Михаил Журавский: «Всё только начинается!»
Председатель регионального отделения «Партии пенсионеров» хлопнул дверью в кабинете губернатора и далеко пошёл
Красивая фамилия – Журавский. Так и кажется – благородных кровей человек должен такую фамилию носить. «Речка есть такая в Белоруссии, Журавушка, думаю, оттуда наша фамилия и пошла!» Мы сидим в светлом кабинете председателя приморского отделения «Партии пенсионеров» Михаила Журавского, пьём чай с печеньем и ведём разговор о жизни. «Сейчас, знаете, все у себя дворянские корни ищут, мода такая, – усмехается Михаил Анатольевич, – а у меня всё просто. Мать доярка, отец – строитель. Родом я из села и всю жизнь, считай, в деревне прожил…»
Тайны деревенского двора
Просто, да не всё. Как выяснилось, мама Михаила Анатольевича не простая доярка, а Герой Социалистического Труда. Среди прочих наград – два ордена Ленина. Отец – герой войны. На фронте с 1941 года, несколько раз был ранен, чудом выжил. Войну начинал рядовым, вернулся в родное белорусское село в звании капитана.
– Правда, недолго погоны после победы носил, – рассказывает Журавский. – Ввязался в драку с одним подонком, который хотел изнасиловать женщину. Женщину спас, но самого разжаловали.
Родился Михаил Журавский в 1952-м. Годы тяжёлые, послевоенные. «Странно, но до сих пор помню, как все вокруг плакали, когда умер Сталин. А ведь совсем мальцом был…» В Белоруссии тогда было совсем тяжко. Разруха, полуголодное существование. Когда объявили набор на целину, семья Журавских махнула туда не глядя. Жить хуже было уже нельзя.
Неожиданно повезло. На целине, по сравнению с Белоруссией, был просто рай земной. На трудодни давали масло, сало, мёд. Роскошь по тем временам невиданная. Но через несколько лет счастье кончилось: колхозы стали совхозами, людей посадили на зарплату, и опять пришлось кусать локти и латать дыры…
– Помотало нас в те годы, – вспоминает Михаил Анатольевич. – Родители сначала завербовались на завод в Карелию, потом вернулись в Белоруссию. Жили, считай, на подножном корму. Лес выручал. Я, как старший сын, каждый день ходил в лес, за грибами. Потом мама суп из этого варила. Рыбачили. Садили огород, спасались картошкой. В итоге всё равно вернулись в Казахстан, там было легче…
– Вот вы педагог, всю жизнь в образовании проработали. Можете вспомнить, как родители вас воспитывали? – спрашиваю Михаила Анатольевича. – Отец с матерью строгие были или, наоборот, всё разрешали?
– Да разве они были дома-то, родители? – улыбается собеседник. – Мама к утренней дойке в 4 утра вставала, и до позднего вечера на работе. Отец тоже дома не сидел, вечно на стройке. Мы с братом были сами по себе. На речке гусей пасли, гуляли. А ещё я книжки читал. Сначала всё в детской библиотеке перечитал, потом на взрослую литературу перешёл. Помню, в четвёртом классе взял с полки «Воскресение» Льва Толстого. Еле уговорил библиотекаршу дать мне почитать, она сначала ни в какую не соглашалась, мол, эта книжка для взрослых! Ну, а мне-то ещё интересней! Прочитал. Правда, тогда мало что понял.
А ещё Миша Журавский играл в театре. Был первый артист и пародист на деревне.
– Вы – такой серьёзный человек, и вдруг – театр? – не верю Михаилу Анатольевичу.
– Больше того, после школы поехал на киноартиста поступать, в Ташкент. У меня там дядька родной жил, и я рванул, весь такой красивый, в ватнике. Провалился, конечно. Там ведь дети элиты учились. Так что поступил на исторический, на вечернее. А днём слесарем на заводе работал.
Однако судьба неумолимо звала Журавского домой, в Казахстан. Через год получил письмо матери: «Приезжай, сынок, трудно без тебя…» И он вернулся. Поступил в педагогический. Вскоре женился. А на распределении, как и положено идейному комсомольцу, выбрал самую глухую деревню Казахстана, 600 километров от ближайшего города. И два года, как говорится, от звонка до звонка. Был учителем на все руки. Преподавал историю, географию, математику, заодно работал завучем.
За туманом и за запахом тайги
А тут приезжает в гости сестра жены, из Приморья. «Да что вы тут? Вот у нас! Такая тайга, такие сопки! Давайте, мы вас ждём!»
Собрали чемоданы и рванули. За туманом и за запахом тайги. Двум педагогам, мужу и жене, работу было не так-то просто сыскать. В Хороле, куда приехали, в школе мест не было. Сел Михаил на автобус, поехал в Камень-Рыболов. «Где тут у вас районо?» – спросил первую встречную женщину на автовокзале. Оказалось – это директор школы. Схватила за руку, привела в районо: «Я вот тут себе учителей нашла!»
«Ты погоди! – осадили её старшие товарищи. – У нас вон в Мельгуновке полный провал. Пусть туда и едет. Директором пойдёшь?»
Вот так становятся директором в 23 года. Видно, работал Михаил Анатольевич хорошо. Потому что вскоре его перевели уже директором центральной районной школы в Камень-Рыболов. Человек под сто коллектив, 1500 учеников. Проработал там 4 года. Перевели заведующим районо в Чугуевский район.
– На дворе был 1991 год, началась перестройка, – рассказывает Михаил Анатольевич. – К стыду своему, тогда я принял её с восторгом. Думал, что не произойдёт глобальных изменений в жизни людей, только в самой партии. Хотя, честно говоря, где бы я ни сталкивался с партийными секретарями, все были порядочными людьми. Я не ощущал отсутствие свободы слова. Как работнику образования, мне не мешало абсолютно ничего. Не говоря уже про то, что уровень образования в советские времена был на несколько порядков выше того, что мы имеем сейчас.
Политика всегда притягивала Михаила Журавского. Работая в Чугуевке, был депутатом районного совета. И тут объявили первые альтернативные выборы в Приморский краевой совет. Журавский тогда работал заведующим районо. Решил баллотироваться. Ездил, встречался с людьми. Рассказывал о себе, хотя его и так все знали. За всю избирательную кампанию не потратил ни копейки.
В краевой совет от Чугуевского района баллотировалось четыре кандидата. Тогда было всё иначе, выбирали люди, а не избирательные комиссии. Депутатом народ выбрал заведующего районо Михаила Журавского.
Тогда впервые в его жизнь вошли Владивосток и краевая политика. Однако и родное педагогическое ведомство не забывало. Умного и работящего народного депутата пригласили в департамент образования, заместителем руководителя. Он было согласился и год жил в общежитии, видел семью раз в неделю, туда-обратно мотаясь по поездам. В итоге Журавский вернулся в родную Чугуевку.
Вредитель перестройки
Уходил заведующим районо, стал заместителем главы администрации по социальным вопросам. Чуть позже – председателем районного Совета народных депутатов. Кто ж знал, что вскоре Борис Ельцин объявит все избранные Советы на местах вредителями перестройки.
– Пришёл на работу, вижу – в коридоре два милиционера с автоматами сидят, меня ждут, – вспоминает Михаил Анатольевич. – Говорят, лавочка закрыта, собирайте вещи, кабинет опечатаем… Спасибо, хоть не арестовали!
Журавский собрал экстренное заседание районного совета. Выступил с речью. В итоге не стали принимать решение о самороспуске. Он бывает очень жёстким и неуступчивым, этот интеллигентный мужчина в очках. Как раз тот редкий случай, когда внешность бывает обманчива. Гены-то отцовские! И характер не в тиши кабинетов ковался.
Совет в итоге всё равно распустили, но стремление его отстоять обошлось Журавскому дорого. Его не брали на работу. Никуда, несмотря на то, что все его в районе знали и уважали. Несмотря на то, что были рабочие места, а он был согласен хоть куда. Клеймо «вредителя перестройки» закрыло все двери. Кто ж знал, что сегодня этим высоким званием можно гордиться! Однако тогда было тяжко. Всё равно, что с клеймом врага народа.
И тут снова судьба дала Михаилу Журавскому шанс! Объявили выборы в краевую думу. Журавский пошёл – и снова выиграл! У него тогда выбора не было, но у людей-то он был. Видимо, что-то было, да и есть, в этом человеке, что вызывает безусловное доверие и уважение.
