Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков уж нет, а с отважной Алевтиной Хориняк, одолевшей монолит из полковников и генералов, прокуроров и судей, из трех томов уголовного дела, по двести листов, судов и апелляций, мы пьем чай. Она испекла к нему шарлотку и блины. С творогом. Пятиэтажная хрущевка на берегу Енисея, метель, в четыре уже темнеет.
Сюжет не нов: Давид повергает Голиафа. И на сей раз тоже все случилось по писаному, один лишь нюанс: у Алевтины Петровны даже пращи не было.
Напомню обстоятельства: в красноярских аптеках с 3 апреля по 22 мая 2009-го не отпускали трамадол по льготным рецептам, и она, участковый терапевт, выписала больному в терминальной стадии рака два платных рецепта. Это был единственный способ обезболить. В 2011-м ФСКН возбудила дело: умиравший не был прикреплен к поликлинике, где работала Хориняк. И в 2013-м суд вынес обвинительный приговор, посчитав исполнение врачебного долга преступным распространением сильнодействующих веществ организованной группой. Полтора года борьбы. И тот же райсуд Хориняк оправдал. Прокуратура подала было апелляцию, но потом одумалась и ее отозвала.
В прошлом году Алевтина Петровна поставила точку: подала в суд на государство и выиграла, добившись компенсации (400 тыс. рублей) за незаконное уголовное преследование. После чего с гордо поднятой головой закрыла и более чем полувековой стаж в медицине, простившись со службой. И, закончив с подвигами и общественным служением, ударилась в частную жизнь, вышла замуж. С нами чай пьет и ее муж Павел — 18 декабря исполнился год их союзу. Алевтина Петровна: «Плохо человеку одному. Лучше идти по жизни вдвоем».
Но, понятно, с профессией такие люди не расстаются: «Свободны у меня только пятница, и то не всякая, и суббота. Тружусь. За больными ухаживаю. К лежачим зовут. Как верующие, мы помогаем друг другу».
— Компенсацию выплатил Минфин. Неприятно, что судьи творят беспредел, а рассчитывается государство. А если не наказывать беззаконника, то он никогда и не исправится. Сотрудники ФСКН тоже остались в стороне. Сколько врачей наших получили статьи, а те награды! А когда я призвала их к ответу, они приходили в суды и доказывали, что не доставили мне никаких особых неудобств... Отрадно, что именно в связи с этим делом в ФСКН расформировали отдел легального оборота наркотиков, не дававший врачам продыху. А депутаты, запросив мое дело, ввели изменения в законодательство. И теперь за неоказание помощи врачей могут наказывать — если родственники пожалуются. И если раньше врачи боялись уголовной ответственности за назначение обезболивающего, теперь, когда ссылаются на меня, на мое дело, больным выписывают все, что есть. Другое дело, что есть-то?
Да, что-то меняется. Появились пластыри. Но не те, не дюрогезик, не импортные, а отечественного производства, у них действие немного не то. С морфином больше порядка. Но закупают настолько мало, что врачи даже и не знают, что есть.
Больные мои сожалеют, что я ушла. Эти 600 человек, что подписали в защиту меня обращение, они мне как родственники. Каждый из них. Встречаюсь с ними. Но работать уже невозможно. Врача загоняют в такие рамки, в приписки! Человек умер полгода назад, а по компьютеру он вот только прошел диспансеризацию. За нее страховая перечисляет деньги поликлинике. Так дошло до того, что потребовали от ЗАГСов передачи сведений об умерших. Нам это стыдно. Молодые врачи, наверное, закрыв глаза, автоматически пишут. А временной норматив на больного в 15 минут?
…Знаете, раньше я только работой жила, вставала рано, шла как на праздник. Садилась, как командир, все у меня разложено, все готово: больной заходил, и это была радость для меня. И, допустим, до 12 прием у меня, а сижу и до двух, до четырех — сколько нужно. И от других врачей больные ко мне шли. Потом иду по вызовам, домой прихожу в девять. И Слово Божие как-то уже формально читала. По-видимому, Бог меня остановил. В 2010-м собралась ехать в санаторий. Делаю флюорограмму, и у меня находят в легких опухоль. Нужно оперировать. Но я не могла проситься без очереди. Это принципиально, я не могу, не имею права. Ждала, как все. Два месяца звонила, приезжала. Места нет. Ну, думаю, это же легкие, прооперируюсь в тубдиспансере. Там, где работала, и меня еще помнили. Меня взяли, операция прошла. Вызывает врач, и с таким сожалением, сокрушаясь, говорит: это у вас метастазы в легкие пошли, ничем помочь уже не можем, сделали все, что могли. И я говорю: да не расстраивайтесь вы так, я в руках Бога. Если угодно Ему, Он меня исцелит. А нет, так лишь бы я была готова к встрече с Ним. Потом нашли по гинекологической части, положили еще в одну больницу, и тут уж я молилась! Взяли на анализ кусочки ткани. Это декабрь уже, первая операция в ноябре была. И говорят: 10 января только результаты будут. И вот настал тот день, и заведующая мне навстречу вышла, врач вышла, схватили меня, повели к третьему врачу. Ничего нет, говорят. Все нормально, никакой операции не нужно. Взяли повторные анализы, снова ничего, выписывают. Иду в онкодиспансер. Говорят: не можем найти источник. И назначают радиосканирование всего организма. Ну, думаю, возраст — точно не выживу. И отказываюсь. А через пару месяцев, в апреле, меня вызывает ФСКН. Тут уж не до болезни. Я об одном молилась: не дай мне умереть до оправдания. Ведь в интернете врач писала одна: мол, я пыталась подработать. Она до сих пор работает, да Бог ее пускай благословит.
РЕЦЕПТ ШАРЛОТКИ ОТ АЛЕВТИНЫ ХОРИНЯК
2 стакана сахара и 6 яиц хорошенько взбить, добавить 2 стакана муки и взбить еще лучше. Форму смазать растительным маслом, постелить пропитанную им же пергаментную бумагу. На нее, на дно формы, выложить нарезанные кубиками два средних яблока. Выливаем тесто в форму. Ставим в хорошо разогретую духовку на 20—30 минут. Выпеченную шарлотку сверху можно посыпать сахарной пудрой, но лучше смазать абрикосовым или сливовым вареньем.