В вину Алексею Петрову ставят и сотрудничество с движением «Голос», и членство в политсовете «Союза правых сил». К заявлению националистов прислушалась местная прокуратура, которая начала проверку по этому доносу, а также — руководство ИГУ, решившее уволить Алексея Петрова, проигнорировав мнение профсоюза и студентов, которые встали на его защиту. Поводом для увольнения было названо нарушение трудовой дисциплины. В интервью Открытой России Алексей Петров рассказал о своем видении возникшей ситуации.
— Ваше дело не является прецедентным для России. Как вы думаете, могут ли подобные вещи быть следствием государственного заказа?
— Я не рискну предположить, что какая-то конкретная служба или ведомство приказало кого-то привлечь или покарать. Могу говорить только абстрактные вещи. По всей стране находятся поводы вывести неугодного преподавателя из высшей школы. Люди увольняются, уезжают из города или страны. Единственное, что можно конкретно сказать — государство неэффективно тратит свои средства.
Представьте, какое количество людей занимается вопросами трудовой дисциплины обыкновенного доцента провинциального вуза. Их зарплата в два, а то и в три раза выше моей. Они тратят кучу времени на составление бумаг, предписаний, претензий, проводят проверки, встречаются с людьми. В контексте всеобщей борьбы за повышение эффективности расходования бюджетных средств все это выглядит странным и нелогичным.
— Прокуратура раньше обращала внимание на подобные дела?
Насколько я знаю, это первый в истории Иркутской области случай, когда прокуратура занимается вопросами трудовой дисциплины не своего работника. Таких писем туда поступает множество, однако их обычно сразу отбрасывают в трудовую инспекцию.
— Что вы сами думаете о причинах вашего увольнения?
Вспоминаю один анекдот из фильма про начало 80-х годов. Уже больной Брежнев проводит заседание политбюро. На него опаздывает секретарь по сельскому хозяйству Михаил Горбачев. Его спрашивают, почему опаздываете на заседание политбюро. Горбачев отвечает, что был на заседании, где обсуждалось сельское хозяйство в Азербайджане. Брежнев интересуется, как там с сельским хозяйством в Азербайджане. Плохо, Леонид Ильич. Как и во всей стране. И вообще все плохо с экономикой Советского Союза, ответил Горбачев.
С тех пор многое изменилось. Но некоторые вещи остались прежними. Например, показушный патриотизм. Все чаще на разных публичных площадках я слышу, что любить родину — это ходить с флагом. Тот, кто с флагом не ходит — неправильный человек, шпион. Почему-то немногие допускают, что есть иные способы понимания патриотизма, любви к родине. Что кричать «Россия, давай!» — еще не значит быть патриотом.
— Такие доносы можно рассматривать, как инициативу «снизу» или всего лишь как способ легитимировать решение власти, имитировав «народную поддержку»?
Не знаю, но прокуратура начала проверку по заявлению конкретного человека. Поэтому донос был первичен. Появился механизм, который позволяет проворачивать такие дела. И им явно будут пользоваться: человек, написавший на меня донос, заявил, что будет продолжение. Будут доносы на других преподавателей, общественных деятелей и журналистов. Словом, все, кто распространяет, по его мнению, «вражескую» информацию, могут оказаться под ударом.
— Донесшие на вас люди руководствуются идейными соображениями?
Трудный вопрос. Не всегда в правовом государстве играют договоренности, заключенные не на бумаге. Нет гарантии, что в подобных обстоятельствах ты, сдав работу, получишь ожидаемое.
Я вспоминаю очень интересную историю, когда в 1937 году в Иркутск пришла бумага из ЦИК с требованием найти 5 тысяч предателей. Местные деятели сказали, что повысят показатели и найдут десять тысяч предателей! Найдут и доложат лично Иосифу Виссарионовичу!
Мне кажется, здесь сыграла самоцензура. Только-только <u>прошли новости</u> о грядущей проверке лояльности студентов и преподавателей вузов, и некоторые люди решили действовать на опережение. Меня уволили еще до того, как закончилась проверка прокуратуры. Они решили раньше времени отчитаться. Приносит прокуратура ответ, что вот, есть тут у вас злодей Петров. А прокуратуре отвечают, что злодея у них уже нет! Он написал заявление по собственному желанию. Нет человека, нет проблемы.

— Как вы думаете, если сейчас патриотизм в моде, зачем придумывать какие-то формальные поводы? Почему не могут сказать прямо «увольняем за непатриотизм»?
Меня очень трудно обвинить в непатриотизме. Я 10 лет профессионально занимаюсь краеведением, пытаюсь сделать так, чтобы люди любили свою малую родину (проект Алексея Петрова «Прогулки по старому Иркутску», бесплатные экскурсии для всех желающих по исторической части города. — Открытая Россия). Я делаю это абсолютно бесплатно, в свободное от работы время.
Я не кричу о любви к партии и правительству и не требую финансирования своего патриотизма. Для меня родина — не флаг, а место, где я родился. Я хочу, чтобы люди знали что-то о своем городе и чувствовали сопричастность к нему. Я хожу и бьюсь за эти старые «деревяшки», которые хотят лишить статуса памятника исторического наследия и снести. И если это не патриотизм, то скажите мне, где он!?
— Как стоит себя вести преподавателю, который хочет быть честен со своими студентами и не попасть под кампанию? Возможен ли компромисс?
У меня есть слоган жизни — не врать себе. Я много лет занимаюсь тем, что другие могли бы счесть чем-то неудобным. 25 лет назад, учась в 10 классе, я выступил с открытым письмом к городскому руководству ВЛКСМ с требованием уйти в отставку, потому что они поддержали ГКЧП. Еще тогда понимал, что если есть внутри вещи, которые считаешь нужным сказать, то их нужно говорить. А уж удобно это или нет — неважно. И все последующие годы я не менял своих взглядов. Пусть этот путь менее обласкан, чем путь граждан, написавших на меня донос, но он более честный. Я не просыпаюсь по ночам с вопросом, а правильно и честно ли я поступил, когда что-то написал или сказал?
— Как к этой истории относятся ваши студенты?
На лекциях я об этом не говорил. Занятия должны быть посвящены темам, указанным в учебном плане, но никак не разбору персонального дела преподавателя. Но я слышал, что студенты собирали подписи в мою защиту.
— В одном из интервью человек, который на вас донес (Сергей Позников. — Открытая Россия), говорит, что понял посыл, связанный с назначением нового министра образования. Как вы думаете, что он имел в виду?
Он более широко выразился. Что министр образования — человек православный и государственник. В понимании этого человека православие — прежде всего антизападничество. Я в его понимании западник, а ко власти в образовании пришли славянофилы. И они должны вычистить из высшей школы всех, кто распространяет «неправильные» идеи. НОД ведь предлагал мне «переобуться». Только не предоставил ботинок.

— Вас обвиняют в участии в политических проектах. Например, в работе в «Голосе».
«Голос» не политический, а гражданский проект. Наблюдение за выборами — это не политика. Любой человек должен понимать, насколько честно победил кандидат, за которого он голосовал или не голосовал. Особенно если это касается региона или органов МСУ. У меня есть большой опыт наблюдения за выборами во многих постсоветских государствах, который я пытался до недавнего времени передать на лекциях студентам.
— Насколько далеко эта кампания может зайти? Верно ли нодовцы поняли посыл?
Я думаю, что они все поняли верно. Хотя бы потому, какое внимание они смогли к себе привлечь. Ни при каких других обстоятельствах такого бы не было. Ведь масса негативных отзывов — тоже реклама. Теперь их все знают. Даже когда данная ситуация закроется и забудется, где бы они ни появились, об этом будут писать. Если они говорили, что в иркутском отделении 15 человек, то теперь их может стать больше.
Все остальные участники, на мой взгляд, проиграли. И прежде всего проиграли люди, работающие в образовании. Потому что сейчас они должны понять, что эта машина может и не остановиться. И не остановится.