Это Кашкина. Разгадка тайн «Дела одиннадцати» не дает мне покоя. До вторника, восьмого декабря, я мало что знала об обстоятельствах этого дела, а теперь я только о нем и думаю.

В тот день мне позвонили и сказали, что через два часа надо быть в офисе, потому что приедет адвокат осужденной по делу о питерском теракте Шохисты Каримовой, и я обязана его послушать. Мало того, что я не успела приехать вовремя, так еще и не подготовилась толком.

Несмотря на мое опоздание, адвокат Каримовой Виктор Дроздов выделил мне еще час и рассказал о странностях «Дела 11», или «Метро17», как его называют в СМИ. Так я выпустила материал про единственную осужденную по этому делу женщину – Шохисту Каримову, зеленщицу из подмосковного кафе, а сегодня расскажу о подлоге уголовных дел, загадочном Акбаржоне Джалилове, отсутствии в материалах дела осмотра вагона и совсем немного о Юрии Чайке.

— Это уникальное дело, постановления о возбуждении которого в материалах дела нет. Произошла фальсификация молекулярно-генетической экспертизы, которая оказалась в деле и которая якобы доказывает, что так называемый подрывник Акбаржон Джалилов действительно таковым является, — с этих слов начал свой рассказ адвокат Шохисты Каримовой Виктор Дроздов.

— В материалах дела отсутствуют какие-либо доказательства того, что Джалилов действительно погиб. Нет справки о смерти, каких-то документов, подтверждающих факт его погребения. Попытки разыскать эти документы ни к чему не привели. Накануне прений я обратил внимание суда на то, что государство прячет все следы Джалилова. У меня возник вопрос: а Джалилов ли вообще взрывал тот вагон? Этот вопрос возникает, потому что все одиннадцать осужденных каким-либо образом привязаны именно к этому Джалилову. А доказательств, что он вошел в этот вагон, — нет. Доказательств того, что он взрывал его, тоже нет. Не существует и постановления о возбуждении уголовного дела.

Вся беда заключается в том, что суд первой инстанции в составе трех военных судей, Морозова, Борисова и Белоусова, не услышал ни одного довода, ни одного вопроса о необходимости выяснить обстоятельства преступления. Суд занимался формальным сбором доказательств для вынесения приговора всем одиннадцати, кто находился на скамье подсудимых.

В тот день якобы должен был произойти еще один взрыв. Гражданам сообщили, что на «Площади Восстания» найдена сумка со взрывным устройством и предотвращен теракт. Там, действительно, была найдена сумка, но теракт не предотвращали. Взрывотехник ФСБ просто забрал сумку и написал в документах, что себе на хранение. Процедура не привязана ни к одному уголовному делу, хотя по времени, по минутам оно могло уже быть возбуждено.

Почему Акбаржон? Взяли фрагменты видео с камер, нашли на них человека, якобы похожего на парня в интернете с этим именем, и вот — определили террориста. Однако видеофрагменты в суде не исследовались. Материалы видеосъемок представлены таким образом, что запись обнаружения сумки в переходе заканчивается ровно тогда, когда огородили это место как опасное. Почему нам не показали, как пришел взрывник и обезвредил бомбу? Ничего этого нет, — Виктор пожал плечами и перешел к следующим несостыковкам.

Возбужденное уголовное дело заканчивалось на цифры 822. По словам Дроздова, в тот же день председатель Следственного комитета России Бастрыкин изъял его и передал в Москву. Обоснование — следственные действия нужно будет провести по России.

— Он изъял это дело и третьего числа составил новое постановление о создании следственной группы в Москве. Это постановление было создано по новому уголовному делу, последние цифры которого 054! Именно это уголовное дело никогда не возбуждалось. Оно пришло в суд без постановления о возбуждении. По 054-му делу постановление о возбуждении отсутствует.

Ранее озвученная молекулярно-генетическая экспертиза была проведена в рамках дела под номером 822. Она была проведена третьего числа, то ли до того, как Бастрыкин забрал себе дело, то ли после, но она была закончена 4 апреля 2017 года. То есть, в то время, когда 822 дело уже было изъято.

Виктор рассказал, что все это происходило на фоне серьезного процессуального конфликта между Александром Бастрыкиным и на тот момент генеральным прокурором Юрием Чайкой. Тогда Чайка не соглашался с тем, что СК проводит молекулярно-генетическую экспертизу. Этот спор инициировал и вел Виктор Гринь, заместитель генерального прокурора, который сейчас все еще занимает эту должность. Несмотря на письма и общение с прессой, несмотря на отказ Чайки подписывать и давать суду эту экспертизу, она все-таки попала туда от Гриня.

— 6 апреля 2017 года служба безопасности доставила отца и мать Джалилова, говорю со слов отца, в Санкт-Петербург. В аэропорту у них взяли биологические материалы, слюну, если не ошибаюсь. Показали им на каталке, при плохом освещении, как он сказал, труп, закрытый черный материей. Сразу скажу, по материалам уголовного дела трупа не было. Там только верхняя часть тела и человеческая голова. Предложили им опознать. Мама упала в обморок, а отец буквально сказал следующее: «Ну, я сказал, что похож, но с волосами что-то не то».

— Судьба этих останков или тела вызывает много вопросов, — продолжал Виктор Александрович. — Дело в том, что нынешний заместитель председателя СК, Ущаповский Николай Владимирович, тогда был начальником главного управления СК по расследованию особо важных дел. Он написал письмо в бюро судебной медицинской экспертизы с просьбой захоронить останки и труп таким образом, чтобы никто об этом не знал. Ссылаясь на постановление правительства, что с террористами так и поступают. Но проблема в том, что предполагаемый смертник Джалилов никогда как террорист не погибал. Никого пресечения террористической деятельности в апреле 2017 года в метро не произошло. Он погиб ровно как и те 15 человек, если, конечно, там погиб.

По мнению Виктора Дроздова, не понимать и не знать того, что Джалилов если и погиб, то не как террорист, Ущаповский не мог. Вся беда в том, что впоследствии в материалах дела оказалось другое письмо, более строгое, в котором было указание в срочном порядке захоронить останки Джалилова согласно постановлению Правительства [вероятно, речь идет о Постановлении Конституционного Суда РФ от 28.06.2007 N 8-П – прим.авт.].

— После приговора я разговаривал с Игорем Евгеньевичем Лобаном, главой Бюро судебно-медицинской экспертизы, потому что на сайте их организации не значится функция захоронения. «Да, мы этим не занимаемся, у нас только экспертизы», – ответил он. Все остальное он попросил изложить письмом. Я согласился, и, пока ждал, случился такой казус. Пока Лобан находился в командировке, 23 февраля кто-то пригласил в морг стриптизершу. Представление сняли и выложили в сеть. 8 марта он написал заявление об уходе, — Дроздов понадеялся, что его обращение не стало причиной увольнения Лобана, и попросил, чтобы тот дал показания насчет обращения Ущаповского в суде.

— Незадолго до того, как суд вынес приговор, я был вынужден заявить, что государство скрывает останки, следы и судьбу Джалилова. Все попытки найти что-либо заканчиваются для защиты фиаско. То же самое постановление об обязательном захоронении останков Джалилова служило попыткой доказательства его смерти.

То, что рассказал мне Виктор дальше, ввергло меня в шок. Я думала, что изучение места происшествия — важнейший процесс при проведении следствия. До того, как Виктор сказал, что суд не исследовал вагон № 8147, я была уверена, что они его осмотрели!

— Суд сказал, что заботится о нашем здоровье, что в вагоне может что-то взорваться, — с усмешкой произнес Дроздов и протер платочком стекла очков. — На что я ответил: “Это вне компетенции суда — беспокоиться о моем здоровье. Готов написать любые заявления, публично их огласить, что я снимаю с вас всякую ответственность, потому что должен выполнять свои правозащитные обязательства”. Но это никак не повлияло, вагон часть защитников осмотрела вне процесса.

По рассказу и судя по фотографиям, которые предоставил мне Виктор, вагон находится в плачевном состоянии: зашит какими-то металлическими листами, внутри сплошная темень. Фактически, то, что называется вагоном 8147, не является вещественным доказательством, хотя и считается основным. Стенки вагона вогнуты, в разрушениях трудно разобраться, потому что неизвестные сбросили все сидения якобы в то место, где произошел взрыв.

— Мы никак не могли обнаружить каких-либо признаков того, что в этом вагоне были реки крови. Другие адвокаты, имевшие долгий опыт работы в следствии, подтвердили это. Сказали, что должен стоять тяжелый запах крови, а его не было. А когда я показывал эксперту фотографии, которые сделал сам со вспышкой, он сказал, что это не тот вагон. В том дырки в потолке должны быть. А тут крыша целая и невредимая.

6 апреля 2017 году в прессе появилось сообщение, что неназванные родственники погибших обращаются ко всем и не хотят, чтобы кто-либо участвовал в похоронах. Дроздову с большим трудом удалось определить кладбища, где похоронены большинство жертв взрыва. Однако осмотреть сами могилы невозможно: часть из них находится за границей, а в остальных случаях конкретное место захоронения на огромном кладбище неизвестно. Для его выяснения нужно обращаться к архивным данным, а для этого необходима необходим статус родственника. В итоге Дроздову до сих пор не удалось найти ни одного захоронения.

— Приговор повторяет фабулу обвинения. Ни один довод защиты, ни одна попытка разобраться, что же там произошло, судом приняты не были. Апелляционное рассмотрение вообще началось с неприятных для нас вещей. Я обнаружил, что у судьи-докладчика Егорова Олега Александровича есть два сына, и оба служат во втором управлении ФСБ, которое стоит на защите конституционного строя и борется с терроризмом. Именно эти люди посещали все жилища и вели оперативную деятельность до следствия. Осужденные утверждают, что эти люди брали у них генетический материал. Шохисте по волосам водили запалом, по подмышечным впадинам, потом брали ватной палочкой материал за ушами. Таким образом, у Егорова есть личный интерес, что недопустимо в рамках УПК.

Разговор с Виктором Александровичем мы закончили просьбой к зрителям рассказывать друзьям, близким, распространять в соцсетях информацию об этом деле, потому что именно сейчас решается судьба одиннадцати человек, осужденных на многие годы. Можно сказать, что каждый из них получил пожизненный срок.

В прошлом материале на сайте «За права человека» я написала, что Шохисту срочно госпитализировали, из-за чего суд отложил заседание. Со здоровьем все оказалось в порядке, но сейчас у нее нет средств личной гигиены, и ей перестали приходить письма. В группе поддержки в фейсбуке Виктор пишет, что она уже три недели не получала писем от сына.

В следующем материале я расскажу об остальных фигурантах дела и о подробностях апелляционных заседаний.

Материал про Шохисту Каримову: https://clck.ru/SNqpR

Реквизиты «За права человека»: https://clck.ru/SS22Y

Текст: Анастасия Кашкина

Иллюстрации: Максим Тарасов