Политика
Казнить нельзя. А миловать?
Валерий КУЦЫЙ
Недавно в Грозном состоялся многотысячный митинг протеста против действий Ульяновской областной комиссии по помилованию, которая решила отпустить на волю вольную бывшего командира полка Юрия Буданова, осужденного к 10 годам лишения свободы за зверское убийство чеченской девушки.
Понять логику этой комиссии относительно Буданова можно так: он ведь не мешок картошки украл, а всего-навсего задушил чеченку и потому достоин помилования, восстановления в звании полковника и возвращения ему государственных наград. Губернатор Ульяновской области генерал Владимир Шаманов, тоже воевавший ранее в Чечне, утвердил это решение.
Уму непостижимо, как такое могло произойти. Я уже не говорю о том, что в деле имелись основания считать Буданова не только убийцей, но и насильником. Однако суд счел это обвинение недоказанным, да и семья покойной Эльзы Кунгаевой не настаивала на нем. Мы тоже не будем брать под сомнение полноту приговора, безусловно, не отличающегося чрезмерной суровостью. Согласимся с версией, которая признана окончательной и выглядит так.
Буданов пожелал лично разобраться со снайпером, который вел огонь по его подчиненным. Для этого полковник отправился в село и по каким-то, только ему известным, признакам определил, что снайпером является 18-летняя Эльза. Ни оружия, из которого она могла бы стрелять, ни свидетелей, подтверждающих ее виновность, не было. Для Буданова это не имело значения.
Он увез девушку, но не для того, чтобы передать ее следственным органам, а для того, чтобы, заперевшись с нею вдвоем в каком-то помещении, провести допрос. Вероятно, ради большей объективности, Буданов разделся сам и раздел догола Эльзу. По ходу «следственных действий» он неожиданно вышел из себя и задушил девушку.
Каждому вольно верить или не верить, что все происходило именно так. А вот отбывать наказание распогоненный полковник, по-моему, должен от звонка до звонка. Тем более, что условия для него в колонии созданы весьма неплохие: он не занят тяжелым физическим трудом, а руководит спортивной работой. К тому же есть еще одно существенное обстоятельство, которое тоже надо учитывать.
Лет двадцать назад мне довелось познакомиться с журналистом из Грозного по имени Аднан. От него я услышал рассказ о сохранившемся в Чечне обычае кровной мести. Смею вас заверить, что это далеко не шуточки, и зона - самое безопасное сейчас место для господина Буданова. Надо полагать, знающие люди разъяснили ему это, и он отозвал свое заявление о «помиловке».
А если бы не отозвал? Если бы решение легло на стол президента Путина, за которым оставалось последнее слово? Надеюсь, он отверг бы эту, мягко говоря, глупость, из-за которой, судя по реакции на нее в Чечне, под знамена боевиков могло придти новое пополнение. Представляю себе, как потирали руки Басаев с Масхадовым: ага, пусть все видят, что рассчитывать на справедливость нам в России бесполезно, мы вынуждены сами с оружием в руках добиваться ее.
Нормально мыслящего человека не может не поражать ублюдочная логика ульяновских помилователей, сводящаяся к известному принципу: да, он сукин сын, но он наш сукин сын.
Суд над Будановым и без того шел непросто. Давление националистических сил на судей было беспрецедентным. Оказывается, эти силы не унимаются, и трудно измерить моральный вред, нанесенный авторитету России попытками лжепатриотов оставить опасное преступление без наказания.
Более того, уверен, что бандитам дан в руки крупный козырь, их пропагандисты получили возможность спрашивать у мирных жителей: как вы думаете, если бы этот подонок задушил не чеченскую, а русскую девушку, его бы тоже представили к помилованию?
Признаюсь, у меня нет ответа на этот вопрос. Не знаю, есть ли он у губернатора Шаманова, не раз высказывавшегося за оправдание убийцы и теперь поставившего свою подпись под решением комиссии. Его позиция заставляет задуматься, всегда ли целесообразно генералам, пусть даже прекрасно зарекомендовавшим себя в руководстве войсками, занимать гражданские должности, требующие ясного понимания различий между войной и миром, проведения точной и взвешенной государственной политики.
Есть у этой истории еще один немаловажный аспект, требующий серьезного разговора. Другой генерал, Александр Руцкой, высказываясь в телепередаче «К барьеру!» об этом деле, с превеликим пафосом вещал о том, что, дескать, хулители Буданова наносят урон офицерской чести, чести Российской армии.
Тут, на мой взгляд, имеет место некое смешение понятий. Неужели честь армии требует снисходительности к негодяям, а не очищения от них? И почему генерал Руцкой молчал по поводу чести, когда в неслыханных масштабах разграблялось военное имущество при выводе наших войск из Германии? И когда солдаты строили генеральские дачи вместо того, чтобы заниматься боевой подготовкой?
А сам Руцкой? Телевидение при желании могло бы воспроизвести октябрьский сюжет 1993 г.: Александр Владимирович, находясь в Белом доме, по рации призывает своих боевых товарищей-летчиков бомбить Кремль. Вы что-нибудь понимаете? Советские разведчики шли на самопожертвование, спасая от разрушения историческую столицу Польши - Краков, а генерал Руцкой, чтобы отвести угрозу от себя и от других мятежников, готов разрушить главную историческую святыню - московский Кремль. Как говорится, комментарии излишни.
Воинская доблесть возвышает человека, дает ему право на почет, но никакие боевые заслуги не дают право на беспредел и насилие.
Я глубоко убежден, что русское офицерство представляет собой поистине уникальное явление. Дело не только в отваге, которой оно всегда отличалось. Были отчаянные смельчаки, презиравшие смерть, и в армиях других государств. Храбрейший из наполеоновских военачальников маршал Ланн говорил: «Гусар, который дожил до 30 лет, не гусар, а дерьмо». Сам Ланн, правда, дожил до сорока, но ведь он не был рядовым гусаром.
Тогда, быть может, главное отличие русских офицеров - высокое военное искусство? Но и немцы, разгромленные в Первой и Второй мировых войнах отлично умели воевать. Качествами, присущими офицерам той, дореволюционной, русской армии, были не только верность долгу, самоотверженность в бою и воинская выучка, но и благородство, нетерпимость к поступкам, позорящим честь мундира.
Скажете, я преувеличиваю, рисую русских офицеров этакими ангелами без крылышек? Да нет же, я прекрасно понимаю, что не каждый из них походил на Андрея Болконского. Иные били денщиков в зубы, плутовали в карты, проматывали казенные деньги, хотя после этого, как правило, стрелялись, и т.п. Однако счет таким велся на единицы, их изгоняла офицерская среда, обладавшая высокой способностью самоочищения.
В ней дозволялось многое, поощрялись отчаянность, удальство и даже безрассудство, стремление быть первым в бою и на дружеской пирушке, но только не подлость, не низость, не бесчестие. Герой войны 1812 года Денис Давыдов, гусар, партизан и поэт, сокрушался по поводу такого «недостатка» у молодых офицеров, приходящих на смену его поколению:
Жомени да Жомени,
А об водке ни полслова.
Что касается Анри Жомени, это был крупный военный теоретик, но речь сейчас не о нем. Давыдов и в мирное время был истинным гусаром - забиякой, дуэлянтом, любителем обильных возлияний, однако за ним не числилось ни единого поступка, наносящего ущерб офицерской чести. А можете ли вы себе представить, чтобы такой поступок совершили поручик Лермонтов или штабс-капитан Лев Толстой?
Один из моих любимых поэтов - Николай Гумилев, романтик, путешественник, офицер, георгиевский кавалер.
Или бунт на борту обнаружив,
Из-за пояса рвет пистолет,
Так что сыпется золото с кружев,
С розоватых брабантских манжет.
В 1921 г. ЧК арестовала Гумилева за участие в военном заговоре, к которому он не имел отношения. Просто его товарищ, тоже офицер, оставил на некоторое время в его квартире деньги, и они действительно принадлежали заговорщикам. Чтобы оправдаться, Гумилеву достаточно было выдать товарища, но порядочность и офицерская честь не позволили ему сделать это.
Мужество и достоинство, с какими держался Николай Степанович, поразили чекистов, расстреливавших его. Один из них даже пожалел, что он не на их стороне...
Нельзя объяснить приверженность кодексу чести всех, кого я назвал до сих пор, их принадлежностью к дворянскому сословию. Предками Антона Ивановича Деникина, главнокомандующего белыми войсками Юга России в гражданской войне 1918-1922 гг. и верховного правителя России до Колчака, были крепостные крестьяне. В эмиграции семья Деникиных оказалась без средств к существованию. Жили трудно, перебиваясь случайными заработками, пока Антон Иванович не обрел себя на поприще историографии, в которой весьма преуспел (его интереснейшие «Очерки русской смуты» после начала перестройки были опубликованы в нескольких номерах журнала «Новый мир»). И в то время, когда Деникин испытывал самую настоящую нужду, в его распоряжении находились крупные средства, принадлежавшие армии. Взять оттуда хотя бы копейку ему не позволили офицерская честь и простая человеческая порядочность.
Я мог бы привести множество других примеров, но, мне кажется, и этих достаточно, чтобы понять: демонстративная попытка даровать свободу убийце не имеет ничего общего со спасением чести российской армии, она лежит в другой плоскости. В какой?
А вам не кажется странным, что предпринята она сразу после бесланской трагедии? Здесь-то и собака зарыта. Ущербная логика, приводящая к выводу, что за гибель одних невинных людей должны отвечать другие невинные люди, если они к тому же другой национальности - вот что лежит сегодня в основе идеологии и действий нацистов всех мастей.
Если исходить из этого, то преступление Буданова представляется не таким уж страшным, а то и вовсе рисуется в виде священной мести врагам отечества, которую каждому позволительно осуществлять без суда и следствия, исключительно по собственному желанию и разумению. И вот еще один факт того же рода.
В московском метро группа юнцов числом до полусотни, одетых в короткие кожаные куртки, джинсы в обтяжку и обутых в тяжелые шнурованные ботинки, жестоко избила и порезала ножами трех кавказцев. Не то одного, не то двух преступников удалось задержать. Не знаю, какие были получены показания, но милиция, как у нее заведено в подобных случаях, возбудила уголовное дело по статье, предусматривающей ответственность за хулиганство.
Это очень удобно: преступление, совершенное из националистических побуждений, рассматривается как серьезное «ЧП», тогда как за хулиганство спрос невелик. Оно не мотивировано, совершается спонтанно и, стало быть, предотвратить его правоохранители не могут. К тому же, думаю, и среди них самих есть такие, кто в душе одобряет «патриотический порыв» юных мерзавцев, видя в нем простительную реакцию на серии террористических актов, завершившихся бесланской трагедией.
Хорошо хоть прокуратура на этот раз не умыла руки и изменила квалификацию преступления. Но разве не красноречив сам по себе факт снисходительного отношения к фашиствующим молодчикам? Наверняка найдутся доброхоты, ходатайствующие об их освобождении, в крайнем случае - об условном наказании милых мальчиков, не совершивших, в сущности, ничего особенного. Они ведь, как и Буданов, наши сукины сыны, а значит, заслуживают снисхождения. Именно из таких соображений, представляется мне, исходили и московские милиционеры и ульяновские помилователи.
Нацизм опасен в принципе, для России он смертельно опасен, ибо способен взорвать нашу многонациональную страну. И это уже не говоря о том, что негоже цивилизованным людям становиться на одну ногу с террористами, прибегать из псевдопатриотических побуждений к их методам, да еще и поощрять вседозволенность вместо того, чтобы воспитывать в себе чувство обостренной справедливости, такта по отношению к любой национальности, искать и находить взаимопонимание между всеми народами России.
Человеческое общество не может жить по закону джунглей, возведя во главу угла формулу «свой-чужой». И мы горько пожалеем, если не будем решительнейшим образом противостоять тем, кто толкает нас на кровавый путь межнациональной розни.
Помните знаменитую высочайшую резолюцию «Казнить нельзя помиловать», написанную без знаков препинания и приводящую исполнителей в недоумение: какую же все-таки часть этого указания претворять в жизнь - первую или вторую? Так вот в нашем случае ответ однозначен: ни то, ни другое.
На смертную казнь у нас наложен мораторий, и отменять его государство пока не собирается. Но упаси нас Боже миловать будановых, усугубляя этим самым этническую вражду, порождая недоверие и взаимную ненависть.
Валерий КУЦЫЙ.
P.S. Не может ли кто-нибудь из читателей сказать, куда девался бывший градоначальник, крупнейший ученый и выдающийся флотоводец Юрий Михайлович Копылов. А то одни утверждают, что он избран ректором Гарвардского университета; по словам других, Юрий Михайлович отправился в кругосветное путешествие на своем водном мотоцикле. И как же, люди добрые, стало скучно в городе!
В.К.
Другие статьи номера в рубрике Политика:
