•                                                                       Пыточные разоблачения — содержание новостной ленты каждого дня. Впрочем, это не значит, что не пытали раньше или — сейчас стали пытать больше. Очевидно, в подковерных войнах за большие чины, кто-то решил разыграть и это. Впрочем, никакая конспирология не отменяет главного: ежедневно тысячи людей в России бьют, насилуют, ставят на растяжки, запихивают в ледяные карцеры, прикручивают к их пальцам и гениталиям электрические провода, тушат о них окурки. Это стало как бы общим фоном жизни и допустимым, охраняемым государством поведением вертухаев, следователей и оперов.

    Об этом Ольга Боброва разговаривает с известным адвокатом Ириной Бирюковой — той самой, которой удалось довести до суда первые видеоролики с издевательствами над заключенными.

    «Все это означает, что в том виде, в котором существует тюремная система сейчас, она государством оценивается как эффективная. Эта система закрыта, герметична — государство гарантирует ей это. Любые доказательства типа тех же видео с регистраторов сотрудников — в ее монопольном распоряжении. А без них невозможно привлечь к ответственности должностных лиц».

    Именно за такую «эффективную систему» и выступили новые-старые депутаты Госдумы, не ставшие создавать парламентскую комиссию по расследованию пыток в колонии. Их аргумент — следствие разберется. Конечно, именно потому уголовные дела возбуждены на парня, который смог вывезти видеосвидетельства пыток и передать их правозащитникам, а не на тех, кто пытал.

    «Всегда объявляют в розыск, когда человек после пыток убегает» — типовая историячеченца Салмана Мукаева, который отказался заманивать людей на живодерню.

  • Елена Костюченко — с очередным свидетельством пыток в Чечне. Мукаев скрывается в Армении. Россия (читай — Чечня) требует его выдачи.

    «В отделе ему показали скриншот переписки с одной из женщин и объявили, что, судя по этой переписке, он гей. Дальше его поставили на колени, били ногами, потом посадили на стул и стали душить — сначала сгибом локтя, потом пакетом. Иногда давали отдышаться, показывали фотографию избитого мужчины — встречался ли он с ним? Затем завели руки и ноги назад. Связали их скотчем, на мизинцы прицепили оголенные провода. Один из сотрудников начал крутить ручку телефонного аппарата «коричневого цвета, он был как лакированный». «Было ощущение, что мое тело растягивается, боль была невыносима».

    Пытка током продолжалась два часа с небольшим. Потом телефон сломался. Тогда Салмана начали бить головой об пол».

    В редакцию десятками в неделю приходят письма о подобном — из всех регионов России. Расследовать каждый случай и написать о нем — невозможно. Что делать со всем этим, мы не знаем. Но жить с этим невозможно.

О чем еще номер «Новой»