В Пекине 25–27 апреля проходит второй международный форум "Один пояс – один путь", на который приехали президенты и главы правительств 37 государств мира, включая Владимира Путина, а также директор-распорядитель МВФ Кристин Лагард и генсек ООН Антониу Гутерреш. Как и два года назад, все они приглашены в КНР, чтобы, как рассчитывают организаторы, одобрить дальнейшие планы расширения глобального китайского влияния на геополитику и торговлю.
В пятницу, 26 апреля, в Пекине прошла торжественная церемония открытия форума, после чего мировые лидеры весь день общаются между собой в разном составе, а на 27 апреля намечено общее заседание и церемония закрытия. Лидер КНР Си Цзиньпин, выступивший со вступительной речью, возглавляет все мероприятия и готовит итоговое заявление к завершению саммита.
"Один пояс – один путь" – это сокращенное название двойной концепции "Экономического пояса шелкового пути и Морского шелкового пути XXI века", о которой Председатель Китайской Народной Республики Си Цзиньпин заговорил впервые в 2013 году, сразу после своего прихода к власти. Три маршрута Экономического пояса шелкового пути: Северный – из Китая через страны Центральной Азии и Россию до Северной Европы, Центральный – из Китая через Центральную Азию к Ближнему Востоку и Средиземному морю, и Южный – из Китая в Юго-Восточную Азию и к Индийскому океану. Морской шелковый путь XXI века предполагает маршруты из китайских портов в Индийский океан и далее до Европы, а также и в весь регион Тихого океана. По планам Пекина, для этого следует создавать новые и совершенствовать старые торговые пути, индустриальные парки, экономическо-транспортные коридоры, которые свяжут более 150 государств.
В первом форуме "Один пояс – один путь", организованном в Пекине в мае 2017 года, участвовали 29 глав государств и правительств. За минувшие два года к китайской глобальной инициативе присоединились почти 120 стран и 27 международных организаций. Как подчеркивают в Пекине, в общей сложности за последние годы размер китайских инвестиций в странах, например, так называемой "Черной Африки" превысил 148 миллиардов долларов, а в Латинской Америке – 88 миллиардов. Россия официально в проекте "Один пояс – один путь" не задействована.
Обо всех аспектах нынешнего форума в Пекине и участии в нем президента России в интервью Радио Свобода рассказывает политолог-китаист, руководитель Школы востоковедения при Высшей школе экономики в Москве Алексей Маслов:
– Насколько важно присутствие российского президента на втором форуме "Пояс и путь" в Пекине и для приглашающей стороны, и для самого Путина?
– Скорее, для китайской стороны его приезд важнее, потому что КНР очень важно показать остальному миру, что Россия находится в русле китайской политики. Россия не является частью китайской инициативы "Пояс и путь", и российская позиция в данном случае очень проста и, на мой взгляд, логична: да, Москва поддерживает эту идею, считает ее очень полезной для развития и мировой торговли, и вообще новых отношений, но Российская Федерация не может являться лишь одной частью проекта, возглавляемого Китаем. Ведь у России есть свой собственный интеграционный проект, Евразийский экономический союз. В известной степени они друг друга могут дополнять, а могут и противоречить друг другу. Поэтому Китаю важно показать, что Россия все-таки его поддерживает и что она очень важный партнер. Потому что другие мировые экономические державы, в первую очередь США и Индия, скорее, выступают против инициативы "Один пояс – один путь". А европейские страны (не весь ЕС, а именно по отдельности) все-таки не имеют такого же геополитического веса, как Россия.
У России есть свой собственный интеграционный проект, Евразийский экономический союз
Для Владимира Путина это тоже важный момент, чтобы заявить, какие планы есть у России. Потому что сегодня мы отчетливо видим лишь этот китайский глобальный интеграционный план. Он, может быть, не до конца сформулирован и продуман, но он привлекает все больше и больше государств мира и, дополнительно, несколько десятков крупных международных экономических и общественных организаций, которые тоже в нем участвуют. Есть, с одной стороны, крупнейший проект, а с другой – у этого проекта даже, строго говоря, нет организации. Это, скорее, движение, или, как Китай сам ее называет, инициатива глобального переустройства всего экономического, а потом, наверное, и политического мира. Россия же на мировую арену пока не вышла ни с каким своим глобальным планом. Все российские планы – строго ее национальные. Даже если они связаны с "разворотом на Восток", как это любят подчеркивать в Кремле – все равно это пока планы не международные, а планы развития национальной экономики. Так что для Путина нынешний форум – это хорошая платформа, чтобы заявить о том, что вообще Россия думает относительно этого нового экономического порядка, нужен он или нет, и как Россия намерена в нем участвовать.
– Для каких-то политических выпадов президент России Пекин сейчас сможет использовать? Два года назад на первом таком мероприятии он произнес заметную речь, в которой очень критиковал все западные концепции мироустройства и одновременно поставил под сомнение и все глобальные намерения Китая. Сейчас, накануне визита, он дал интервью "Жэньминь жибао", в котором сказал, что, дескать, всем нужно не только торговать, но и продвигать взаимные инвестиции, реализовывать совместные проекты и т. д. Это звучит очень туманно и стандартно-расплывчато.
– Чтобы понять, в какую сторону вообще будет развиваться российская внешняя политика, надо сперва определить, что мы имеем сейчас. Россия оказалась в сложной ситуации, потому что у нее не появляется никаких новых международных партнеров. А те друзья и союзники, с которыми Москва стремится расширить взаимодействие, – сплошь страны с, мягко говоря, странной репутацией. Например, Венесуэла. Обратите внимание на итоговое заявление после только что состоявшихся переговоров Путина с Ким Чен Ыном – российский президент сказал, что "надо действовать в рамках международных норм". То есть, по сути дела, это был его выпад в сторону санкционной политики США в отношении КНДР. Очевидно, что Путин умело пользуется любой международной трибуной, чтобы щелкнуть по носу всех, кто не понимает "особой роли России в этом мире".
Но от этого количество международных партнеров у Кремля не увеличивается. Более того, нельзя сводить любое международное партнерство лишь к развитию торговых отношений. Обращу внимание, например, на то, что Китай сегодня торгует со своими формальными оппонентами, США или Японией, в значительно больших объемах, чем с Россией, которая является формально абсолютно дружественным ему государством. Проблема Путина еще и в том, что пока Россия, на мой взгляд, четко не сформулировала, а какую конфигурацию мира она хочет получить? Критикуя всех остальных, в Кремле должны понимать, что следующим вопросом будет: "А вы сами что предлагаете?"
Критикуя всех остальных, в Кремле должны понимать, что следующим вопросом будет: "А вы сами что предлагаете?"
– После Второй мировой войны США предложили Европе "План Маршалла". Концепцию "Пояс и путь" сейчас некоторые с ним сравнивают. В чем сходство и в чем различия, и чего больше?
– Отличий больше. Во-первых, КНР предлагает весьма гибкую, поэтапную политику по такой схеме: Китай пока инвестирует в разные страны, но при этом, пока что, по крайней мере, не требует от партнеров следования никакой иной своей модели, кроме экономической. Прежде всего, Пекин пока формально не залезает в политику никаких государств – хотя, я думаю, что это в любом случае будет его следующим шагом. Во-вторых, Китай сегодня развивает "Один пояс – один путь" по нескольким траекториям. Сами китайские руководители обычно называют их "транспортными коридорами", хотя там речь идет далеко не только о транспорте. Например, один из таких известных, быстро развивающихся коридоров – это Китай – Афганистан – Пакистан. Есть очень длинный евразийский коридор, и так далее. Именно туда КНР направляет деньги.
Но есть здесь одна особенность. Китай вкладывает деньги не вообще во все на свете. Его стратегическая задача, на мой взгляд, не столько поддержать экономики других стран к собственной выгоде, сколько за счет такой политики оторвать себе кусочек пожирнее, прежде всего в областях грузоперевозок, добычи полезных ископаемых, и особенно в плане развития новых технологий. Собственно говоря, именно это и вызывает критику концепции "Один пояс – один путь" – ее противники заявляют, что Китай, скорее, залезает в экономику другой страны, а не поддерживает ее. Но при этом, надо отдать должное, многие государства, особенно, например, в Центральной Европе, с большой радостью говорят о китайской помощи. Потому что Пекин, инвестируя, прокладывает там новые пути, активизирует торговлю и взаимодействие между соседними странами, особенно такими, у которых поодиночке недостаточно средств для, скажем, развития своей самостоятельной роли. Китай предлагает свои услуги для продвижения их товаров и так далее.
Но пока не очень понятно, и сам Пекин нигде не говорит об этом (и это тоже заметное отличие от "Плана Маршалла"): а каким, собственно, будет дальнейшее развитие всей этой конфигурации? Должен ли будет мир однозначно признавать китайские культурные ценности? Каким образом многие страны будут отдавать кредиты и инвестиции? То есть Китай, на мой взгляд, держит многие страны в странной неясности, в тумане. И во многом, может быть, это происходит не потому, что Пекин именно так задумал, а потому что Пекин и сам не очень понимает, как будет дальше развиваться ситуация. Достаточно вспомнить, как резко по Китаю нанесли удар США в последний год, практически сорвав многие планы продвижения китайских технологий в мире. Поэтому я думаю, что, безусловно, Китайская Народная Республика воюет сейчас за себя и за свое будущее – но многие страны пока, и так будет продолжаться, по крайней мере, еще ближайшие 5–10 лет, будут благодарны Китаю. А вот следующее поколение политиков, которое придет к власти в этих странах, будет уже вынуждено задумываться над тем, как рассчитываться с Китаем и как выходить из этого с ним кредитно-инвестиционного взаимодействия.
– Накануне нынешнего второго форума в Пекине в журнале Fortune появилась большая статья китайского посла в США Цуй Тянькая, в которой он резко осудил Белый дом за его критику этой китайской концепции. Потому что, да, Вашингтон не раз называл "Пояс и путь" долговой ловушкой, угрозой мировой экономике, и еще угрозой экологии. И приводил массу конкретных примеров, как Пекин заманивает и чуть ли не уничтожает небольшие государства – от Эквадора, где китайцы чуть ли не вырубили уже половину реликтовых экваториальных лесов, до Кении, которую они якобы превратили в одну большую помойку.
– Здесь надо отметить два момента. Во-первых, критика из Вашингтона в адрес Пекина сейчас будет звучать всегда, безотносительно того, что делает Китай на самом деле. Само по себе расширение Китая всегда вызывает на Западе стандартный так называемый "китайский алармизм", даже если еще ничего не произошло. Так было исторически, это есть и сейчас. Второй очень важный момент – о каких-либо серьезных экономических последствиях, о "долговых ловушках" и прочем подобном сегодня говорить еще странно, потому что сам по себе план "Пояс и путь" по-настоящему, если не брать теоретической подготовки к нему, развивается от силы, наверное, три года. Нанесение вреда дикой природе и ухудшение экологии – это случается. Но, честно говоря, вообще-то не потому, что один Китай такой плохой, а потому что местные власти во многих странах коррумпированы и некомпетентны, и просто, не думая и не глядя, отдают на откуп китайцам, а может быть, и любой другой стране, свои природные ископаемые, национальные парки и так далее. То есть здесь не надо во всем винить одних китайцев.
Я хочу обратить внимание на важный момент. В России и в целом во всем мире, особенно в некоторых государствах, не очень высок уровень китаеведческой экспертизы. То есть почти нет людей, которые могут проводить долгосрочный анализ его действий, с учетом и предыдущего опыта Китая, и последующего развития. Вам любой человек, который хоть немного знаком с экономической и политической историей Китая, расскажет, что Китай практически всегда поддерживал любые соседние страны в Азии, вкладывал в них иногда больше денег, чем получал выгоды – но при этом требовал, это важный момент, лояльности по отношению к Китаю как таковому, к китайским идеям, китайским ценностям. И многие страны на это шли, понимая, что просто так деньги с неба не падают. Сегодня мир серьезно изменился, он совсем другой, чем даже 30 лет назад, не говоря уже о каком-нибудь 17-м веке. И экономика сейчас является главной, ключевой его компонентой. Так вот пока мы не видим серьезной экспертизы и расчетов, каким образом, за счет чего многие страны, например, той же Центральной Европы, какая-нибудь маленькая Черногория, или Чехия, с учетом последних новостей, будут возвращать эти кредиты, как в результате они сами смогут контролировать свой национальный сектор экономики. Поэтому сегодня и возникает все больше "китайского алармизма".
Многие страны, обвиняя Китай в создании ловушек, как-то стараются обходить вниманием тот факт, что они сами берут его деньги, никто их силой не заставляет
Но мир, на мой взгляд, напуган на самом деле не Китаем, а собственной историей, в которой, к слову, точно так же действовали когда-то США, еще несколько десятков лет назад, загоняя страны в кредитную ловушку. Вспомните историю Латинской Америки в 19–20-м веках. Многие страны, честно говоря, обвиняя Китай, как-то стараются обходить вниманием тот факт, что они сами берут его деньги, никто их силой не заставляет, возможно, они сами себя загоняют в петлю – а потом, пытаясь списать долги, начинают обвинять во всех грехах то США, то Китай, то, кстати говоря, почивший Советский Союз, На самом деле, ситуация иногда значительно тоньше и сложнее, чем может показаться на первый взгляд, – напоминает Алексей Маслов.