Цифра 354 заложника в Беслане - незакрытый гештальт для многих, и я просто больше не могу видеть, как хорошие люди беспричинно причиняют друг другу боль из-за этого. Давайте я приму все, что накопилось, на себя. Я расскажу, как я это помню, и этот рассказ ответит на ваши вопросы, а потом, если еще останутся вопросы, я на них отвечу. Извините за количество букв, но это не расскажешь в двух словах.
В начале 2003 года я пришла на работу в РИА Новости по приглашению Светланы Миронюк ее первым заместителем. В РИА Новости я отвечала собственно за новости, по сути была главным редактором (тогда наши должности назывались как-то типа члены правления, но неважно, все журналисты РИА Новости подчинялись мне, а Светлана и остальная творческая часть ее команды занимались тогда прежде всего пиаром, имиджем России). Пришла я в РИА после восьми лет работы в Московском бюро Рейтер редактором службы новостей на русском языке, то есть с отличным пониманием, что такое новости в их лучшем, западном смысле. К лету 2004 года, за год работы в РИА Новости, у меня уже установились достаточно непростые и неприятные отношения с Алексеем Громовым, пресс-секретарем президента Путина, и с той частью аппарата Суркова, которая курирует СМИ. Это были совершенно еще вегетарианские времена по сравнению с сегодняшними, но уже тогда, во второй половине путинского первого срока у СМИ, и особенно у государственных, потихоньку отжимали свободу слова. За непослушание еще не увольняли, но из кремлевского пула, скажем, исключали. Журналистов кремлевского пула заставляли следить друг за другом и стучать друг на друга Громову. Это происходило как бы естественно: скажем, велели передавать новость через 10 минут, а РИА Новости выпустило раньше. Журналисты Интерфакса и ТАСС получают "по башке" от своего начальства, что они опоздали. Они идут к в пресс-службу президента и жалуются, что РИА выпустило историю раньше, чем было разрешено. В следующий раз РИА "наказывают" - ТАССу и Интерфаксу дают новость или цитату, а РИА не дают, или дают с заметным опозданием. Это важно знать, потому что теперь эти подросшие журналисты кремлевского пула, прошедшие суровую школу отбора, руководят крупными СМИ.
Я еще напомню - это тоже важно в данном случае, - что прошло меньше двух лет после Норд-Оста, захвата заложников в театре на Дубровке, закончившегося многочисленными жертвами, и в числе тех заложников было много детей, потому что детский второй состав этого мюзикла был тогда среди зрителей. Во время Норд-Оста власти никак не контролировали работу журналистов, но, поскольку террористы следили за новостями, прежде всего телевизионными, и узнавали из них о планах государственных спецслужб, после развязки власти очень сильно наехали на СМИ с требованием "ответственности" в таких ситуациях. СМИ обвиняли в том, что спецслужбам пришлось использовать газ и было много жертв из-за стремления тележурналистов получить высокие рейтинги, спекулируя в эфире непроверенной или не предназначенной для разглашения информацией. Иными словами, у самих СМИ сформировался своего рода "стокгольмский синдром", страх навредить заложникам. Это в конце концов был только первый срок Путина, и не было еще такой острой отчужденности по отношениям к властям, было, наоборот, ощущение, что в принципе они не хотят плохого ни стране, ни населению.
Итак, в конце августа 2004 года РИА Новости в рамках того самого проекта "Имидж России" собирает первое заседание Валдайского клуба, призванного соединить иностранных экспертов по России с российскими экспертами и, главное, властями. Место диалога, где ты можешь задать вопрос министрам, администрации президента, и даже Путину - и получить на него ответ. Первое заседание должно проходить на Валдае, и в нем участвует все руководство РИА Новости. Выезжали они то ли 28, то ли 29 августа. Я тоже должна была ехать, но накануне пришла к Светлане Миронюк и сказала, что, по моим ощущениям, нельзя, чтобы из агентства уехало вообще все начальство. Хоть все и спокойно, но я думаю, что мне надо остаться в Москве. И она мне поверила, и согласилась. Повезло. Повезло еще раз и в другом: мы взяли на работу стрингера во Владикавказе, молодую местную журналистку Альбину Олисаеву (сейчас она главный редактор молодежной краевой газеты Северной Осетии). 1 сентября был ее первый пробный рабочий день, она должна была передать совершенно рядовую. пробную заметку о посещении президентом республики школьной линейки во Владикавказе. Просто для понимания: у человека первый рабочий день для нас, мы ее ни разу не видели, она нас тоже, заметка будет проходная и неважная, у нас даже еще контакты не налажены - Альбина только знает телефон "выпуска" и своего контакта в редакции. И вдруг, стоя рядом с президентом Александром Дзасоховым на этой школьной линейке, Альбина слышит о захвате школы в Беслане, в 30 км от Владикавказа. Она звонит на выпуск в Москву. Выпускающие редактора никогда о ней не слышали, ничего не знают и не понимают, что делать, и можно ли этому верить или что? Параллельно у них идет история о взрыве на одном из московских вокзалах, где есть пострадавшие и даже, кажется, погибшие. Выпускающие звонят мне, и мы начинаем разговаривать с Альбиной по телефону. Я понимаю, что она, слава богу, хоть и молодая, но вполне опытная местная журналистка. Более того, она осетинка и осетинский язык для нее родной. Альбина садится в машину к местным спецслужбам и едет с ними в Беслан. Дорога занимает меньше часа. За это время мы начинаем передавать о захвате школы. Мы ничего не знаем о масштабах, не понимаем, большое ли это село, и сколько там живет народу и насколько много из них могло пойти в школу 1 сентября. Альбина успевает мне наговорить, что в Беслане из-за его близости к Владикавказу живут некоторые государственные деятели республики, и дети их учатся как раз в этой самой школе.
Когда она доезжает, и начинает что-то видеть и понимать, она передает, что число заложников может быть очень большим, что детей провожали в школу семьями, с дошкольниками, бабушками-дедушками, тетями-дядями и так далее. Она говорит, что минимальное число, которое называют местные жители - 400 человек, но это только ученики, без родственников, и общее число захваченных, скорее всего, намного больше. И мы выпускаем эту цифру - не менее 400 человек находится в заложниках, и среди них школьники, дошкольники и даже грудные дети. Мы пишем об одиночных выстрелах внутри школы (террористы убивают заложников-мужчин), о том, что заложники находятся в спортзале, о террористках-смертницах, о количестве террористов, об их отказе от переговоров, об их связях с Аль-Каидой и Басаевым, о раненых, о минировании здания школы и спортзала... Все это делает Альбина, которая работает с нами первый день и не имела прежде никакого опыта в подобных операциях.
После 11 утра в Беслан вылетают МЧС и силовики из Москвы, и они берут журналистов - в том числе нашего Гришу Дубовицкого из группы, работающей с силовыми министерствами, и Марго Симоньян, журналистку телеканала "Вести", из кремлевского пула. Ну, и других журналистов, в том числе телевизионщиков, конечно, тоже, причем предпочтение отдается именно тем, кто прошел суровую школу отбора в президентском пуле и готов к послушанию. Через несколько месяцев будет создан телеканал Russia Today (RT), который возглавит Марго Симоньян (это я пытаюсь заранее ответить на вопрос, почему она, как и все они, передавала только те цифры и данные, которые им давали официально). С ними летит правая рука Громова, руководитель кремлевской пресс-службы Дмитрий Песков. Его задача как раз - чтобы в эфир не ушло ничего лишнего, чтобы информация была под контролем.
В Беслан тем временем прибывает Дзасохов, прочие официальные лица республики, там организуется штаб, его возглавляет полпред Путина Владимир Яковлев. После 2х часов дня из этого штаба исходит цифра о 120 заложниках. Мы используем ее в обобщении, потому что в нее не верим, и в начало выносим, что в окнах спортзала выставили детей, чтобы предотвратить попытки штурма.
Зачем в середине дня московские силовики выходят с цифрой 354 заложника, которую Пусков доносит рупору штаба, пресс-секретарю Дзасохова, и тот озвучивает - мы не знаем до сих пор. Но у телевизионщиков нет никаких других возможностей ее проверить, они обязаны идти в эфир с официальной информацией - работа в кремлевском пуле, жесткий контроль над ними со стороны администрации президента и собственного начальства, страх "помешать" профессионалам и "навредить" заложникам после Норд-Оста не оставляют им никаких вариантов. Я знакома с Симоньян, и считаю ее своим естественным врагом , причинившим огромный вред нашей профессии и отлично на этом заработавшей. Но надо понимать, что при том, кем она была, какой прошла путь и какие перед ней были перспективы, просто глупо ожидать, что она бы в чем-то могла ослушаться прямых указаний. Все журналисты, прилетевшие из Москвы, практически не имели никакой возможности для маневра и питались информацией только с рук Пескова, но случай Симоньян был особенно тяжелым из-за отягощения перспективами. Ну, собственно, поэтому ее и выбрали для руководства RT
После того, как цифра 354 была озвучена, с заложниками стали обращаться особенно жестоко, их перестали водить в туалет, давать воду, им стали угрожать расстрелом. Это мы теперь знаем. Нам продолжали врать, что на школьной линейке было 400-500 человек, и мы знали, что часть из участников линейки чудом сумела спастись.
Вечером 1 сентября или утром 2го, если мне не изменяет память, Дзасохов решил поговорить с родственниками заложников и сельчанами, которые готовы были сами штурмовать школу. Разговор шел без прессы и на осетинском языке. Единственной журналисткой из центральных СМИ на нем была Альбина Олисаева, потому что никто не знал, что она работает на нас, и потому что она знала язык и была осетинкой. Альбина позвонила мне после этого долгого собрания (с него не могла, и выйти не могла), и сказала, что в заложниках должно быть больше тысячи человек, и очень много детей. С этого времени мы стали писать, что по официальной версии в школе 354 заложника, но местные жители считают, что намного больше. Что их там больше тысячи сказал 2 сентября и Руслан Аушев, когда вывел из школы матерей с грудными детьми. После этого в новостных агентствах и печатных СМИ появилась эта альтернативная версия - что заложников больше, чем говорят власти.
Ирина ДЕМЧЕНКО, facebook.
На снимке: Сентябрь 2004 г. Беслан. В большинстве из этих мешков - дети
Большинство из них погибло в результате «обстрела извне».
Фото из соцсетей.