Вселенная
Паруса
Вера Аксенова
(Продолжение, начало в "АВ" № 37)
Сергей ЮДИНЦЕВ
ЮДИНЦЕВ Cергей Михайлович родился в 1956 году. После окончания школы поступил в Хабаровское педучилище. Получив диплом, преподавал физкультуру. Два года отслужил в Вооружённых Силах. Закончил отделение журналистики филологического факультета ДВГУ. Работал корреспондентом, редактором в различных СМИ, в литературно-художественном журнале.
Проза и стихи опубликованы в газетах «Литературная Россия», «Меридиан», «Боевая вахта», «Океан», «Амгуньская правда», «Заветы Ленина», «Трудовой факел», «Политехник», «Медик», «Спутник кооператора», в молодёжном альманахе «Голос» и журнале «Океанский проспект», в литературном сборнике Морского госуниверситета «Паруса».
Автор остросюжетных книг прозы «Супермен» и «Стукач», а также детского сборника рассказов «Клюшка» и книжки стихов «Лист милосердия». По итогам международного конкурса газеты «Литературная Россия» (2000 г.) рассказ «Порядок в танковых войсках» включён в сборник «Подвиг бессмертен. Последние свидетельства».
Работает заместителем директора департамента информации и печати МГУ имени адмирала Г.И. Невельского. В «Парусах» – с 2002 года.
УРОКИ РУССКОГО ХОККЕЯ
Рассказ
Он учился в десятом классе. Я – в четвёртом. Знаю точно: среди пацанов он авторитетом не пользовался, потому что не выбивал ногой зоску*, никогда не играл в ножички, не пел блатных песен и не умел лабать на гитаре. Как ни странно, но, завидев его, все внезапно замолкали и с завистью смотрели на то, как степенно и с достоинством идёт по коридору школы этот всегда опрятный, таинственно-загадочный юноша. Говорил он мало, может быть, потому, что голос у него был тихий, ровный, грудной и не совсем «клеился» к его внешнему, броскому обаянию.
За глаза его называли Хоккеистом. Значение данного слова мне было тогда неведомо. Не мудрено: прииск, где я жил, располагался в такой непроходимой глуши, что о телевизоре приходилось только мечтать. Позже из газет, которые выписывал отец, я узнал, что хоккеем называется игра на льду. Но это было много позже, а пока приехавший с родителями на прииск блистательный юноша являл для школы задачу со многими неизвестными.
Только с первыми заморозками мне удалось разгадать значение магического слова «хоккей». Как только на озере появился первый лёд, я его опробовал, катаясь верхом на ранце по гладкой, словно отполированной поверхности. Старшеклассники к тому времени выдолбили четыре лунки и воткнули в них длинные шесты. Я перестал терзать свой ранец, уселся на деревянную лодку, вмёрзшую в лёд, и стал внимательно наблюдать, что же произойдёт дальше. Пацаны замерили рулеткой расстояние до выдолбленных лунок и всей компанией направились в сторону школы. Воспользовавшись их отсутствием, я схватил ранец и принялся снова кататься по гладкому льду. Вдоволь накататься я не успел: ватага с шумом и спорами возвратилась на озеро. Все обуты в кожаные ботинки с приклёпанными к ним железными коньками. О коньках я кое-что знал, потому что они свободно продавались в магазине. Всё остальное – тёмный, непроходимый лес. Так мне казалось тогда. Мой крохотный детский ум спотыкался о барьеры вопросов. Вскоре многое прояснилось.