Михаил Журавский был единственным безработным среди коллег–депутатов. Мало кому известный сельский педагог. И всё-таки именно его, Журавского, на тайном голосовании выбрали председателем комитета по социальной политике и защите прав граждан. Хотя желающих было много.
Как работал депутат из Чугуевки? Об этом, разумеется, лучше спросить не его, а тех, кто был в те годы рядом, наблюдал за процессом и мог оценить результат.
– Вся первая дума держалась на Журавском, – точно заметил в одном из интервью Николай Литвинов, тогда председатель краевой думы. В социальном комитете под руководством Михаила Анатольевича была подготовлена почти сотня законопроектов. Все они были чрезвычайно важны для людей. К примеру, закон о лекарственном обеспечении, который позволил снизить накал чрезвычайно острой на тот момент проблемы. Один из главных принятых и подготовленных Журавским законов, который до сих пор работает, закон об уполномоченном по правам человека. Много можно перечислять. Поэтому, разумеется, через четыре года он выиграл новые выборы и стал депутатом краевой думы второго созыва. Стал бы и третьего, если бы не так сильно верил людям. Увы, политика – это минное поле, и мало кто способен пройти его без потерь.
Послал губернатора и далеко пошёл
Накануне выборов думы третьего созыва Журавского уговорили стать начальником департамента образования и социальной политики. К власти тогда пришел Сергей Дарькин. Работой Журавского стало выбивать деньги на нужды образовательных учреждений. Именно выбивать, другого слова не подберёшь.
Трения с губернатором, который считал каждую копейку, начались сразу же: Дарькин был далёк от школ и по этому поводу в выражениях не стеснялся. Нужно было иметь железные нервы на той работе, но всякому терпению рано или поздно приходит предел.
В один из моментов жёсткого объяснения губернатора с начальником департамента Журавским произошло невиданное в приморской краевой администрации.
– Я слушал, слушал, потом говорю – да пошёл ты на… – вспоминает теперь уже с улыбкой Михаил Анатольевич. – Развернулся и ушёл. Через несколько дней отметили моё пятидесятилетие. И мне предложили написать заявление об уходе. Написал!
Был 2002 год. Впереди, говорит Журавский, у него была пустота. Но было так легко! Как будто с плеч свалился тяжёлый груз…
Поработал в думе. Потом наконец заработал закон об уполномоченном по правам человека, подготовленный лично Михаилом Журавским. Это было его место – по праву и по совести. Однако губернатор предложил должность другому человеку. Журавскому предложили пойти руководителем аппарата. Он согласился и много лет тащил на себе, по обыкновению, львиную долю работы.
– Почему сейчас партия пенсионеров? – спрашиваю Михаила Анатольевича. – Ведь вы же все эти годы упорно избегали любой партийной принадлежности.
– Пожалуй, за то время, когда я был депутатом, да и позже, мне предлагали вступить во все существующие партии, – отвечает Журавский. – Я отказывался по идейным соображениям, в том числе от «Единой России». ЕР – это другая сторона исполнительной власти, и зачем путать два этих понятия, власть и партия? То, что исполнительная власть делает, она обязана делать и без партии.
Настоящая партия, на мой взгляд, – это инструмент контроля над властью. Сегодня ситуацию в стране можно изменить только одним способом: если уничтожить большинство какой-то одной партии. Тогда можно было бы обсуждать, договариваться и что-то решать в интересах людей.
Мне было предложено возглавить местное отделение «Партии пенсионеров» ещё в ноябре 2014 года. Долго сомневался, но решение принял. Нравится, что эта партия ничем себя не запятнала. В «Партию пенсионеров» не идут ради карьеры или собственного благополучия: здесь люди, которые прожили жизнь и знают, чего эта жизнь стоит. Поэтому я согласился возглавить региональное отделение и не жалею об этом. Хотя понимаю, что в нынешней ситуации сложно. С другой стороны, а когда было легко? У нас закалка крепкая – мы прорвёмся! Поверьте мне, у «Партии пенсионеров» всё только начинается.
Лада ГЛЫБИНА.
