Я родилась 1 июня 1935 года. Так случилось, что меня оставили еще грудничком в семье бабушки и дедушки, в г. Сызрани. У них когда-то была большая семья – 14 детей. Жили они тогда в Украине. Попали под гребенку раскулачивания и высылки, т.к. были трудяги. В хозяйстве имели корову, телят, лошадь. Пережили голодомор в Поволжье – была засуха, голод. Дедушка уехал на Кубань в Краснодарский край, Кореновский район, станицу Платнировскую. Там жили бабушкины сестры. В семье остались младшие дети. А всего из 14 детей на тот момент в живых остались 5 детей. Остальные умирали от голода, эпидемий.

Вскоре дедушка перевез и нас. Устроился в мельничный трест, в котором был откормочный свинокомплекс. Дали дом. Работали всей семьей. Это было на окраине станицы. Далее – колхозные поля, пустырь и амбары. Рядом проходила трасса.

Когда началась война, мы услышали по радио. На столбах были репродукторы, так называемые «колокольчики». Массовая мобилизация, смятение. Вскоре через станицу потянулись толпы беженцев. Немецкие войска пришли морским путем.

Недалеко в поле располагался аэродром для «кукурузников». Самолеты улетели. Но по ночам налетали «мессеры» и бомбили каждую ночь. Мы прятались в саду, в землянке, которую дедушка вырыл. Осколки долетали и до нас. Один из них зацепил и меня, правда, вскользь. Потом на какое-то время наступило затишье. В станице срочно формировались казачьи эскадроны. По утрам наш двор (а он был больших размеров) бывал атакован со всех сторон – рубка на саблях. Мы, дети, залезали на чердак и наблюдали.

Потом опять короткое затишье. Мы, как всегда были на своем наблюдательном пункте – на чердаке. Увидели,как немецкие мотоциклисты едут по дороге. Мигом спустились – и в землянку, бабушка с нами, дедушка где-то был, не дома. Вскоре слышим грохот, земля дрожит и немец в землянку заглядывает. Пришлось вылезти наверх. Бабушка нас, детей, прижала к себе. Видим, в саду под деревьями несколько танков. Мы танки впервые увидели.

Тут же немцы стали воду из колодца доставать, плескаться. Во дворе у нас плита была, летом на ней варили. Они себе стали пищу готовить. Передохнув, двинулись дальше. И так было круглосуточно – колонны шли к Сталинграду.

Мы пошли 1 сентября в школу. В центре станицы была средняя школа, а здесь, на окраине – семилетка. Зимой, когда немцев окружили под Сталинградом, они и у нас остановились «на зимние квартиры». На калитках дворов писали мелом, сколько человек будут располагаться в доме. У нас поселили штабных офицеров, за стеной – охрана (дом на две половины).

Дедушка понимал по-немецки (был в первую мировую войну 3 года в плену, в Германии). Мы, дети, жили на русской печке. Дедушка с бабушкой – в кухне, на топчане. И вот однажды, зимой, сидим на уроке. Вдруг к школе подъезжают несколько черных легковых машин. Из них выходят немцы в черной форме с черепами на фуражках, рукавах. От страха мы боялись дышать. Нам объявили, чтобы шли по домам, занятий больше не будет.

Потом началось стремительное наступление Советской Армии. Немцы в спешном порядке отступали к морю. На пустырь возле нас вывезли горы награбленного: рулоны ткани из магазинов, одежду, обувь. И все это подожгли, вечером уехали, а ночью к нам постучались наши разведчики. Было много оставлено мин – в амбарах, в зерне. Снаряды вдоль дороги.

Света не было. Изготавливали так называемые «каганцы» – фитилек опущен в масло. Мальчишки додумались – развинчивали снаряды, доставали горючую серу. Ее растапливали, макали в раствор палочки. Называли их «серниками». С помощью кресала – это такое приспособление, как в сказке «Огниво» (железка, кремень). Прикладывали трут (либо вату, либо серединку из подсолнуха), высекали искру, прикладывали серник, раздували, чтоб загорелось, вдыхая «аромат» серы.

Однажды снаряд взорвался. Это было недалеко от нас. Я была во дворе. Дедушка успел толкнуть меня на землю. Но все равно осколок чиркнул меня в бедро. Второй «боевой» шрам. На месте взрыва – яма. Мальчишек (двух братьев) разнесло на куски, разметало. После собирали куски, чтобы похоронить.

Весной на коровах вспахивали поля, засевали. Вручную жали зерновые, вязали снопы. Локомобиль приводил в действие молотилку. Нас, детей, выводили в поле подбирать колоски. А затем мы с дядей (мне 8 лет, ему – 13) возили зерно на элеватор. Впрягали корову в телегу. Никакого отдыха, всегда хотелось спать, кушать.

Осенью пошли в школу. Ни парт, ни учебников. Писали на книгах, выжимали сок из черной бузины. Зимой разводили сажу.

Самое страшное в том, что после войны те, кто был на оккупированной территории, не имели права поступать в учебные заведения, выехать куда-то. Меня к маме в Приморье вывезли только после обращения в министерство обороны, в Красный Крест. Только тогда тете (на 10 лет старше меня) выдали пропуск, паспорт. Это был 1946 год. Приехали, а здесь еще и японцев пленных увидели. Карточная система, ели гаолян.

Сейчас мне 80 лет, дважды вдова, воспитала четверых детей да еще двоих племянников, сына мужа. Всех считаю своими, 9 внуков, 3 правнука. Один внук – капитан-лейтенант, подводник, 2 программиста. Все работают, отличные семьянины. Они – моя радость, этим живу. Веду активный образ жизни, ветеран труда, возглавляю Совет ветеранов в поселке Восток. Имею медали: «ветеран труда», «60-летие Победы», юбилейная медаль краевого Совета ветеранов. Много грамот – в том числе, от Законодательного собрания ПК. Поздравляю всех приморцев с праздником Великой Победы! Желаю мирного неба!