Потомок репрессированных священников, бывший сотрудник российских следственных органов Игорь Степанов подал в суд на директора ФСБ Александра Бортникова и "Российскую газету". Его возмутило интервью, опубликованное в декабре 2017 года, в котором Бортников объяснил сталинские репрессии "перегибами в работе ОГПУ – НКВД на местах". По словам Игоря Степанова, только в его семье жертвами репрессивной государственной машины в советское время стали не менее 20 человек, а статья в "Российской газете" ведет "к искажению восприятия реально произошедших событий".
Заседание по иску Игоря Степанова к "Российской газете" и Александру Бортникову было назначено на 27 ноября, однако глава ФСБ в Савеловский суд не явился. Истец подал ходатайство о вызове Бортникова в качестве свидетеля, но судья его отклонила. Игорь Степанов заявил отвод судье, но и на это получил отказ, после чего заседание по его иску было перенесено на 21 декабря.
Это не первый иск Игоря Степанова к ФСБ и высокопоставленным представителям российской власти. Весной 2016 года он предъявил претензии к ФСБ с требованием объяснить, на основании какого приказа в 2008 году его вместе с коллегами по СК отправили в Южную Осетию. Игорь Степанов уточнил, что это произошло вскоре после того, как 10 августа 2008 года Дмитрий Медведев, который тогда был президентом России, поручил Следственному комитету при прокуратуре "документировать преступления в Южной Осетии для уголовного преследования виновных". Мещанский суд Москвы отклонил иск Степанова.
Весной 2018 года Игорь Степанов подал в суд на мэра Москвы Сергея Собянина и премьера Дмитрия Медведева. По его мнению, чиновники не соответствуют своим должностям, поскольку в 2016 году выдвинулись кандидатами в депутаты во главе списка "Единой России", но после победы партии на выборах от своих мандатов отказались.
Игорь Степанов расценивает это как намеренный обман избирателей.
О своем иске к Александру Бортникову и других судебных тяжбах Игорь Степанов рассказал в интервью Радио Свобода.
– Что вас возмутило в публикации "Российской газеты"?
– В интервью Александр Бортников, с моей точки зрения, обеляет органы ВЧК, ОГПУ, НКВД и прочие, указывая на их высокую положительную роль в жизни СССР, в том числе на то, что репрессии были вызваны, с его точки зрения, не какими-либо действиями государства и что роль органов ВЧК в них достаточно мала. По его словам, это были какие-то перегибы на местах, а не то, что эти вот ВЧК, НКВД являлись инструментом репрессий, именно эти органы были использованы, чтобы уничтожать наш народ. Но предположения Бортникова о том, что это были перегибы, входят в противоречие с историей моей семьи. В иске я привел данные о своих родственниках, которые были священниками и были репрессированы, часть расстреляны, часть умерли в лагерях. И все они были абсолютно из разных мест. То есть если бы это были перегибы, то эти случаи были бы единичные. Но только в моей семье более 20 человек пострадали, а в России это миллионы. Есть закон о реабилитации жертв политических репрессий, где прямо указано, что миллионы граждан России пострадали, и, соответственно, никакими перегибами это оправдать невозможно. А самое главное, что такое перегиб? Это когда какое-то должностное лицо выступило незаконно, то есть совершило преступление. Любой человек, пострадавший от преступления, является потерпевшим. Государство реабилитирует, признает жертвами политических репрессий только тех, кто пострадал от действий тоталитарного государства. Если все это были перегибы, то все мои родственники являются не незаконно репрессированными, а просто потерпевшими, и реабилитировало государство их незаконно.
– А в вашей семье обсуждалась тема репрессий и то, что ваши родственники пострадали от них?
– В советское время нет, я это все достаточно недавно нашел.
– Понятно, почему слова Бортникова вызывают возмущение, но, к сожалению, такая позиция – не что-то из ряда вон выходящее. Почему, на ваш взгляд, современная российская власть зачастую не хочет признавать ошибок и преступлений своих предшественников во главе государства?
– А вы сами ответили на свой вопрос – своих предшественников они не могут обвинить, потому что если они признают, что их предшественники действовали незаконно, то и они тоже незаконны. Вот и все, именно в этом дело. Собственно, к власти пришли у нас эти же вохровцы, тот же Бортников в этом интервью прямо указывает, что он горд носить звание чекиста, а чекисты расстреливали миллионы людей, 20 моих родственников. Получается, в том числе он и этим горд. Ну, извините, тогда о чем можно с ним вообще разговаривать? Он фактически совершил такой политический каминг-аут, признавшись, что он является последователем не той России с тысячелетней историей, к которой они пытаются примазаться, а наследником большевиков, которые в 1918 году захватили власть.
– Не является ли то, что на официальном уровне не могут однозначно осудить преступления сталинского времени, в том числе и популизмом, ведь среди народа немало людей сталинистских взглядов?
– Нет, они не могут это осудить, потому что они сами потомки тех, кто расстреливал.
– Вы уже не первый раз вступаете в диалог с ФСБ на судебном поприще...
– Тогда была чисто формальная причина. Я, честно говоря, удивлен, что тому процессу было придано такое значение. Намного интереснее мой иск о возбуждении уголовного дела в отношении Медведева и Собянина, которые, став депутатами Госдумы, потом отказались от получения своих мандатов. То есть, собственно, совершили преступление, предусмотренное статьей 141 УК РФ – это "Обман избирателей". Потом у меня скоро будет очень интересный иск в Хамовническом суде, я уже получил отказ от Следственного комитета о возбуждении уголовного дела. Это по путинскому выдвижению, по выборам, когда он проводил митинг-концерт в "Лужниках", там тоже необходимо возбуждать уголовное дело, поскольку там явное нарушение порядка финансирования выборов.
– Можно ли назвать ваши иски к представителям власти формой гражданского активизма?
– Давайте гражданским активизмом это называть не будем, потому что мне не очень нравится это понятие. Тут, наверное, немножко в другом дело. Есть такой замечательный писатель – Виктор Каменский, у него в одном рассказе есть такой момент: он описывает, как в Беломорске его грабили, с него хотели снять часы, а он отказывался отдавать их вместе с ремешком. То есть для каждого человека наступает какой-то момент, когда для того, чтобы не упасть в своих глазах, он должен хоть что-то сделать. А как прокурор я принимал присягу, обязуясь соблюдать закон, бороться с нарушителями закона, так что я действую согласно своей присяге.
– Есть ли какой-то рациональный смысл в судебных тяжбах с представителями власти? На какой результат вы рассчитываете?
– Если никто не будет заявлять об этом, это будет означать, что все хорошо, претензий нет, они действуют законно. Но это не так! И кто-то должен это делать.
– То есть вы таким образом хотите заявить этим чиновникам, что они не правы?
– Я просто не хочу упасть в своих глазах. Иначе мне просто стыдно будет перед самим собой, вот и все. А говорить им что-то бесполезно, потому что они и так все знают.
– Ваши близкие поддерживают вас в ваших убеждениях?
– Сложный вопрос... Они за меня очень переживают.
– Безопасно ли заниматься тем, чем вы занимаетесь?
– Нет, это абсолютно небезопасно, это очень опасно, и, в принципе, в любой момент могут произойти у меня какие-то проблемы, провокации, нападения. Это очень опасно. И я никому не рекомендую этим заниматься.