Посиделки
Азиатская подлянка
Александр БЛИНОВ.
На крыльце интерклуба нас встретил китаец, который «перевоспитывал» меня в каюте. Он и переводчица, улыбаясь загадочной азиатской улыбкой, провели нас в банкетный зал с представительским столом, заставленным китайским фарфором, за которым сидели белые моряки, и посередине стола стоял флажок ФРГ. Увидев нас, немецкие моряки смутились, но все же поднялись с мест и поприветствовали.
- Рассаживайтесь, - пригласила переводчица.
Немецкие моряки сидели так, что около каждого был свободный стул. Аня посадила меня между двух моряков, моих ровесников.
- Гутентаг, - поздоровался я и назвал свое имя.
Немцы ответили взаимностью. На этом мое знание немецкого языка закончилось, хотя по этикету, мы должны начать приватный разговор. Попытался начать на «инглишспиче», но они не понимали меня, а я их.
Я обратил внимание, что моряки сидят так, что советский моряк имел двух соседей немцев. Понял азиатскую подлянку: напоить и разжечь ненависть прошедшей войны. На столе, кроме знаменитых китайских пельменей, стояли бутылки отвратительного китайского коньяка. Испытывал ли я ненависть к немцам, которые принесли так много горя нашему народу и лично мне? Нет. Потому что, как христианин, всех идолов ставил на одну ногу.
Официантки разлили коньяк по фужерам, а переводчица начала «воспитывать» на маоцзедуновский лад - поносила советских руководителей и правительство. Больше всех досталось Хрущеву. Один из немцев переводил с русского на немецкий, как я узнал позже из консульства ФРГ. Немцы слушали и безразлично кивали головами, а советские с нетерпением смотрели на фужеры с коньяком. Виталий не вытерпел, отхлебнул и счастливый заулыбался.
Закончив «перевоспитание», переводчица предложила тост за Великого Кормчего. Большинство немецких моряков встали, подняли фужеры и, пригубив, скривились от убойного китайского «коньяка». Один из них поперхнулся и долго откашливался. Из советских моряков никто не встал, но коньяк выпили и набросились на пельмени.
Виталька, быстро проглотив свои пельмени, по-детдомовской привычке, нырнул вилкой к соседу. Тот растерялся и, глупо лупая глазами, смотрел, как советский морячок опустошает его тарелку.
Я не захотел пить отраву и за это получил толчок под ребро. Подумал, что это рядом сидящий немец, и повернулся. От меня быстро отходила переводчица. Немец смутился и показал на девушку. Я укоризненно посмотрел на нее, она смутилась и отвернулась. Потом послал ей воздушный поцелуй, мол, всё о’кей, прощаю.
Моряки не успели доесть пельмени, а официантки снова наполнили фужеры. Переводчица-гид на чистом русском языке провозгласила тост за товарища Сталина и его соратника Мао.
- Опять подлянка! - подумал я и покосился на помполита, который беседовал с представителем немецкого консульства.
Все советские моряки, а также немецкие, кроме меня, помполита и Прокопыча, дружно встали и залпом выпили. Так как закусывать оказалось нечем, одурели сразу. Банкет шел по задуманному сценарию.
Что должно было случиться по-китайскому сценарию встречи, то и случилось. Виталька разорвал рубашку на груди и все увидели две наколки, на одной половине Сталин, на другой - Ленин.
- Бей фашистских оккупантов! - заорал он и размахнулся, чтобы ударить соседа. Но тот успел перехватить руку.
- Фашист! Фашист! - кричал Виталька, стараясь вырвать руку.
- Скрутите этого провокатора! - не растерялся помполит.
Двое наших моряков подбежали к Виталию и заломили ему руки за спину. Бунтарь обозвал их предателями. Помполит заявил протест китайским товарищам. Представитель немецкого консульства поддержал его и приказал своим покинуть банкетный зал.
Моряки, толкаясь в дверях, вышли на крыльцо интерклуба. Потребовали автобус, но гид сказала, что он сломался. Между тем, около крыльца собралась толпа. Хунвейбины начали навязывать цитатники Мао и значки с его оттиском. Кто отказывался, ставили фонарь под глазом. Я боялся, что начнут плеваться.
Потом начали бить представителя немецкого консульства. За него заступилась гид, мол, не того бьете, мутузьте этого, и показала пальцем на помполита. Вокруг помполита сплотились все советские моряки, грудью встали на его защиту. Хунвейбины задели и немцев. Китайский сценарий - стравить бывших врагов, не получился. Немецкие и советские моряки отмахивались дружно.
Хунвейбины отступили и начали все-таки в нас плевать. Мне попало мало. Больше всего досталось помполиту. Он беспрерывно вытирал лицо платком, а у кого не было платка, закрывались ладонями. Под харчками моряки отступили в фойе интерклуба, по приказу объединенного командования немецких и советских офицеров закрыли и забаррикадировали дверь.
Чтобы сообщить о провокации в консульство, потребовали телефон, но китайские товарищи темнили. Ожидая указаний, косили под дурака: забыли русский язык, накачивали пивом, охочих до дармовщины советских моряков. Пока прибыл автобус, наши моряки чуть не подрались с китайцами, обслуживающими интерклуб.
Поздним вечером советские моряки вернулись с дружеского банкета «героями» - с яркими фонарями под глазами, заплеванные с головы до ног. Бахвалились «подвигами» и, с точностью до мелочей, рассказывали, кто, кому и куда «звезданул».
На следующий день в порту возобновились грузовые операции. Жизнь быстро входила в рабочий колею.
Александр БЛИНОВ.
Другие статьи номера в рубрике Посиделки:
