Вил Мирзаянов. Фото: Reuters Ученый Вил Мирзаянов, создатель химического отравляющего вещества нервно-паралитического действия «Новичок», рассказал Зое Световой, как могли отравить Сергея Скрипаля и его дочь, и как в 1992 году он заявил о существовании в России опасного для человечества химического оружия, чье создание завизировал Михаил Горбачев.
— Как смогли ввести в Англию «Новичок»?
— Хочу объяснить: нет необходимости иметь «Новичок». Надо иметь бинарные компоненты, которые относительно безвредны. Эти компоненты можно привезти в каком угодно виде: как патрончики или ампулы. Отдельно эти компоненты не являются отравляющими веществами, а когда эти компоненты смешать, то получится «Новичок».
— То есть, зная формулу «Новичка», опубликованную в вашей книге, люди, которые хотели убить Скрипаля, могли взять эти элементы, соединить и распылить в виде аэрозоля, например?
— Нет. Это дело не любителей. Это дело высококвалифицированных ученых и инженеров. Недостаточно использовать формулу.
— Почему они решили использовать именно «Новичка»?
— Это вещество в десять раз сильнее, оно действует сразу, и отравление от него неизлечимо. Это явная демонстрация силы тем, кто осмелится еще раз предать Россию, как это сделал Скрипаль, или тем, кто сейчас, например, сбежал с материалами, допустим, по вмешательству России в американские выборы. Путин предупреждает: вот что тебя дорогой мой, ожидает.
— В каком году был разработан «Новичок»?
— «Новичок» был создан в Государственном научно-исследовательском институте органической химии и технологии (ГСНИИОХТ) в 70-е годы в Шиханах, в нашем филиале под Саратовом.
— Вы уверены, что его могли применить при убийстве Кивелиди?(В 1995 году от острой почечной недостаточности умер банкир Иван Кивелиди. Одновременно умерла его секретарша, а потом и патологоанатом, проводивший вскрытие. Расследование показало, что Кивелиди был отравлен редким и очень сильным органическим ядом, который достали в Шиханах— и нанесли на телефонную трубку в кабинете банкира).
Иван Кивелиди. Фото: Валентин Кузьмин / ТАСС
— Если анализ показал состав «Новичка», то значит, да. Определить это невозможно без высококвалифицированного анализа.
— А как англичане смогли так быстро определить, что Скрипаль был отравлен именно «Новичком»? Некоторые эксперты пишут, что раз они так быстро это определили, значит, они сами имеют аналог этого отравляющего вещества. Так ли это?
— Когда появляется новое отравляющее вещество, во всех странах стараются получить такие данные. Моя книга State Secrets: an Insider’s Chronicle of the Russian Chemical Weapons Program Secrets — «Государственная тайна. Хроника участника российской программы химических вооружений» вышла в свет в 2007 году. Я не могу утверждать на 100 процентов, что англичане получили эту информацию только из моей книги. Возможно, что кто-то из моих коллег был в Англии и синтезировал вещество для них. Вполне возможно, что это вещество синтезировали в США и поделились данными как союзники. А вообще, для того, чтобы установить, какой «препарат» был использован в данном случае, необходимо иметь доступ к мощному масс-спектрометру высокого разрешения, в «библиотеке» которого находятся спектры всех известных на сегодня соединений. Взятая проба сравнивается с уже известными, и компьютер указывает спектр с 96-процентной вероятностью.
— Объясните, для чего изобретался «Новичок»?
— Как новое оружие для защиты нашей любимой родины от врагов социализма, вот так мы тогда работали.
— В 90- х годах вас обвинили в разглашении гостайны, и вы оказались в «Лефортово». Почему?
— 18 сентября 1992 года в «Московских новостях» была опубликована статья «Отравленная политика», которую я написал вместе с ныне покойным ученым, химиком Львом Федоровым. Мы написали о том, что на полигоне было испытано новое поколение отравляющих химических веществ под названием «Новичок», которое по меньшей мере в десять раз сильнее, чем известный ранее нервно-паралитический газ, и отравление от него практически неизлечимо.
— Когда вас арестовали?
— Через месяц после публикации статьи. Меня обвинили в разглашении гостайны. Я провел в Лефортово 11 дней. Но судья изменил мне меру пресечения на подписку о невыезде.
— Почему к вам так мягко отнеслись?
— За границей поднялся большой шум: десятки писем от сенаторов, конгрессменов.
— Через несколько месяцев уголовное дело против вас и вовсе было закрыто за отсутствием состава преступления. Тоже из-за шума?
— Я думаю, что сильное давление Запада и российской общественности сыграли свою роль. Когда я еще сидел в тюрьме «Лефортово», я увидел по телевизору Джорджа Сороса, который заявил, что он прекратит программу помощи русской науке, если Мирзаянова не освободят из тюрьмы. А Сорос тогда инвестировал в русскую науку 400 миллионов долларов. Видимо, решили, что я не стою 400 миллионов.
— В статье в «Московских новостях» вы разгласили гостайну?
— Я ничего не разглашал. То, что я написал, равносильно тому, если бы я сказал, что наши славные авиаторы изобрели новый истребитель, в два раза превышающий скорость звука. Ну и что? Где здесь разглашение гостайны? Я написал, что отравление от «Новичка» неизлечимо. Тогда я не публиковал ни формул, ни технологии. Генерал Смирнитский, специалист в этой области, бывший экспертом по моему делу, посчитал, что Мирзаянов ничего не разглашал. И многие ученые тогда выступили в мою защиту.
Специалисты в химзащите рядом с местом, где был отравлен Сергей Скрипаль. Фото: Peter Nicholls / Reuters
— Что интересного вы нашли в материалах своего уголовного дела?
— Следователь включил в мое дело более 60 «секретных» и «совершенно секретных» документов, которые я раньше в глаза не видел. Это правительственные документы. Там, например, был совершенно секретный документ, который подписал Горбачев. Он одобрил создание «Новичка». Когда следователь увидел, что я переписываю эти документы, он пришел в ужас и закричал: «Что вы делаете?»
Я ему объяснил, что в УПК написано: обвиняемый имеет право на неограниченную выписку материалов из своего дела и пообещал, что если он мне запретит вести записи, я не подпишу ему документ об окончании ознакомления с материалами дела. Для следователя это очень плохо. Он тогда посоветовался с руководством и через два дня позвонил мне и разрешил переписывать все, что хочу. И я все переписывал в тетрадку, а потом приходил домой и перепечатывал свои записи на пишущей машинке. А потом опубликовал их в книге «Вызов», которая вышла в 2002 году в Казани.
— Когда вы уехали за границу?
— Была большая борьба за получение паспорта, ведь я был секретоносителем. Я предстал перед межведомственной комиссией при МИД, председателем которой был Сергей Лавров. В этой комиссии, в частности, состоял и Сергей Ковалев. Он мне, кстати, здорово помог. Когда чекисты стали возражать против выдачи мне заграничного паспорта, Ковалев сказал: «Помилуйте, химическое оружие уже запрещено, Мирзаянова с работы все равно уволили, почему мы гробим человеку жизнь, он хочет уехать». И в 1994 году меня выпустили.
— Почему тогда, в 1992 году, вы решили рассказать о существовании нового опасного химического оружия?
— Моя мотивация была в том, что Россия хочет обойти Международную конвенцию о запрете химического оружия, которую она подписала и не хочет включать туда «Новичка». Я был не согласен с этим. В конвенцию была заложена «мина» — запрещалось все старое химическое оружие, но не было упоминаний о новом оружии.
— Вы хотели, чтобы они уничтожили «Новичок»?
— Да, потому что мне как гражданину России не нравилось, я не был согласен с тем, что, подписывая соглашение, мы копаем мину под это соглашение.
— То есть вы так же, как Андрей Сахаров, раскаивались в том, что участвовали в разработке опасного для человечества оружия? И мечтали о том, чтобы оно было уничтожено?
— Да.
— И все-таки «Новичок» был уничтожен или нет?
— Конвенция не запрещает, к сожалению, проведение научно-исследовательской работы. И не запрещает производства до 120 килограммов любого отравляющего вещества. А 120 килограммов могут угробить полмиллиона человек. Но вообще, нет необходимости производить «Новичок», достаточно производить только вот эти компоненты, даже те, кто их производит, не будет знать, для чего они производятся.
— Чувствуете ли вы свою вину в отравлении Скрипаля?
— Если бы я с ним встретился, я бы принес ему свои извинения, свое сожаление. Раз я участвовал в разработке «Новичка», я чувствую себя виноватым.