Сейчас в оппозиционной среде начался новый раунд дискуссии о судьбе тех, кого презрительно называют «сислибами» (системными либералами). Радикалы предлагают им покой и волю (за рубежами «возрожденного Арканара») - за искупительное содействие в низвержение путинизма. Одновременно ставится вопрос о том, почему, видя воочию разложение режима, элитарная фронда не нанесет ему «удар милосердия». Загадочная пассивность фронды сравнивается с овечьей покорностью сталинской номенклатуры, 10 лет обреченно ждавшей 1937 года.
Главным фактором этого, по воспоминаниям современников и по публицистике будущих жертв, было следующее соображение. Массы ненавидят партию большевиков, массам не нужно то, что сегодня назвали бы авторитарной модернизацией, а тогда - строительством социализма.
Если бы противники сталинского авторитаризма решились выйти из тесных рамок схоластических идеологических дискуссий и внутрипартийного аппаратного маневрирования, а обратились к массам за открытой политической поддержкой, то они победили бы.
Но эта победа снесла бы ВКП(б). И через несколько итераций, которые можно было называть социал-демократией, в Россию пришел бы фашизм или полуфашизм восточноевропейской модификации. В результате проиграли все - даже сдавшиеся Сталину оппозиционеры были им методично перебиты, а вторжение гитлеровцев освободило пружину массовой ненависти к коммунистам и евреям.
Любой открытый раскол, любое значимое выступление элитарной фронды, действительно напуганной тем, что Кремль избрал радикально антимодернизационную стратегию, делегитимизирует путинизм точно так же, как выступления противников Горбачева справа и слева делегитимизировали четверть века назад перестройку.
Но для понимания драмы сислибов (точно так же, как драмы бухаринцев 84 года назад) очень важно осознать их объективную и субъективную роль в истории. Будем исходить из презумпции честности.
Начиная с петровских реформ, Россия (вся Россия) рассматривалась элитой как внутренняя колония - источник ресурсов для некоей высшей цели. С того же момента Россия - «проектное государство»: страна, существующая для реализации Проекта (Европейского, Имперского, Коммунистического, Либерального, Державного).
В этой связи появляется «единственный европеец» - слой самоотверженных реализаторов проекта, по-модному - «прогрессоров». Для них основное население (точнее, все, кроме них) - экзотические туземцы, в отношении которых они «несут бремя белых», словами Редьярда Киплинга: «на службу к полудетям. А может быть, к чертям».
Надо понимать драму этих «колонизаторов»: император решил стать вождем туземцев, но бунт против императора приведет туземцев в столицу. «Прогрессоры-колонизаторы» действительно боятся, что произойдет со страной, если они послушаются оппозиционных блогеров и отвалят с чадами и домочадцами из страны.
Они-то понимают, что митинговые фигляры продержатся у власти еще меньше Керенского, куда меньше Бухарина и Рыкова, решись те поднять успешное антисталинское движение.
Все понимают, что «партия жуликов, воров и детоубийц» - вовсе не КПСС. Советский коммунизм мог перейти от сталиноцентризма к партиецентризму, идее реформ, оттепели.
Китайский коммунизм перешел от маоизма и аскезы культурной революции к дэнсяопиновским реформам.
Но не может быть путинизма без Путина. Выступление элит против Путина ликвидирует всю систему «вертикали». Анекдотический Шойгу - это лишь пара мгновений, вырванных у беспощадной истории. Поэтому надо забыть о верхушечных переворотах, которые чудесным образом расчистят министерские кресла для оппозиции.
Уход Путина также похоронит всю созданную им номенклатуру и заботливо выращенный им сервильный политический класс, как уход Асада-младшего стремглав похоронит всю алавитскую элиту, уже 40 лет правящую Сирией. Поэтому Путин будет сопротивляться не менее упорно.
Разумеется, «внутренняя деколонизация» России - исторически неизбежный закономерный объективный процесс. Известно также, что то, что с позиции логики выглядит как неразрешимый тупик, всегда разрешается жизнью. Часто не самым приятным образом, но неизбежно.
Из этого следует срочная необходимость подготовки к этому. Мудрые колонизаторы старательно выращивали «туземные элиты», давая отпрыскам шейхов и раджей блестящее европейское образование, а другим - местное, но техническое.
Строго говоря, кадры из независимого бизнеса и того, что у нас называют «гражданским обществом», могут частично заместить путинскую бюрократию после ее распада и/или люстрации.
Но очень важно, чтобы оппозиция, рассматривающая себя как локомотив революции (ее в манифестах называют «антикриминальной»), формулировала не политические программы, дорожные карты и конституционные проекты, а нравственно-проективный идеал. Люди, в том числе чиновники, офицеры, судьи, прокуроры, инженеры, бизнесмены, менеджеры понимали, в какое будущее их зовут.
В конце концов, в тех странах, где деколонизация прошла успешно, в том числе в ЮАР, это произошло потому, что многие специалисты остались, получив гарантии и личной безопасности, и сохранения социального статуса, и относительно либерального климата в условиях независимости.
20 лет назад демократы раскололи коммунистическую элиту, перетащив ее часть на свою сторону, по сути обещав им номенклатурный статус. Не надо думать, как «перекупить» путинцев, а надо думать о том, как убедить массу честных профессионалов, что не повторится оргия коррупции и что дело настоящего прогресса не будет предано.