Ватага, разбившись на две команды, принялась гонять самодельными клюшками маленький мяч оранжевого цвета. Выяснилось, что вставленные в лунки шесты – это ворота, в которые следует загнать мяч. Их створ защищали вратари, которые могли играть и руками, и ногами – одним словом, заслонять собой воротное пространство. В игре царили сумбур и хаос. Падения, крики, споры, бег наперегонки, бестолковая толкотня – всё перемешалось. Такое состояние длилось до тех пор, пока не появился Хоккеист. Он присел рядом со мной на лодке, тщательно зашнуровал высокие ботинки, поправил сине-красные гетры, поглубже натянул на голову вязаную шапочку, сжал в руке фабричную клюшку и сказал:
– Пацан, надень-ка мою фуфайку. Замёрз ты без движений совсем. И внимательно смотри, как нужно играть в хоккей…
Я, растерявшись, ничего не ответил, но фуфайку набросил на своё продрогшее тело. Она меня согрела на самом деле. Хоккеист подъехал к спорщикам, готовым вот-вот сцепиться в драке, и стал что-то объяснять. Разделившись пополам, команды начали игру с нуля. Хоккеист показывал чудеса. Он ветром носился по озеру и забивал в ворота один мяч за другим. Казалось, что никакая сила не сможет остановить его неистовый и бурный напор. И всё же был эпизод: он обо что-то споткнулся и кубарем покатился в тальники. Все замерли. Хоккеист появился на озере, сильно хромая, и игра возобновилась. Однако, отдав свою клюшку одному из партнёров, он сам встал в ворота, напоминая мечущегося в клетке льва.
Когда совсем стемнело, я услышал нестройный крик победителей. Команда Хоккеиста проиграла. Мне стало грустно. Я-то болел за него. Хоккеист ничуть не расстроился. Устало присев на лодку, он, загадочно улыбнувшись, спросил:
– Ну, как тебе русский хоккей?
– Здорово! – только и выдохнул я.
– Давай, дуй домой, а то потеряют тебя родители, – уходя, поторопил меня Хоккеист.
Да, я по-настоящему полюбил русский хоккей. Хоккеист стал моим кумиром на долгие годы. Теперь никакие уговоры и соблазны не могли удержать меня дома. Даже когда школа закрывалась «на карантин», я в лютые январские холода бегал по льду и обычной палкой гонял твёрдый от мороза, как камень, маленький резиновый мячик. Лишь в конце зимы дед, покряхтев и посетовав на здоровье, всё же смастерил мне ольховую клюшку. Я ощущал себя на седьмом небе от счастья. Резиновый мяч мне удалось выменять у соседа по парте на свинцово-кожаную зоску.* Коньки-снегурки купила мать. Отец крепко-накрепко прикрутил их к валенкам бельевой верёвкой и сказал:
– Вот теперь, Леонид, можешь играть до посинения.
Получив родительское благословение, я так и сделал: играл до тех пор, пока не падал без сил на лёд. Как-то на весенних каникулах команда старшеклассников потеснила нас с озера и затеяла игру на спор. Расстроенный, я уселся на своё любимое место – перевёрнутую лодку – и стал наблюдать за тем, что происходило на поле. И тут слышу крик:
– Эй, пацан, выходи играть! У нас на одного меньше получается…
Я не поверил свои ушам: сам Хоккеист оказал мне доверие. О, это был верх блаженства! Все разом повернулись в мою сторону, отчего я страшно растерялся. Хоккеист, заметив мою робость, пояснил:
– Не дрейфь, будешь форварда играть на правом краю. Бегаешь ты здорово! Почаще открывайся, а как пас от меня получишь, рви к воротам во всю прыть, а там разберёмся.
Да, «разобрались» мы в тот день с соперником так, что пропустили больше, чем забили. Я всё время падал и не успевал к передачам Хоккеиста. А ему хоть бы что. После каждого пропущенного нами гола он ехал, как ни в чём не бывало, к центру – разыгрывать мяч.
Дома я сильно переживал. Дед успокоил:
Ты посмотри, внук, они ведь все здоровые и длинные, как столбы телеграфные. А ты – шкет. Куда тебе с ними тягаться? Не спеши, и твоё время придёт.
Дед, как всегда, оказался прав. Время пришло, хотя и не очень скоро. Растаял лёд на озере, расцвела настоящая весна. Я перешёл в пятый класс. А потом был последний звонок у выпускников, и я немного завидовал Хоккеисту, который получил аттестат зрелости и собирался поступать в институт физкультуры. Эта новость уже облетела школу. Мне казалось: вот уедет Хоккеист – и заглохнет удалая русская игра на нашем прииске.
Всё, конечно, так, да не так. Прошли и лето, и осень. Снова наступила зима, льдом сковало озеро. С коньками у меня случилось недоразумение: их кто-то украл. Было тут от чего приуныть. Дед первым заметил мою задумчивость и сказал:
– Говоришь, что на голом энтузиазме не покатаешься? Ладно, поправим дело.
