Защита прав
Рецепты счастья
Анастасия ПОПОВА
ВРАЧ-ПСИХИАТР АЛЕКСАНДР КОЛОМЕЕЦ: «ИЗ ДУШЕВНОБОЛЬНОГО МАЛЬЧИКА СДЕЛАЛИ... ЁЛКУ»
В Москве прошел XV съезд психиатров России. Делегацию психиатров Приморья возглавил Александр Коломеец – председатель Приморского краевого общества психиатров, директор негосударственного Института клинической психиатрии и психологии.
Он обратился в нашу газету, чтобы обсудить мифы о психиатрии и реальное ее положение в обществе.
– Александр Андреевич, что обсуждалось на съезде?
– Съезд психиатров России проходит раз в пять лет. Последние нормативные документы показывают, что психиатрия, по сути, дискриминируется властью.
– В чём это проявляется?
– Например, в уменьшении надбавок за вредность работы. Хотят сократить отпуск медперсонала… В психиатрии и так недостаёт больше половины специалистов. Она все меньше привлекает выпускников вузов. В крайне стесненных условиях нашей «реликтовой» психбольницы на Шепеткова, тяжело находиться больным, но не менее трудно работать персоналу. Я, например, проработал в ней без малого 35 лет.
– Бывают случаи, когда граждане заявляют: «Родственники меня упекли в психушку, чтобы отобрать квартиру». Такое возможно?
– Если кто-то хочет «упечь» человека в больницу, ему долго придется «договариваться». Сомневаюсь, что это ему удастся.
Второй момент. У врача есть правило – он всегда на стороне больного. Врач заинтересован, чтобы у больного была квартира. Когда наступит выздоровление или состояние больного улучшится, куда его выписывать? На улицу, в канализационный колодец? Это его близкие частенько так поступают. К тому же у врача постоянно спрашивают: «Почему так долго больной в стационаре? Почему не выдерживаешь сроки, отпущенные на лечение этого случая?»
– В каких случаях законодательство позволяет поместить человека в больницу без его согласия, насильственно?
– Это беспомощность, непосредственная опасность для себя и/или для окружающих. Третья позиция спорная – существенный вред здоровью вследствие ухудшения психического состояния, если лицо будет оставлено без психиатрической помощи.
– Каким должен быть человек, чтобы его признали недееспособным?
– Про такого говорят: «Он не ведает, что творит». Например, бабушка открывает окно, кричит: «Люди добрые, меня режут, убивают, травят ядохимикатами». Люди добрые заходят, никого не находят в комнате и ядохимикатов не находят. Она: «Посмотрите, соседи травят меня газом через это отверстие». Они нюхают, но запаха нет. Или мужчина заявляет: «Меня избивают палками, посмотрите, у меня синяки», а у него нет синяков, как и чудовищ, которые в его воображении заполнили квартиру. Или отец свою дочь принимает за соседку, а соседку за американскую шпионку, которая с помощью «приборов» вынимает его мысли.
– При признании недееспособности человек утрачивает какие-то права?
– Он не может совершать сделки, его пенсию должен получать опекун. Если больной поступил в психбольницу, то его можно выписать только с согласия опекуна. Опекуном может выступать и больница, когда у больного нет опекуна. Когда опекун не выполняет своих обязанностей, врач обращается в опекунский совет. Опекуна могут лишить права опекать, но тогда больной остаётся в больнице, и у врача вообще нет никаких шансов его выписать.
Хотя даже недобросовестных опекунов можно понять. Недееспособными признают людей, с которыми жить очень сложно. Допустим, вы опекун, у вас работа, дети, а душевнобольная бабушка в квартире устраивает пожар или потоп, т.к. забыла выключить приборы. Либо больной кричит с балкона, что его травят, пытают или грабят. Не все согласятся на такое испытание.
– Дееспособности лишают во всём мире?
– В Европе используют дифференцированные подходы к вопросу дееспособности, учитываются ее степени. У них все службы нацелены на опеку и поддержку больного. В результате многие недееспособные не выпадают из социума, а бывает, и работают. У нас лишили дееспособности – лишили прав.
– Люди этого и боятся. А ещё нередко боятся, что препаратами из них в больнице сделают «овоща»...
– Более дикое и дремучее представление о задачах и методах работы психиатра трудно представить, но оно, к сожалению, распространено. Неужели к нам в Институт приходят сотни людей для того, чтобы стать «овощами»?
– А вообще, реально ли вылечить серьёзные психические расстройства?
– Реально. 15-20 процентов больных шизофренией излечиваются, и после перенесенного приступа уже не нуждаются в психиатрической помощи. Процентов 10-15 – это случаи, когда врачи бессильны. Но психиатрия не исчерпывается шизофренией, которой страдает всего 1% в населении.
– А что хорошо лечится?
– Хорошие результаты достигаются при невротических расстройствах, при депрессиях, биполярном расстройстве, которое проявляется чередованием мании и депрессии. Излечимы разнообразные реакции на острый и хронический стресс… С трудом, но можем приостановить темп развития слабоумия, когда у человека начинает развиваться атрофия головного мозга с нарушениями памяти и интеллекта. Кстати, очевидные признаки интеллектуального дефицита к 70 годам имеют 2/3 населения земного шара.
– Я часто встречаю пожилых людей, которые говорят с крысами или их облучают соседи... Мы это называем «гонит»...
– Суждения, не соответствующие действительности и не поддающиеся разубеждению, называются бредом. Больной так оценивает действительность. Для него это явь, для нас – нелепость.
– Среди пожилых людей бывает. Но не сдашь же свою бабушку в психушку...
– Бутылки можно сдать, макулатуру, но не бабушку. Когда она видит говорящих крыс, а после лечения адекватно воспринимает реальность, то – это иное качество жизни бабушки. Либо бабушка, будучи в депрессии, начинает говорить, что ей бессмысленно жить, что она старая и обременяет всех. А она дорога детям, дорога внукам. Они не покажут ее психиатру, а бабушка возьми да наглотайся таблеток. При всех минусах больницы на Шепеткова, за 35 лет в ее стенах случилось только три суицида. Люди поступают из токсикологического отделения, из реанимации, а выходят из «психушки» здоровыми.
Вы знаете, душевнобольного человека нередко нужно изолировать от общества, потому что общество для него опасно, а не наоборот.
– Как общество может повредить больному?
– Нередко больные поступают в больницу избитыми нашими согражданами. Милиция, порой, отличается особой жестокостью и поясняет: «Он же ненормальный, не понимает, что говорит». А психиатр знает, что этот больной способен различать, кто и где его бил. Жестокости в отношении душевнобольных очень много. Например, из больного мальчика сделали «ёлку», подожгли на нём его одежду. А он беспомощный, он не может защитить себя. Больных сплошь и рядом увольняют с работы.
– Когда человеку стоит обратиться за помощью?
– Если замечаешь, что у тебя подавленное настроение, ты видишь мир в серых и чёрных тонах, когда не представляешь перспектив или тревожишься без оснований, когда боишься того, чего нет и вряд ли случится, когда ты подозреваешь окружающих в том, что тебе навредят, когда плохо спишь или рычишь на собственных детей… А вообще-то каждый знает это и без меня – редкий человек не произносил фразу: «Мне давно пора к психиатру».
– Бытует мнение, что нормальных людей в принципе не бывает...
– Это мнение обывателя. Только начинающий психиатр всем ставит диагнозы, но потом это проходит. А психические расстройства разной степени выраженности можно выявить у 25% населения любой страны.
– Есть ли взаимосвязь между психическим заболеванием и склонностью к жестокости?
– Нет такой связи. Моральные принципы утрачиваются человеком на поздних этапах некоторых тяжелых психических заболеваний, при слабоумии. Иногда агрессия может проявиться у бредового больного. Например, больной считает, что его сосед – американский шпион, тогда как себя мнит спасителем. В реальности моральное уродство – не симптом психического расстройства.
– Имея психическое заболевание, человек может заработать на жизнь?
– Не может работать человек с выраженным слабоумием или больной, поведение которого дезорганизовано бредовыми идеями. Однако даже при тяжелом душевном заболевании люди бывают и творчески активны, и трудоспособны. В XIX веке в Германии два брата-бизнесмена в заброшенных зданиях предоставили жильё и пищу больным людям, которые скитались по дорогам и питались подаянием. Братья стали миллионерами. Они не занимались лечением: вот кров, вот пища – трудитесь.
– Можно ли сказать, что человек, который трудится, или быстрее выздоравливает, или менее подвержен заболеванию?
– И быстрее выздоравливает, и менее подвержен. У такого человека другое качество жизни, даже, если он болен. У меня много пациентов, которые были признаны инвалидами. Но они при адекватном лечении не нуждаются в стационарном лечении, живут в семьях, работают, и окружающие даже не заподозрят, что они больны.
– Самолечение в психиатрии бывает?
– Наши сограждане как раз чаще лечатся сами – алкоголем или наркотиками. И приобретают второй недуг: алкоголизм, наркоманию или токсикоманию…
Или посмотрите на домашние аптечки. Редко у кого не встретишь психотропного средства. Чаще других принимают корвалол. А это лекарство давно запрещено в Европе, т.к. за счет барбитурата, входящего в его состав, корвалол очень опасен для психического здоровья и печени.
– А каким способом надо снимать стрессы?
– Надо быть стрессоустойчивым. А это достигается путём повторного перенесения стрессов, т.е. следует жить, не уклоняясь от трудностей, а их преодолевая. Значительно легче выходить из потрясений, если ты окружён людьми, с которыми ты имеешь тесные и глубокие человеческие отношения. Когда вас объединяют чувства и дела, когда у вас есть ценности духовного вектора. А когда боишься, что тебя вышибут из начальственного кресла, или «над златом чахнешь», то ты уже живешь в хронической стрессовой ситуации. Потому такие люди и несчастливы.
– То есть психиатр таким людям уже не поможет...
– Поможет, но им трудно осознать, что при всех их достижениях они могут нуждаться в помощи психиатра. Да и боятся у нас психиатров. И напрасно. Кстати, консультация врача-психотерапевта в Москве стоит 250 тысяч рублей за час. У нас пока дешевле.
Анастасия ПОПОВА
Другие статьи номера в рубрике Защита прав:
