Посиделки
Владивостокская Миллионка
А.М. Токовенко
Автор «Владивостокской Миллионки» А.М. Токовенко к Дню города закончил писать второй том книги. Исторический роман о далекой окраине знакомит с новыми фактами необыкновенно интересной судьбы Владивостока и жизни потаенной Миллионки.
Предлагаем фрагмент книжной новинки
 А.М. Токовенко на фоне «Миллионки».
Фото Натальи Бриз |
Глава IДЛЯ ВСЯКОГО ВОЛКА СВОЯ КАРТЕЧИНА
Вот уже несколько часов продолжалось противостояние тюремной охраны, которая была усилена воинской командой, и огромной черной толпы обитателей Миллионки, требующей немедленного освобождения арестованных артистов Шанхайского цирка. Все попытки полицейских чинов объяснить народу, что среди приехавших во Владивосток артистов с обозом в пятнадцать подвод оказались контрабандисты, и что после проверки действительные мастера любимого китайцами искусства будут немедленно освобождены, не могли остановить разбушевавшийся океан страстей. Прибежавшие сюда люди ничему не верили, но не расходились. Наоборот, наиболее горячие повстанцы, подбадриваемые шмыгающими в толпе темными личностями, готовы были ринуться на штурм тюрьмы. У них уже были припасены стальные рельсы, бревна, оглобли и тараны из строений разгромленной тележной мастерской купца Терибилова, топоры и ломы, а также целые бухты толстых веревок, чтобы рушить вышки с часовыми.
– Это пороховая бочка, господа, – сказал генерал-губернатор Розман, обращаясь к собравшимся в его кабинете высшим чинам Владивостока. – Достаточно одной искры: случайный выстрел, камень, брошенный в солдат, или дерзкая выходка любого из толпы – и взрыв. Беды не оберешься! Не только тюрьма, но и жилые кварталы окажутся под ударом. Готовьтесь к погрому, резне, пожарам. Как доложить государю императору?
– Да что с ними церемониться! – прорычал полный адмирал. – Разбегутся при первых выстрелах. Надо вводить в Амурский залив крейсер и прицельным залпом снести этот гадюшник Миллионку к чертовой матери! Распустили китайцев, теперь они наводят страх на горожан. Пора навести порядок, мы здесь хозяева. Если будет команда, то наши комендоры-снайпера дадут жару, тысячи фанз вмиг пыхнут, как керосиновый факел.
– Перекреститесь, Семен Петрович, – губернатор замахал пухлой ладонью. – Артиллерией да по собственному городу... По своим людям... Вы, батенька, явно погорячились. Мы – у себя дома, а наши гости из-за мелочи разбунтовались. Нет! Нет! – Голос генерала охрип. – В случае нужды только приклады, нагайки и кулаки. Убедим сбитых с толку китайцев, что нельзя защищать пойманных хунхузов...
…Среди народных защитников были охотники и звероловы, рядом шли их жены, несли вещмешки с провизией. Мужчины держали на плечах длинные медвежьи рогатины из ивняка да трехрожковые сеновальные вилы, насаженные так же, как и на медвежьи удавки. Прихватили очищенные от коры длинные белые жерди, а на поясных ремнях висели зачехленные охотничьи ножи с большими разноцветными самодельными рукоятками. Узнав о городской беде, они добровольно потянулись к Владивостоку: кто на товарняках, кто на лошадях, а кто и пешком. Их оборонное снаряжение смотрелось издалека как грозное и непонятное оружие. Горожане да и китайцы побаивались и обходили их стороной, некоторые даже прятались в кустарнике, опасаясь крепких молодых мужиков. На улицах неспокойного города с придыханием говорили:
– Смотрите, смотрите, новое оружие появилось!
А женщины во дворах перешептывались:
– Ох, и получат китайцы... Не дай Бог, ворвутся... И зачем им эта тюрьма понадобилась... Другие бегут от нее, как черт от ладана, а эти сами лезут. Небось, опомнятся, – рассуждали бойкие женщины, – и спокойно разойдутся по фанзам...
…Защитники города после длинной дороги сняли с плеч доспехи, поглубже в землю воткнули грозное оружие, усмехаясь: «А чтобы все видели!» Женщины снимали походные фуфайки, разноцветные шапки из звериных шкур, доставали из вещмешков пахучий хлеб, зеленый лук, сало, бутылки с квасом и медовухой, и все усаживались в большой общий круг подкрепиться.
У всех было хорошее настроение. Мужики и бабы весело подначивали друг друга. И вдруг неожиданно селяне запели русские песни под балалайку задушевно, непринужденно, как у себя в деревне на вечеринке. Россия всегда славилась многоголосным хоровым пением. Народ, воспитанный на одухотворённой песне, благороден и велик.
Эх, Китай, Китай, мы навек с тобой,
Не бранись на нас, уезжай домой,
Дома ждет тебя жена верная,
А тебя всё нет, а тебя всё нет...
А ты осталься на чужой сторонушке.
Русские песни стали разноситься и с других улиц города. Горожане потоком вливались в деревенские хороводы, песни зазвучали еще громче и люди уже перестали бояться приближения ночного погрома китайцев с Миллионки так, как в полдень.
Губернатор вел себя сдержанно.
– Переговоры, только переговоры! – несколько раз повторил он.
– Но с кем? К сожалению, мы за десятки лет так и не смогли узнать подлинных вождей этого непроницаемого общества. А они, безусловно, есть... Главная наша задача – срочно, любыми путями найти самого влиятельного китайца, с которым можно договориться. К делу, господа, к делу. Кто бы мог быть нашим партнером на переговорах по установлению порядка?
Глазенап пожал плечами.
– Я пока затрудняюсь сказать, хотя кандидатур достаточно...
– Константин Леонтьевич попытается помочь нашей беде. Он тоже интересуется «шанхайскими циркачами». Ради них даже приехал из Маньчжурии, – продолжил губернатор.
… Скромный офицер был действительно представителем Генерального штаба, и именно того отдела, который правильнее было бы назвать военной разведкой. В Китае, Юго-восточной Азии и на Тихом Океане все круче перехлестывались интересы Англии, Германии, Франции, Северо-Американских Штатов. Здесь внезапно поднялся ранее неизвестный молодой и алчный хищник – Япония. Азиатская страна предъявила миру свои непомерные аппетиты и амбиции, что стало особенно ясно после войны 1904-05 годов. Российская империя, обладавшая огромными пространствами на Дальнем Востоке и также претендующая на неисчерпаемый азиатско-тихоокеанский рынок, одной из первых почувствовала остроту клыков этого зверя.
– С чего начнем, Константин Леонтьевич?
– Начнем и закончим тем, что вы немедленно и без присутствия посторонних глаз доставите вот по этому адресу, – капитан написал несколько строк на небольшом листочке и передал его полицейскому, – адвоката Пружанского, где бы он ни находился. Надеюсь, вы его знаете.
– Пружанский? Почему он? Солидные иностранные компании – тут он может быть полезен, но Миллионка... Хотя и продувная бестия, но чтобы его допустили в святая святых потаенных китайских дел. К тому же тертый калач, хитрый, как лис, жаден и беспощаден, как волк. Если и знает что-либо, вряд ли пойдет на сотрудничество. Он спокойно сидит на мешках с деньгами, все подкуплено.
Капитан усмехнулся:
– Ничего, мы на этого волка отольем добрую картечину...
– Лев Илларионович изволили выехать на неопределенное время-с, только-только на Пантелее отбыли, – ответил портье, когда его спросили на месте ли постоялец.
– Куда? – растерянно протянул поручик Орехов, теребя лацкан модного пиджака. – Вот неудача. Адвокат-то срочно требуется.
– Точно не знаю-с, но должно быть куда-то к дохторам. Все на прострел в спине жаловались. Неурядица, конечно-с, – портье пригладил свою безукоризненную прическу. – Может Коська что слыхал. Он за Пантелеем бегал, их саквояж выносили к фаэтону.
Коська в ожидании серебряной благодарности был словоохотлив. Он слышал, как Пружанский сговаривался о плате до 28-го километра.
Осведомленный о неудаче полицмейстер, слабо надеясь на успех, отдал всем своим подчиненным приказ срочно искать в городе экипаж Пантелея. Необходимо попытаться перехватить его на Седанке или далее по дороге. От городового Толстошеина поступил доклад, что коляска извозчика Крючкова стоит возле кондитерской на Фонтанной. Сам Пантелей дремлет на козлах, а пассажир зашел в заведение и сидит в комнате хозяина.
– Там брать Пружанского нельзя! Эта сладкая лавочка, популярная у наших дам и связных от хунхузов, давно не дает мне покоя. Слишком много у Луня бывает каких-то странных гостей. Если мы задержим адвоката у него – вмиг всей Миллионке станет известно. Поэтому сделаем так...
И начальник предложил свой план.
… Только завернули за угол, как увидели двух городовых. Не сходя с тротуара, они делали знаки остановиться.
– Гони, ну их! – небрежно махнул рукой адвокат.
Но Пантелей уже осаживал не успевшую разгорячиться лошадь со словами:
– Не можно, барин. Дак власть, а мне исчо по Владивостоку не единый год ездить... Забьют, затычат, хода не оставят. Какого хрена я на зуб жеребцу, да и себе положу?
Как ни уважал известный лихач полицию, она его огорчила.
– Слезь-ко сюда, Пантелей, я тебе пару слов скажу, – поманил городского ямщика пальцем Толстошеин.
Пантелей замялся и стал нехотя сползать на мостовую, а встревожившийся Пружанский закричал:
– Как вы смеете! Не видите, кто едет?! У меня срочные дела. Да я Карлу Карловичу буду жаловаться. Однако пухлый городовой, держа высоко голову, оставался невозмутим.
– Прощения просим, ваше благородие, но не побеспокоить вас никак невозможно из-за этой вот фигуры. Доездился, разбойничья рожа! Теперь мы знаем, на какие шиши ты гулянки-пьянки закатываешь. Ворованная копейка завсегда целковым кажется, мало тебе дохода от твоего битюга.
Как ни был поражен Пантелей свалившимися на него обвинениями, но стал оправдывать прежде всего коня, которого холил и которым похвалялся:
– Орлик не битюг, а рысистый чистых орловских кровей. Насчет же, ваше благородие, обвинений ваших, то это есть напраслина.
– Напраслина?! – загремел бас стража порядка. – А кто вчера ночью на Миллионку к Лосихе в дом купца возил, а на обратном пути в дымину пьяного обчистил и на берег с кинжалом в брюшине выбросил? Видели тебя, Пантелей, надежные свидетели. От тюрьмы не отбрешешься.
– Спаси, Господь! – возопил совсем ошалевший мужик. – Вот те крест, на Миллионку вчерась не ездил и никакого купца в глаза не видал. – Он начал мелко креститься.
– Тебе перекреститься, что задницу почесать. Пойдешь с нами в сторожку.
Как только Пантелей и городовой скрылись с глаз, к месту разыгравшегося скандала подошли трое штатских. В одно мгновение один оказался на козлах, а двое его товарищей – с обеих сторон адвоката.
– Спокойно, господин Пружанский, – сказал Орехов, – полиция. Вас ждет полковник Глазенап.
И полная ясность происходящего вдруг успокоила авантюриста. Он знал, какая сила стоит за его плечами, пропасть ему не дадут.
– Но как все организовали, сукины дети! Как назло, вокруг безлюдье. Проходившие китайцы видели, полицейские уводили русского извозчика, сопровождая громкими матами и тычками в спину, и некому будет дать знать моим могущественным хозяевам, о задержании властями. Чистая работа! – отметил про себя Пружанский.
Другие статьи номера в рубрике Посиделки:
