Женщина обратилась на горячую линию ОНК Москвы с сообщением о том, что в камере СИЗО-6, где находится больше 50 женщин на 43 кровати, содержится ее дочь, статья 159 ч. 4, поместили девушку-таджичку, возможно, больную туберкулезом и получающую терапию. Мы с коллегой Максимом Пешковым поехали в СИЗО-6, в эту камеру, тяжело перенаселенную. Мы поговорили. С встревоженными женщинами, с таджичкой этой несчастной. Ну да, болела туберкулезом, 10 лет назад, лечилась. В Таджикистане сказали, что выздоровела. Почему ей вдруг прописали противотуберкулезную терапию? Почему стали давать таблетки? Женщины обратились к тюремным врачам, те им ничего внятного не объяснили. Вроде как у нее контакт был с носителем недавно. Она - категорически это отрицает. Разумеется, 50 женщин в такой ситуации, случайно заметив, что она пьет таблетки, стали обвинять одну в том, что она скрыла заразное заболевание. Такое в СИЗО не слишком приветствуется и не очень прощается. Тут женские тюремные понятия от мужских отличаются не слишком: одна из первых заповедей - не осложни жизнь тем, кто рядом.

Врачей вчера не было, и на какой же группе стоИт эта молодая женщина, мы не поняли. Третья? Четвертая? Телефона доктора у нас нет, значит - придется ехать в СИЗО-6 еще раз. Мы категорически настаиваем, чтоб женщину вывезли в туберкулезное отделение больницы СИЗО-1 для углубленного обследования. Об этом очень просит 50 женщин, которым никто ничего правдоподобного не объяснил и никак не успокоил (почему? Вот почему в такой тяжелой ситуации в СИЗО-6 просто не взять и не успокоить людей, всё им внятно разъяснив? На это они имеют право? Зачем превращать девушку в изгоя?)

Напомним, что за последние годы в СИ-6 неоднократно имелись случаи контактов выделяющих больных туберкулезом с общей здоровой массой женщин, включая беременных, после которого огромные камеры ставились на 4-ую ГДУ. Таким образом, тревоги женщин небеспочвенны.

Женщина, принимающая таблетки, ОЧЕНЬ просит вывезти ее в больницу. Об этом ОЧЕНЬ просит перенаселенная камера. Это РЕКОМЕНДУЕМ мы, члены ОНК Москвы. Запись оставлена в журнале посещений. Мы не вмешиваемся в процесс оказания медицинской помощи, однако с грустью констатируем, что если бы медицинские работники не отмахнулись бы от тревог пятидесяти женщин, а в порядке исключения, что-то внятно ответили на их закономерный и логичный вопрос (совершенно не преступая врачебной тайны: девочка-таджичка сама об этом просит и хочет знать, почему ей дают таблетки) - был бы сохранен социальный мир и нормальная атмосфера в камере, таджичка бы не попала в тяжелую психологически ситуацию, не плакала бы и не страдала. (Ей есть, отчего плакать и без того: ее, арестованную за незаконный переход границы, ждут дома двое детей. Жила здесь 6 лет с мужем. Где муж? А тогда и бросил, когда задержали. Вот взял - и сказал: арестовали? Вот всё, я тебе теперь не муж). Что сложного - взять и ответить на вопрос? Это уж точно проще, чем расселить перенаселенные камеры, победить перелимит... Как добиться нам от врачей просто человеческого отношения и профессионального поведения? Ведь тогда не нужно было бы, может, и нас, нашей критики, наших публикаций?

Неа... сыграем в захватывающую игру: 50 женщин, угадайте, заразитесь ли вы туберкулезом.

Пожалуйста, вывезите Айгуль в больницу. В том, что ей так тяжело сейчас, вы, врачи, виноваты, а не она.

...Лирическое отступление. Лена, чья мама обратилась к нам на горячую линию - тоже очень красивая женщина, ухоженная, волевая. Мама - тоже серьезная деловая женщина, судя по голосу. Очень строго выясняет у меня, кто это и почему ей звонит, прежде, чем представиться. Говорим с ней, в процессе разговора она теряет настороженность и напряжение, рассказывает, рассказывает... как ни за что подставили, посадили Лену... но одергивает себя: вы ж не по этой части... Вы - это почему 10 женщин на полу спят, да? Вы в прокуратуру обратились? Молодцы! Как-то ведь надо бороться... Вы знаете, - говорит, - а я Президенту на горячую линию позвонила! Дозвонилась... И что? Да а что? Они только на диктофон мой вопрос записали, а что ж еще? А я спросила, знает ли наш Президент, что Гуантаномо не где-то далеко, не на островах, не в Америке, не в Африке, а вот здесь, в столице нашей Родины Москве, куда безвинно сажают и сажают наших дочерей уже вообще черт знает за что, и они спят в камере на 40 человек по 50 на полу... Ну, что он, Президент, тут скажет? Я понимала, что зря звоню, кто мне ответит?.. Но ведь надо как-то бороться... нельзя опускать руки. Ведь так? Я ответила: так. Именно так.

Давайте отправим Айгуль в больницу?.. Она очень измучена, она хочет нам верить. Пусть ей станет чуть легче. И Лене. И еще 50 женщинам этой камеры.