Посиделки
Саботажный сон
Владимир Буряк
1942 год. На западе нашей страны полыхает зарево войны. Мне 10 лет. Стоит на редкость хорошая погода. Мы жнём овёс вместе с Колей Клименко. Он старше меня на пять лет. Коля сидит на жнейке-жатке, ещё мы её называли «судорога», «трясучка», «трясогузка», и всё из-за того, что жнецы располагались на металлическом сидении, и, если под колёса попадали камни, то жатку сильно подбрасывало.
В лобогрейку, как мы её ещё называли, впрягали две пары сильных лошадей, вторая пара – по бокам дышла, а два коня - на длинных постромках впереди. Моя задача состояла в том, чтобы сидя на одной из лошадей ведущей пары, направлять нашу конную машину точно по срезу убираемых зерновых. С громовым боем, лязгом и звоном стрекочет машина, машет до блеска отполированными крыльями. Сзади лобогрейки стоит высокий столб серой пыли. Едешь, и на тебя всё время наплывает сухой горячий запах спелого зерна, соломы, нагретой травы и пыли.
Хоть жара не сильная, но хочется спать. Ведь мы встали рано, а время уже подбирается к обеду. Я засыпаю в седле, и тогда не приученный к этой работе правый конь по кличке Туман сворачивает вправо в гущу овса, чтобы сбить стеблями оводов с ног. Коля кричит: «Володя, куда же ты прёшь?!» Я, как умею, по-мальчишески матерюсь, выравниваю коней. Но сон, такой желанный, такой необходимый ещё неокрепшему детскому организму, опять сгибает меня к конской гриве. И нет сил моих бороться с ним! Коля снова окликает меня и тоже матерится. «А давай хоть чуть поспим», - предлагаю я. «Нет, Володя, а то приедет бригадир и даст нам нагоняй за то, что мы задание не выполнили!», - отвечает Коля. А косилка всё трещит и трещит, размеренно идут кони, дёргают поводья, фыркают, а мне на голову вроде бы что-то горячее положили, и это что-то тёплыми струями стекает под рубаху.
И вот Колю тоже доняло сонное состояние. Он немного пободрился – и тп-р-ру! Разрешил сделать передышку. Наконец-то я немного посплю! Конечно немного, мне больше и не надо! Я спрыгиваю с коня и на случай, если лошади сами пойдут, то чтоб не покалечили машиной, ухожу подальше в овсы. Земля горячая, родная, приникает к лицу. В ушах ещё звон и лязг от жнейки, а над головой шуршат, баюкают литые золотистые колоски. Мир звуков уходит куда-то, я проваливаюсь в мягкую колыбельную тишину. Земля несёт меня на своей груди, а я, её дитя, сладко сплю.
Не знаю, сколько я спал, только проснулся оттого, что кто-то кричал. Я вскочил. Нас уже обнаружили. Сам председатель колхоза Пётр Григорьевич бегал по стерне за Николаем. Но так как одна нога у него была протезная, то догнать Колю, конечно, он не мог, и издали грозил ему плёткой и ругался. Тут председатель увидел меня и бросился за мной. Я с места дёрнулся, как скаковой конь! Председатель закричал: «Саботажники! Под суд хотите меня подвести?!» Ругая нас, он пошёл к своей бричке-одноконке, которая стояла на краю поля. Снова заскрипела-запела жнейка, снова стало нас жарить солнце, но на душе сделалось легче: малость поспать нам удалось. Предколхоза постоял ещё немного, и, убедившись, что мы принялись за жатву, уехал.
Вечером жнецы собрались у домика бригадира, расселись кушать «королевское» блюдо затируху – мелкие кусочки теста, сваренные в воде. А после ужина пошло без всякого предупреждения собрание. Бригадир Задков сказал речь: «Сегодня такие огольцы, как Володя Буряк, Коля Клименко, Шура Вашурин и Алёша Григоренко, спали на своих местах! Вы соображаете, как это в наше время может обернуться? Ведь идёт война!» А через некоторое время приехал зав районным земельным отделом Резник. Заврайзо был человеком грубоватым, каким-то заносчивым. «В чём дело?» - спросил он. «Это собрание у нас насчёт уборки зерновых», - пояснил председатель. «Ладно, - проявил заботу Резник, - идите спать, а то мальцы, поди, устали!»
Спали мы в вагончике на нарах. Долго не могли успокоиться в тот вечер, вспоминали, как гонял нас предколхоза. Заходил он к нам и сердито укладывал: «Вы будете спать? Опять завтра не добудишься! Огольцы, что с вас возьмёшь?» И мы, юные бойцы за мирный урожай, один за другим провалились в сон.
Среди ночи я проснулся, вышел из вагончика. Ярко светит луна, вскрикивает ночная птица. Наш добрый председатель сидит у костра, тихонько стучит ложкой об алюминиевую чашку – тоже ест затируху. Протез его лежит в стороне. Пётр Григорьевич дует на худую култышку – до боли натрудил за день. А в природе тепло и ясно, с неба падает на землю чистый, лёгкий свет. Спит, отдыхает земля…
То было. Сейчас уже нет того колхоза «Крепость Востока» Хасанского района. На том месте сейчас Бамбуровский полигон, урочище «Красный сад».
Владимир Буряк, бывший юный колхозник, труженик тыла, г. Артём.
Другие статьи номера в рубрике Посиделки:
