Мы все попутчики в Ростов…
П.А.Вяземский.


Не спешите проститься с Мадуро:
Он не ангел, не воин Христов,
Не такая простая натура,
Чтоб бежать от Гуайдо в Ростов,
Да и кто он такое, Гуайдо?
Что за властию он облечен,
Повторяя «адьос», да «гудбай»,
Да «Твой кровавый режим обречен»?
Обречен, признаем без нажимов,
Но на взгляд беспристрастных очей —
Тут полно обреченных режимов,
И они, если честно, прочней.
Пусть он трижды бесчестен и злобен —
Но любой обреченный режим
Исключительно жизнеспособен,
Потому что грозим, а дрожим!
Для всемирно прославленных пугал,
Обреченных, но рвущихся в бой,
Положение «загнанный в угол»
Разрешает поступок любой.
Тут уже отовсюду надуло —
О другом не кричат ни о чем:
Что же вкладывать деньги в Мадуро,
Понимая, что он обречен?
Не ошибся пророческий Сечин,
Допустивший в былые года,
Что Мадуро практически вечен.
Был бы он человечен — тогда…
Он не клонится, он не сдается,
Он услышал российский призыв,
Все равно еще шанс остается,
Что уйдут с площадей, побузив…
Поспешу огорчить огорченных:
Обреченность — заслуга вождя.
Надо вкладывать лишь в обреченных —
Остальным благодарность чужда.
Увлекаясь, добавлю: а чо, на?
Вы прислушайтесь к вещим словам:
Есть защитник у всех обреченных,
И не тот, что подумался вам,
Местный вождь, удалая натура,
Кавер-версия большевика,
Что послал на защиту Мадуро
Потайную свою ЧВК…
(Так же спасся недавно и Асад,
Что давно обречен, по уму:
Раз Мадуро теперь гондурасят —
Мы готовы помочь и ему).
Но учтите — у всех обреченных,
Практикующих разную жесть
И публично не раз уличенных, —
Покровитель влиятельней есть.
Покровитель могучий, подземный,
Предводитель всемирной фигни,
Облый, злобный, ревущий, стозевный,
Обреченный давно, как они,
С первых дней, с сотворения мира,
Безнадежно взирающий вверх,
Мести жаждущий с самого мига,
Как Господь его с неба низверг.
С той поры пресмыкается серпент,
Совратителен, зол, ядовит, —
Но зачем-то Господь его терпит?
Даже изредка с ним говорит?
Он бессмертен. Его не карает
Ни подземное пламя, ни лед.
Все мы знаем, что он проиграет —
И опять ничего не поймет,
Ибо правда не учит ученых.
Он останется — едкий, как дым, —
Покровителем всех обреченных,
Обреченным, но вечно живым.
И губа у Мадуро не дура,
наших лидеров он не тупей:
после смерти ославят Мадуро,
но при жизни он будет о’кей.
Вообще, не ища облегченных,
проторенных, понятных дорог,
 — мы живем под пятой обреченных.
Это прямо врожденный порок.
Кто поправит народ увлеченный?
Путь падения необратим.
Там же прямо на лбу: обреченный!
А они восклицают: хотим!
Для какой это, господи, пользы,
чем он так привлекает умы?
Для того чтоб топтать его после,
повторяя «Виновны не мы»?
Так и будет народ облегченный
 повторять это в сотне постов,
поглядев, как вожак уличенный
улетит… неужели в Ростов?
Мне не хочется формул точеных,
я сторонник простого письма.
Наша цель — пережить обреченных.
Это будет непросто весьма.
Обреченные страшно живучи
в обаянье своей простоты,
как живучи зловонные кучи,
а не хрупкие, скажем, цветы.
Но, добыв независимость с бою,
признаю я одну благодать:
надо дать им покончить с собою.
А со мною покончить не дать.