9 марта в Московском окружном суде прошли прения по делу Хасана Закаева, обвиняемого в пособничестве захватчикам театрального здания на Дубровке. По версии следствия, Закаев входил в преступное сообщество Шамиля Басаева и организовывал доставку в Москву оружия и взрывчатки, использованной при захвате заложников на мюзикле «Норд-Ост» и при попытке подрыва автомобилей возле Госдумы и возле Макдональдса на Пушкинской площади. Подсудимый признает вину частично: он не отрицает, что по просьбе своего знакомого перегнал в Москву ВАЗ 21099, в бензобаке которого было спрятано оружие. Однако, по его словам, он не имел никакого отношения к преступному сообществу и о готовящихся терактах не знал. Летом 2014 года Закаев был задержан при попытке въехать в Крым с территории Украины.
Первым на прениях выступило гособвинение. Прокурор Дмитрий Дедюра отметил, что, несмотря на частичное признание, вина Закаева доказана по всем эпизодам совокупностью улик и показаний свидетелей. Так, в качестве одного из вещественных доказательств обвинение сослалось на то, что взрывные устройства, найденные в захваченном ДК на Дубровке, полностью аналогичны тем, что были установлены в автомобили возле Госдумы и Макдональдса. О причастности Закаева к попытке взрыва тех автомобилей следствию рассказал Асланбек Хасанов, ранее приговоренный Мосгорсудом к 22 годам лишения свободы по аналогичным обвинениям.
По каждому из десяти эпизодов прокуратура запросила для Закаева от 7 до 16 лет лишения свободы; всего, путем частичного сложения — 23 года колонии строгого режима. Гражданские иски на общую сумму около 43 миллионов рублей, направленные к Закаеву потерпевшими, прокуратура поддержала в полном объеме.
Председательствующий судья Михаил Кудашкин уточнил, о каких тяжких последствиях идет речь в одном из эпизодов обвинения.
— 125 человек (погибших из-за теракта заложников. — Открытая Россия), — ответил Дедюра. — То есть, если бы не было захвата заложников, не было бы жертв, и не было бы тяжких последствий для здоровья выживших.
Террористы вынудили государство к штурму, — добавил прокурор
Всего потерпевшими в деле признаны 912 человек — бывшие заложники и члены их семей. В суде из них выступили восемь.

Потерпевшая Зоя Чернецова:
— Первый суд был 14 лет назад, где нам во всем было отказано. Это дело продолжается 14 лет. Я бы хотела, чтобы человек был осужден. Я бы хотела, чтобы наши иски были полностью удовлетоврены, и суд обратил внимание на наши ходатайства допросить всех причастных. Я не согласна с выводами о том, что газ был безвреден. По поводу погибших были проведены экспертизы, а по поводу выживших — нет, и люди добиваются этого годами.
Потерпевший Сергей Карпов:
— Мы уже почти 15 лет пытаемся найти правду в этой страшной трагедии. Мы прошли от Тверского районного суда до Стратсбурга, и, наконец, нас пригласили на процесс и услышали. Мы этим удовлетворены и поддерживаем обвинение в полном объеме. Жалко, что отказали в некоторых ходатайствах.
Хотелось бы услышать изобретателей газа, посмотреть в глаза судмедэкспертам, которые скрывали истинную причину смерти. Во время теракта я потерял сына.
Потерпевшая Ирина Ерджан:
— Я сомневаюсь в искренности слов Закаева о том, что он не знал, для чего перевозит оружие. Для меня показательно, что между взрывом возле Макдональдса и «Норд-Остом» прошло четыре дня, и он не пошел в полицию, не объяснил им, что может произойти. На скамье подсудимых сидит человек, который мог бы предотвратить «Норд-Ост». А он пустился в бега.
Потерпевшая Тамара Юсипова:
— Поддерживаю все ранее высказанное. Раньше нам никогда не давали даже слова сказать. Многие люди до сих пор добиваются признания инвалидности.
Нам говорят — если вы будете выступать, с вас снимут и то, что у вас есть
Как нам раньше говорили — радуйтесь, что живы остались, (обращаясь к подсудимому) я считаю, что это вы во всем виноваты, во всех наших страданиях.

Потерпевшая Оксана Малышева:
— Я хотела бы поддержать иск. Пока я была заложницей, я получила серьезные психологические и физические травмы, заболевания различной степени тяжести. (Плачет) Если бы он не привез оружие, если бы не было этого теракта, моя жизнь сложилась бы кардинально иначе. На всех заседаниях нам так и не рассказали, что это за газ. Мне предстоит еще не одна операция, и для меня это вопрос жизни и смерти.
Остальные выступавшие кратко поддержали предъявленные гражданские иски. Затем слово взял Сергей Панченко, представитель потерпевшей стороны. Адвокат назвал версию подсудимого о степени своей вины несостоятельной и отметил, что Закаев не мог быть «техническим» перевозчиком оружия, и не знать о планах других участников. При этом первоочередная задача в этом деле, по словам адвоката, — разобраться с причинением физического вреда бывшим заложникам. «Дело уже рассматривал ЕСПЧ, по 64 искам вынесено решение — РФ нарушила право пострадавших на жизнь. Не буду останавливаться на вопросе морального вреда, на том, какие ужасы пережили эти люди. Кроме этого, остался вопрос ущерба здоровью, и к его разрешению мы пока не приблизились», — добавил он.
Второй адвокат истцов Мария Куракина отметила, что в соответствии с УПК характер и размер вреда, нанесенного потерпевшим, подлежит доказыванию. «Тем не менее, нам неизвестно, какое было применено вещество, какова степень утраты трудоспособности у потерпевших. Фентанил — слишком общее понятие, по которому нельзя установить детали воздействия газа на организм человека. Мне неясно, почему следствие не произвело никаких экспертиз по выжившим», — сказала она.
Завершила выступление представителей потерпевшей стороны адвокат Каринна Москаленко. «Это очень страшное дело, очень тяжелый процесс. И потерпевшие научились улыбаться друг другу, желать всего хорошего, несмотря на то, что у большинства из них есть чувство того, что ничего хорошего уже не будет. Сегодня они поблагодарили суд за то, что их выслушали, и это дорогого стоит», — начала она. Москаленко сообщила, что сегодняшний процесс — результат того, что с 2015 года РФ отчитывается перед Комитетом министров о том, как исполняются решения по делу, которое бывшие заложники выиграли в ЕСПЧ. Адвокат подчеркнула, что сторона потерпевших не стремится занять позицию обвинения: «Мы стараемся сохранять нейтральность. Тем не менее, моим доверители убеждены, что те, кто возил оружие — был ли среди них Закаев, установит суд — в полной мере несут ответственность за теракт. Мы придем, чтобы услышать доводы самого Закаева; мы надеемся на окончательное установление правды и уверены, что этот состав суда с этими материалами дела не способен ответить на все вопросы. В деле по-прежнему осталось очень много белых пятен.
Мы смотрим в глаза подсудимого и видим, что он неглупый человек, что он знает что-то, чего не знаем мы
Но мы будем добиваться истины. Все еще впереди».
Выступление стороны защиты и самого Закаева было решено перенести на следующий день. Комментируя итоги процесса, Мария Куракина отметила, что дело, по мнению потерпевшей стороны, расследовано не до конца: «Мы видим необходимость возврата дела прокурору. Суд сам может прийти к такому выводу, мы обратили на это внимание суда. Мы попросили дать этому надлежащую юридическую оценку, и, если это не найдет отражения в приговоре, мы будем использовать все процессуальные рычаги — обжалование, обращение в ЕСПЧ. Сейчас мы лишены доступа к правосудию».
Обвиняемый по делу Норд-Оста: «Я не хотел спасти мать, убив других людей»
«Чтобы было понятно мое отношение к Басаеву, к сопротивлению в первую и вторую (чеченские) войны. Когда Хасханов (осужден в 2006 году по обвинению в аналогичных преступлениях. — Открытая Россия) был полевым командиром, я в это время был студентом второго курса, работал операционным бухгалтером в банковской сфере. У меня была идея карьерного роста. Дядя всегда называл себя „банкиром номер один“, а я, полушутя — что скоро его переплюну. И тут началась война, настоящая война. Все пошло прахом. Я пытался доказать людям, что Дудаев не прав, я был в оппозиции Дудаеву и Кадырову в тот момент. Ночью мы стояли на постах, чтобы не пустить боевиков в Урус-Мартан. То есть я был противником всего этого, в особенности — ваххабизма»