Защита прав
Главное – не бояться!
Записала Татьяна Романенко, г. Санкт-Петербург
Алла Ивановна Гаевая рассказывала мне, как пыталась добыть письменный ответ от районного жилищного комитета по делу ее мамы – ветерана войны для приложения документа к жалобе в прокуратуру:
– Пришла в администрацию. Сидит блондинка, я ее потом сфотографировала. Я говорю: «Вы понимаете, нам нужно к Гуцану – это прокурор. С чем идти? Мне нужен документ». Блондинка говорит: «Это не от меня зависит». – «А от кого зависит? И назовите мне свою фамилию». – «А зачем вам моя фамилия?»
«Мне надо знать, с кем я разговариваю. Только на дверях 36-го и 37-го кабинетов висят фамилии. Но там начальство сидит. А я вот хожу сюда. Моя фамилия Гаевая Алла Ивановна. Я весь разговор записываю на диктофон, имейте ввиду». Ни имени своего, ни фамилии она мне не сказала, тогда я достала фотоаппарат и напоследок ее «щелкнула». Сказала: «До свидания» и пошла. Вдруг она вскакивает и кричит: «Остановитесь, пожалуйста. Я тоже хочу вас сфотографировать». Я вот так встала и говорю: «Алла Ивановна Гаевая. Привет!». Завтра отнесу заявление «Прошу незамедлительно дать ответ на мое заявление о постановке в очередь на предоставление жилья от такого-то числа» и буду каждую неделю писать им, пока не дадут письменного ответа. Потому что они, видимо, не хотят отвечать. Когда будет работать жилищная комиссия, она мне не сказала, не знает, типа. Поэтому я ее и сфотографировала.
Ни расписания, ни кто начальник – ничего не говорят, ну просто секрет. Это называется комиссия жилищного отдела администрации Кировского района. Ни одной таблички нет в жилищном отделе администрации Кировского района.
Я много раз имела дело с чиновниками. Помню такой случай. В перестроечные годы челночила, много работала. Как-то в очередной раз приехала из Польши, зашла к родителям. Мой отец лежит, он еще передвигался, но парализация уже началась. Он говорит: «Алла, семь месяцев не платят пенсию». Я говорю: «Как это так?» – «А вот так, мы на мамину пенсию живем. Звоню в военкомат, а они отвечают: «Иван Егорович! Не беспокойтесь, вот дело передо мной и мы работаем». Отец мне раньше не говорил, стеснялся, ему стыдно было, что такой заслуженный, а не получает пенсию.
У меня есть приятельница по Северу, где долго жила и «служила» с мужем-подводником, Люда, жена штурмана из нашего экипажа. В то время, о котором я говорю, она работала по уходу за стариками. Взяла у нее книжку (чтобы не подумали, что мне, дочери ветерана, деньги отца нужны).
Иду на Английский проспект в главный городской военкомат. А там ходят по коридорам военкоматовские бабы с самоварами, и дела ветеранские все раскиданы. Я захожу в архив, дело моего отца до сих пор в архиве – это они так над ним работают! Переводят с военной пенсии на гражданскую, тогда гражданская пенсия для отца получалась больше, чем военная.
Семь месяцев они этот перевод делали. Тогда я захожу в кабинет к самому главному, полковнику, а напротив сидит капитанишка, он и до сих пор там. Вот такие щеки... Я говорю: «В чем дело?» – вот так махнула справкой. «Я ухаживаю за ветераном войны, человеку не выплачивается пенсия семь месяцев. Если бы вы домой копейку не принесли, жена бы вас за семь месяцев из окна бы повесила на веревке. Что это такое?!» А этот молодой мне: «Что вы тут шумите?» Я говорю: «У нас в военном гарнизоне женщины тонкие, красивые ходят, в военных частях работают. Наши офицеры из рубки на лодке выходят тонкие и звонкие. А то, что я вижу здесь, я даже представить не могу, тут второй стул нужен».
Короче говоря, полковник только вышел, молодой мне говорит: «Я бы тебе рожу набил! Я бы тебя так размазал!» А я ему отвечаю: «Ты сегодня попробуй только выйди, тут у нас город моряков, тебя размажут враз наши военные. Я никуда не пойду, пока документы не будут мне переданы». Выхожу из кабинета, сажусь на стул, жду. Рядом сидит капитан второго ранга с Камчатки со слуховым аппаратом. Мы познакомились, звать Володя, а фамилию не помню.
«Алла, – говорит, – я слышал ваш разговор, ну молодец вы, а я и не знал, как с ними разговаривать». Он демобилизовался и ему тоже восемь месяцев не платят пенсию, не работает, работает жена. «Я готовился идти и думал, как мне эти деньги свои забрать». Мимо нас прошла служащая из отдела, где должны делать документы, глаза зареванные, видно, ей выдали. Я говорю Володе: «Ты представляешь, вот это чмо моему отцу, ветерану войны, говорило всё время, что дело перед ней лежит, и она с ним работает, а сама с самоваром ходила с утра до вечера».
Короче говоря, Володю вызвали первым, ему тут же все сделали. Они, наверное, думали, что сделают документы раньше, а меня еще вот подержат. А он садится и меня ждет, говорит «А я никуда не пойду, буду сидеть, пока тебя не обслужат».
Когда вернулся начальник, самое интересное началось. Меня позвали: «Заходите, пожалуйста, распишитесь». Я расписываюсь. «А можно ваши документы посмотреть». Я говорю, а что смотреть, здесь Алексеева Людмила Васильевна, а я Гаевая Алла Ивановна.
– Так вы еще и аферистка?
– Еще и какая! Я дочь Каторгина Ивана Егоровича.
Ну и всё, отдали мне переводные документы, чтобы я отнесла их в городскую пенсионную службу, чтобы быстрее было. Они должны были сами это сделать, но за семь месяцев не сделали. Пересчитали и выдали бумагу, что Иван Егорович получит такую-то сумму. Я спросила – в какой срок он получит пенсию? На Западе, говорю, вы еще проценты должны бы заплатить, которые вы неизвестно куда девали. Они ответили – в неделю мы переведем пенсию.
Я этого капитана потом видела, когда маме вторую пенсию выбивала. Потому что отец умер как инвалид первой группы ВОВ. А этот капитан мне говорит: «Ваш отец сидел в тылу». Я отвечаю: «Ну ты просишь… А ну покажи свои награды. Ешкин кот! Правильно, за место в тылу орденами не платят. А у моего отца за то, что он «просидел в тылу» вся грудь в орденах.
Записала Татьяна Романенко, г. Санкт-Петербург
Другие статьи номера в рубрике Защита прав:
