Хватит лукавить: на исторической науке в России можно спокойно ставить крест. Странно еще, почему российские министры образования и культуры не выступили с инициативой о переименовании институтов истории, сохранившихся в системе РАН. Институт пропаганды и истории «Единой России» РАН или Институт православия и бытия святых – чем не подходящие варианты? Ирина Яровая, Елена Мизулина и Алексей Журавлев против не будут. Всех прочих инакомыслящих «белым пароходом» – туда, или с пилами в тайгу – сюда. Самое там им место цитировать выдержки из Джона Кигана или Энтони Бивора. Заодно избавимся и от опасности, что кто-то детям будет забивать голову альтернативными точками зрения.

Вообще, не хотел начинать с эмоций – прорвалось. Слишком уж паскудное это решение свердловского министерства образования изъять из библиотечных фондов школ и училищ Свердловской области труды известных английских ученых Джона Кигана и Энтони Бивора. «Поступила информация о наличии в библиотеках изданий института "Открытое общество", пропагандирующих стереотипы, сформированные во времена Третьего рейха», – так объясняется поступок в документе за подписью замминистра Нины Журавлевой. Невольно на ум приходят аналогии с Германией образца 1933 года, когда в десятках городов прошла компания по сжиганию книг, не соответствующих идеологии национал-социализма.

Из чистого любопытства спрошу – Нина Викторовна Журавлева, вы лично хотя бы полистали труды Кигана и Бивора, которые выставили за дверь? Я почитал. Благо, в библиотеке им. Белинского на одной из полок сохранился словарь Кигана «Кто есть кто во Второй мировой войне», и хранитель фондов, сославшись, что лично еще не видела распоряжение, тихонечко (в буквальном смысле, чтобы никто не увидел) сунула его мне в руки. Читал и пытался понять ваше решение: где же этот английский подлец покусился на наше Отечество, где же он запачкал своими грязными ручонками светлую память народа-освободителя?

Начинается поклеп с 27-й страницы, речь там о Мартине Бормане: «В самом конце войны, однако, он начал проводить собственную политику, которую держал в секрете от Гитлера, политику поиска компромисса с Советами. Эта перемена не удивительна, если знать, что Борман и аппаратчики Кремля имели много общего». Дальше – больше. На 33-й странице Киган покусился на маршала Буденного: «Он был кавалерийским унтер-офицером, имевшим небольшой опыт командования в полевых условиях». И дальше – о его роли в 1941 году: «В Киеве и Умани Буденный не мог реагировать на скорость немецких атак и предпринял ряд несогласованных действий, которые не смогли изменить положение. Он был с позором отстранен от командования 13 сентября 1941 года».

На 158-160-й странице этот горе-историк коснулся светлого образа товарища Сталина. И вот что пишет неразумный: «Был подозрителен к армии и ее командирам, для того, чтобы иметь их полную лояльность, он подверг в 1937 году расстрелу всех, кого считал подозрительным». Нечего нам врать! Каждый малыш знает у нас, что во всем виноват глава НКВД Ежов, за что и поплатился в 1939 году как организатор антисоветского путча. Вот еще цитата: «В первые месяцы войны проявилось отсутствие у Сталина качеств военного лидера. Он надеялся на своих товарищей из 1-й конной армии 1920 года: Буденного, Ворошилова и Тимошенко, а они не были замечательными военачальниками». Не правда, товарищ Сталин твердой рукой привел нашу страну и народ к Победе, и прославленные советские полководцы были верными проводниками его военного гения!

Юродствую? Да, так как невозможно объяснить логику министерства. Какой, к черту, Киган – проводник стереотипов Третьего рейха? О Гитлере он пишет, что власть ему удавалось удержать не только за счет «своей воли», но и за счет «аппарата террора и репрессий», о Йозефе Геббельсе – «был совершенно циничным и лживым». Не скупится на любезности в адрес советских генералов и маршалов, победивших в Сталинграде, на Курской дуге и дошедших до Берлина. На 76-й странице о «маршале Победы» Георгии Жукове: «Был одаренным и очень удачливым [военачальником], чрезмерно осторожным в начале войны и смелым и решительным – к ее концу. Был очаровательной, популярной личностью, большим другом Эйзенхауэра». О Василии Чуйкове: «Его оценка Сталинградской битвы «Начало пути» представляет собой шедевр мемуарной литературы и содержит наибольший из опубликованных мемуаров советских генералов».

А чем провинился перед режимом бедняга Бивор? Нельзя не признать – в России за ним закрепился статус исследователя, написавшего, что советские войска насиловали всех немецких женщин. Слово «насилие» и его производные, включая те, что обозначают половой акт, в его книге «Падение Берлина: 1945» упоминаются 153 раза. В начале первой же главы «Берлин встречает Новый год» видим безапелляционное: «Еще осенью 1944 года части Красной Армии вторглись в юго-восточные районы Восточной Пруссии, где, захватив эту деревню (Неммерсдорф), изнасиловали и убили многих ее жителей».

К теме сексуального насилия со стороны советских солдат Бивор возвращается постоянно: «В информации по линии НКВД из 43-й армии имелись сведения о немецких женщинах из Шпалайтена, пытавшихся совершить самоубийство. Была допрошена некая Эмма Корн, которая рассказала следующее: "Части Красной Армии вошли в город 3 февраля. Когда советские солдаты спустились в подвал, где укрывались местные жители, они направили свои автоматы на меня и еще двух женщин и приказали подняться наверх. Здесь двенадцать солдат по очереди насиловали меня. Другие солдаты насиловали еще двух женщин. Ночью в подвал спустились еще шесть пьяных солдат и насиловали нас на глазах у других женщин. 5 февраля приходили три солдата, а 6 февраля восемь пьяных солдат, которые также насиловали и били нас". Три дня спустя эта женщина предприняла попытку убить своих детей и совершить самоубийство. Попытка не удалась. Очевидно, Эмма Корн плохо знала, как это делается».

Вот еще фрагмент: «Многие немецкие женщины старались в то время найти себе так называемую "протекцию" в лице какого-нибудь советского солдата. Они надеялись, что он защитит их от группового изнасилования». Двадцатичетырехлетняя актриса Магда Виланд встретила советские войска, находясь в доме на Гизебрехтштрассе, неподалеку от Курфюрстендамм. Для нее это был "самый страшный момент за всю войну". Действуя почти бессознательно, она попыталась спрятаться в платяном шкафу, но ворвавшиеся в квартиру советские солдаты быстро обнаружили ее укрытие. Из шкафа актрису вытащил очень молодой солдат, призванный, очевидно, из Средней Азии. Он был так взволнован и зачарован видом белокурой красавицы, что испытал преждевременное семяизвержение. На языке знаков женщина предложила ему стать его "подругой", но только в том случае, если он защитит ее от посягательств других советских военнослужащих. От этого предложения молодой солдат пришел в еще большее возбуждение и вышел из комнаты, чтобы похвастаться своей добычей перед товарищами. Однако спустя некоторое время в помещение вошел другой солдат и жестоко изнасиловал женщину».

В этой же книге сам Бивор неоднократно признает, что тему «азиатских диких орд», которые ворвутся в Рейх и предадут там все насилию и разграблению, активно муссировала «геббельсковская пропаганда». Тем не менее многие из приводимых им в книге свидетельств приведены со ссылкой на мемуары (в том числе советские, например, дневники непосредственного участника Великой Отечественной войны, военкора «Красной звезды», награжденного медалями за оборону Сталинграда, освобождение Варшавы и взятие Берлина, а позднее диссидента Василия Гроссмана) или архивы (много ссылок на Центральный архив минобороны СССР, Госархив РФ, Российской государственный военный архив).

В одном из своих интервью, опубликованных изданием «Воздух», Бивор признается, что его «злят» те, кто обзывает «мою книгу “геббельсовской пропагандой”», так как «большая часть изученных мною документов были советскими, а вовсе не немецкими». Но вместе с тем он четко понимает, что «с 1917 года уровень страдания в вашей стране был настолько невообразим, что победа над “фашистским отродьем” стала единственной темой, вокруг которой все русские, включая узников ГУЛАГа, могут объединиться в порыве национальной гордости». «Так что все, что может бросить тень на это практически обожествляемое событие, неизбежно вызывает бурный гнев», – резюмировал свою мысль Бивор.

К слову, англичанин – известный авторитет в области нарративной истории, то есть истории, где во главу угла ставятся не собственно исторические процессы, а рассказы об этих процессах. В случае с книгой «Падение Берлина: 1945» это рассказы бойцов советской армии, бравших Берлин, союзнических армий, освобождавших Западную Европу, и самих немцев, переживших падение Третьего рейха. На мой взгляд, те, кто вычленяет только описание действий бойцов Красной Армии, слепы как минимум на один глаз. Бивор не делает различия между «красными», «нацистами», американцами, англичанами или французами. Он сполна воздает всем за все хорошее и все плохое, просто приводя воспоминания участников.

Вот – немцам: «Перед союзниками стали открываться страшные картины зверств и насилия. Подразделения СС (часто при помощи местных фольксштурмовцев) в спешке осуществляли экзекуции в концентрационных лагерях для военнопленных и иностранных рабочих. К северо-востоку от Лейпцига, на предприятии "Текла", производившем крылья для самолетов, эсэсовцы и фольксштурмовцы заперли в одном из домов триста заключенных. Забив все окна здания, солдаты СС забросали его зажигательными гранатами. Те из заключенных, кому все же удавалось вырваться наружу, расстреливались из пулеметов».

Теперь – американцам: «Некоторые вещи, творимые американцами, казались немцам хорошо знакомыми и привычными. Бесстыдный грабеж мирных жителей начали еще сами военнослужащие вермахта. Теперь эстафету от них приняли освободители от нацистской чумы. Факты грабежа со стороны союзных войск были зафиксированы еще задолго до того, как их части пересекли границу рейха. "На основе обнаруженных у солдат предметов, – говорилось в тексте доклада, подготовленного для американского командования в период арденнского сражения, – можно сделать однозначный вывод: грабеж имущества бельгийского гражданского населения осуществляется в значительных масштабах"».

Родных британцев Бивор тоже не пощадил: «Офицер шотландской гвардии, впоследствии ставший судьей, замечал, что операцию по форсированию Рейна точнее было бы назвать "операцией Грабеж". Он описывал, как разбитые окна магазинов являли собой то, что можно назвать "раем для воров". «Предотвратить грабеж было невозможно, – вспоминал бывший шотландский офицер, – лишь только ограничить его до присвоения себе предметов, имевших небольшие размеры. Здесь в лучшем положении оказывались танкисты, которые могли разместить в своих боевых машинах все – от печатных машинок до радиоприемников... Я стал кричать на солдат своего взвода, которые грабили дом вместо того, чтобы провести в нем зачистку. Но внезапно я обнаружил, что на мне самом уже висят два прихваченных где-то бинокля». Одно из подразделений SAS (Специальная воздушная служба Великобритании) обнаружило запасник произведений искусства, который принадлежал жене Геринга. Снял сливки с этой коллекции сам командир подразделения».

Есть в исследовании строки, свидетельствующие и о других вещах: «Берлинцы были озлоблены грабежами и насилием, творящимися над ними, но в то же время у них возникало чувство удивления и благодарности за те усилия, которые Красная Армия предпринимала, чтобы накормить их. Нацистская пропаганда на протяжении долгого времени вдалбливала немцам в голову, что после прихода советских войск они будут постоянно голодать. Генерал [Николай] Берзарин (первый комендант Берлина, – прим. ред.), который подходил и разговаривал с немцами, стоящими в очереди к русской полевой кухне, вскоре стал для них таким же героем, каким он был для своих собственных солдат». Или вот еще: «Немцы были удивлены даже и такими формами оказания им продовольственной помощи, которые нельзя назвать чисто альтруистическими. Зачастую красноармейцы приходили в квартиры берлинцев с каким-нибудь куском сырого мяса и просили их приготовить его для еды в обмен на то, что они поделятся с ними частью готового блюда». Неужели Бивор и здесь служит проводником стереотипов Третьего рейха?

Впрочем, нечему удивляться. Все это происходит в стране, где по просьбе заместителя Мединского Григория Пирумова возбуждают уголовные дела на исследователей Шигирского идола только за попытку доказать, что это – артефакт мирового значения. Все это происходит в стране, где экс-вице-адмирал Черноморского флота, ныне губернатор Сергей Меняйло ставит руководить музеем-заповедником «Херсонес Таврический» протоиерея Сергия Халюту, человека далекого от археологии и идеологически чуждого античной истории этого края. Кончился зародившийся в 90-е миг свободы исторической науки в России, начался период идеологического рабства и унизительного прислуживания. Надеюсь, не слишком длинный.