизвестных, которые распространяли листовки, молодые люди были в черном. Они раскидали какие-то листовки, вылили томатный сок на ступени у двери, потом убежали.
Я сфотографировал, пошел через мост. Так как те четверо убежали в ту же сторону, за ними погналась полиция, их она не догнала, но схватили меня. Я остановился, вернулись в посольство, там беседовали со мной, я сказал, что я не участник, а журналист.
Мне сказали, что сейчас в отделение проедем, там разберутся. Минут через пять приехала машина, отвезли меня в отделение, там до 7 вечера сидел, сначала сказали, что сейчас отпустят, а потом сообщили, что до суда не отпустят, до понедельника. Потому что у них есть приказ сверху, они и рады бы отпустить, но им сверху позвонили.
Судья:
– Как можно определить вашу принадлежность, что вы являетесь журналистом, где ваш бэйджик с прессой?
Комельков:
– Я удостоверение всем предъявил и охранникам и полиции, всем абсолютно.
Судья:
– А что мешало сделать самому бэйджик с прессой?
Комельков:
– В аналогичных случаях удостоверение предъявлялось…
Судья:
– Скажите мне, пожалуйста, когда в отношении вас составляли протокол об административном нарушении, почему здесь вы вообще нигде не говорите, что вы принимали участие как журналист?
Комельков:
– Я объяснительную написал.
Судья:
– Покажите мне, где вы написали о том, что вы являетесь журналистом.
Показывает.
Судья:
– Это было в суде, а при задержании? У вас в материалах дела вообще не указано. Вот эти все материалы, которые вы прикладываете, это уже… (Речь идет о приложениях к жалобе на постановление об аресте – прим. «АВ»). Вот здесь вы пишете 28 января в Дзержинском суде, все вот эти ваши фотографии вы прикладываете непосредственно к жалобе. Поэтому я задаю вам вопрос – на тот момент, когда вас задержали…
Комельков:
– Потому что полицейские меня слушать не стали…
Судья:
– Вам предоставили возможность изложить свою позицию, дать объяснения по делу, почему вы в своих объяснениях не написали? Вы сделали запись, но ничего не написали…
Читает протокол: «Готов дать объяснения, обязуюсь явиться в административную комиссию». – Это что, номер телефона чей-то?
Комельков:
– Да, это мой номер телефона, что я никуда не скроюсь… Нет здесь объяснительной, потому что я писал эту и еще одну…
Судья:
– У меня в материалах дела нет никаких ваших объяснительных.
Комельков:
– Если они (полицейские – прим. «АВ») не вложили, что ж я могу сделать?
Судья:
– А написать в объяснениях могли?
Комельков:
– У меня было две объяснительных.
Судья:
– Мы исходим из того, что мы имеем. Скажите, на месте, когда молодые люди устроили там…, у посольства, они поливали томатным соком двери, разбрасывали какие-то листовки – вы листовки-то поднимали?
Комельков:
– Их собрала полиция, я попросил одну, но мне сказали, что не дадут.
Судья:
– На тот момент, когда все это происходило и пришли сотрудника милиции, вы находились непосредственно у консульства?
Комельков:
– Меня задержали на мосту, а в тот момент, когда приехали сотрудника милиции, я был уже у консульства, беседовал с охранником. Он видел удостоверение, но он сказал, что он не уполномочен решать, как со мной быть.
Судья:
– Ну, вас сотрудники милиции, которые вправе задерживать, они и доставили в милицию. Так вот, господин Комельков, вот почему, мы видим с вами материалы, почему нигде ….
Комельков: – Значит, они вторую объяснительную просто потеряли….
Судья: – В материалах дела нет ничего. О том, что вы являетесь внештатным сотрудником, вернее непонятно из удостоверения – штатный или нештатный сотрудник, уже приложены к жалобе.
Комельков:
– Я писал две объяснительные, если их нет, то это вопрос не ко мне.
Судья:
– Я исхожу исключительно из материалов дела. Есть у нас закон о средствах массовой информации, предъявление удостоверения в соответствии с законом о средствах массовой информации, вменено в обязанности журналиста. Вы хотите сказать, что это удостоверение у вас было, и вы его предъявляли.
Комельков:
– Да, предъявлял полицейским, которые меня доставляли, и охранникам.
Судья:
– Ну, чтобы говорить, что у вас свой особый статус, почему вы не носите бэйджик? Что, трудно самому изготовить этот бэйджик? Оглашается резолютивная часть решения. «Руководствуясь статьей 30.7 КоАП, постановленение судьи Санкт-Петербурга Дзержинского района от 28 января 2013 года оставить без изменения, жалобу Комелькова – без удовлетворения».
Судья пояснила свое решение:
– На сегодня в материалах дела не было доказательств, что на момент, когда вас останавливали сотрудники полиции, при вас было удостоверение корреспондента. Через две недели получите копию жалобы, порядок обжалования в порядке надзора я вам разъясню.
А теперь наши пояснения. Дело, привезенное в районный суд из полиции вместе с арестованным в понедельник 28 января, не содержало никаких доказательств мелкого хулиганства – ни видео-, ни аудиозаписи с матерящимся Комельковым, ни фото испорченного имушества. Кроме протокола, составленного в полиции сотрудниками, не являвшимися свидетелями событий, с ложными данными о якобы имевшем место хулиганстве, никаких других доказательств. Ни единым словом в исходных документах не было указано о том, что Комельков – корреспондент газеты.
Никакие пояснения арестованного в суде во внимание не принимались. Теперь ложный протокол – единственный и неопровержимый довод для всех судей – ведь у них по административным делам такие порядки?
Только зря судья насчет бэйджика завелась, широкие массы узнают – засмеют.