В региональную столицу из Питера едет комиссионная экспертиза, выполненная Военно-медицинской академией имени С. М. Кирова.
Медики проанализировали материалы уголовного дела, возбужденного по факту гибели четырехлетнего Женечки Новлянова – красивого мальчика с золотистыми кудрями, до последнего боровшегося за жизнь на глазах врачей Волжского, которые ничего не сделали для спасания жизни маленького ангела…
Заключение подготовили семеро экспертов учреждения, подведомственного министерству обороны РФ: знаменитый доктор наук Игорь Толмачев, а также его коллеги Лисовский, Бехтерева, Трубина, Галустян, Чистова, Карев. Оно изложено на 82 листах.
– Поскольку Военно-медицинская академия имени С. М. Кирова не входит в систему Минздрава, я надеялась найти там правду, – поделилась с корреспондентом «Блокнота Волгограда» мама Женечки, Надежда Новлянова. – Ранее мы уже получали заключение из Краснодара, шокировавшее циничностью – нарушения в работе врачей выявлены, но причинно-следственной связи со смертью не выявлено.
Толмачевская – именно так между собой пострадавшие по аналогичным делам ее называют – экспертиза формально еще не на руках. Текст прислали на электронную почту следователя, а он переслал его Надежде. Нет ни подписей, ни печатей. Однако в Следственном комитете Надежде пояснили, что ничего уже не изменится.
– Я ходатайствовала о проведении ДНК, формально отказ еще не получила, – уточнила мама Женечки. – Но я очень боюсь, что когда придет подписанное толмачевское заключение, дело закроют.
Переживания мамы вполне обоснованы. Ведь результаты экспертизы шокируют. Они практически полностью копируют краснодарскую экспертизу. Военные врачи выявили у коллег многочисленные грубые нарушения, но… не видят причинно-следственной связи. То есть ребенка неправильно лечили, но он умер как бы и не от этого. Снова – будто насмешка над горем осиротевшего родителя, торжество неприкосновенности медиков…
В числе нарушений: недооценка симптоматики со стороны сердечно-сосудистой и дыхательной систем при поступлении, тяжести состояния пациента при госпитализации, позднее выполнение ЭКГ, изменений на ЭКГ, как следствие – невыполнение диагностических мероприятий по диагнозу «Острая надпочечниковая недостаточность», диагностических мероприятий по диагнозу «Миокардит» (ЭхоКГ, консультация кардиолога), поздняя диагностика миокардита (только на стадии его осложнений), а также отсутствие в лечении отдельных препаратов (диуретики, иммуноглобулины).
Относительно препаратов претензий особенно много: применение противопоказанного у детей препарата гордокс, одновременное применение препаратов взаимно противоположного действия – панкреатин (ферментный препарат) и гордокс (ингибитор ферментов), превышение рекомендуемой дозы препарата преднизолон, нарушение рекомендаций по применению препаратов сердечно-легочной реанимации.
Остальные нарушения касаются документации. Однако это все не главное. Самое важное – между строк все равно сказано, что диагноз можно было установить раньше, и спасти больного миокардитом сложно, но можно…
– Предотвращение смерти Новлянова Е.М. при вирусной природе миокардита с молниеносным течением и быстрым развитием острой сердечной недостаточности, на фоне выраженного иммунодефицита, даже при более ранней диагностике процесса было маловероятно, – отмечено в экспертизе.
В голове сложно уложить, как экспертиза может подписать мальчику, мама которого сделала все от нее зависящее, чтобы спасти своего ребенка. Сложно представить, как можно выявить такие нарушения, но оправдать врачей. Однако в России это почему-то стало возможно, причем не только в случае Женечки, которого, повторим, можно было спасти, и это признано официально.
Надежда Новлянова растила красивого мальчика с золотистыми кудрями. Родители делали для Женечки все, чтобы он рос здоровым и крепким.
Сердце Женечки остановилось в 02.30 14 августа 2016-го. Десять дней ребенок умирал под наблюдением врачей.
Спустя два года расследования Надежда пришла к выводу, что следствие работает на врачей – так после беседы тет-а-тет с руководителем отдела Дьяченко испарилась адвокат. Кроме того, экспертиза четко выявила, что ребенок умер от миокардита, с которым в больнице даже не пытались бороться. Но при этом не увидела причинно-следственной связи.