И поправил. Принёс мне откуда-то настоящие коньки, приклёпанные к настоящим кожаным ботинкам.
– Вот, Хоккеист передал и наказал, чтобы ты пуще всех гонял в исконно русскую игру. У тебя получится…
Слова деда оказались пророческими. Я не расставался с железными «дутышами» до тех пор, пока не появлялись первые признаки весны.
***
Годы шли чередой. Судьба то поднимала меня на гребень жизни, то опускала, накрывая с головой. Но всякий раз, когда доводилось бывать в отчем доме, начинала одолевать острая ностальгия по далёкому детству. И коньки те, уже потерявшие свою былую форму, кое-где порыжевшие от ржавчины, висящие под сводом крыши нашего дома, невольно наталкивали на мысль о человеке, преподавшем мне первые уроки русского хоккея. Где тот спокойный и уверенный в своих силах юноша? Как сложилась его дальнейшая судьба? Одному богу известно. Как бы там ни было, но его несущийся по полю силуэт застыл в памяти, как та, вмёрзшая в лёд деревянная лодка, на которой я неумело крепил «снегурки» к отцовским, не по ноге, валенкам.
*Самодельный игровой снаряд (кусок кожи и расплющенный свинец). Правила игры просты: кто больше «выбьет» зоску, поднимая её ногой в воздух, тот и победитель. В 60-е – 70-е годы прошлого века ученики советских школ активно играли в зоску на переменах, хотя она была запрещена как вредная для здоровья.
Приморье, 2001 г.
Вячеслав ПРОТАСОВ
ПРОТАСОВ Вячеслав Васильевич родился в 1949 году в городе Гера (Германия). Поэт и переводчик, член Союза писателей России. Обладатель ряда престижных литературных премий. Автор поэтических книг «Лучший день», «Штиль», «Високосный день», «Вишнёвая косточка», переводов с немецкого Г. Гейне «Сердце из моей груди» и английского Э. Дикинсон «Разговор на языке души». Работает в Морском торговом порту. Живёт во Владивостоке. В студии – с 2002 года.
Переводы Генриха Гейне из книги «Сердце из моей груди»
Из волны, из пены, грома,
Ты из солнца рождена!
Ты достанешься другому
– Не со мной обручена.
Набегают волны. Пена
На сыром песке лежит…
Я простил тебе измену.
Сердце – пусть оно простит.
***
Мой громкий смех покажется вам странным.
Смеюсь и не могу остановиться
Над вкрадчивой злодейкою лисицей,
Над пошляком с личиною барана.
Смеюсь я над учёной обезьяной.
Начнёт судить – ну как не веселиться!
Смешны друзья с брезгливостью на лицах,
Ещё вчера мне льстившие так рьяно.
И над судьбой смеюсь: легко и слепо
Она сломала всё и всё разбила.
Я это счастьем звал. А на потеху
Тебе остался лишь холодный слепок
Того, что раньше моим сердцем было,
Да боль ещё, да злая горечь смеха.
Евгений АНТИПИН
АНТИПИН Евгений Сергеевич родился в 1954 году во Владивостоке. Пишет стихи. Печатался в литературном сборнике «Паруса – 2». Работал токарем на заводе, служил в Вооружённых Силах. Вернулся на завод. Затем – длительные морские рейсы на плавбазе. В 1981 году списался на берег. В литературной студии с 2005 года. Работает токарем в автомастерской. Живёт во Владивостоке.
Бывает трудно иногда
Понять, откуда всё берётся,
А песня так легко поётся
И тихо катится слеза.
А речка гладит берега,
И ива к ней склоняет косы,
И растворяются века
В лазурной тишине у плёса.
| ЗДРАВСТВУЙТЕ!  Сегодня продолжается наша встреча с литературной студией «Паруса» Морского государственного университета имени адмирала Г.И.Невельского. В № 37 нашей Гостиной мы уже встречались с «Парусами». И ещё не раз будем встречаться с ними.
Вера Аксенова
|
Другие статьи номера в рубрике Вселенная:
