Расскажу вам о своей бабушке Дуне. Началась война, отец ушел на фронт, а мы остались – бабушка, мама, я и сестра Вера. Мне было 9 лет, Вере 5 лет, мама Екатерина очень болела, порок сердца, и если бы не бабушка, не знаю – выжили бы мы?
Бабушка была очень смелая, крепкая, умела косить, пахать, сеять – на все руки, геройская была бабушка.
Жили мы под Харьковом, совхоз Пролетарский Змиевского р-на, в трех километрах от Змиева – наш совхоз. Под Харьковом шли бои, и несколько раз менялась обстановка, т.е. сначала отступала наша армия, а в 1943 году начали немцы отступать, пришли наши, но немцы опять вернулись, а наши отступили, потом опять пришли наши войска, и так четыре раза.
Вот за это время, с 1941 по 1943 год, при любых боях, обстрелах, бомбежках бабушка ни одной минуты не пряталась в подвалы, говорила: если суждено жить, я буду жить. Часто и я с ней оставался, ночевали в квартире, где не было ни одного целого стекла.
Однажды я замешкался (пас свою корову), оглянулся, а коровы нет, стал звать: «Зорька! Зорька!» – но ее нигде не было. И кто-то мне сказал, что два немца повели корову в мехмастерские. Я побежал домой, позвал бабушку, и мы побежали к мастерским. Когда мы зашли туда, а там уже была привязана корова, а немцы стояли с обеих сторон с ножами.
Бабушка сходу оттолкнула немца со словами: «У меня киндер, нужно млеко», – и начала отвязывать корову. Удивительно, что немцы не сопротивлялись. Когда мы уводили корову, я все время оглядывался, а бабушка говорит: «Не бойся, если будут стрелять, то хай стреляют в спину».
У нас во дворе лежал стог сена, и однажды немцы подъехали на арбе и стали грузить наше сено. Бабушка бросилась защищать наше добро, стала с ними бороться, и один замахнулся на нее вилами, но она не испугалась, схватила руками его вилы за зубцы и вырвала их из его рук, они опешили. Что было бы дальше, я не знаю, но в это время проходил их офицер, что-то им крикнул, и они не стали больше брать сено, а офицер сказал: «Вы очень смелый бабушка».
В нашей квартире поселился какой-то большой начальник, нас выгнали, и мы жили в сарае, было лето. Нам было запрещено туда заходить. Но бабушка как-то пошла что-то взять, а он в это время лежал в кровати одетый, и когда она вошла, этот тип схватил пистолет, направил на нее и начал орать, а она во весь голос: «Что ты орешь, паразит? Лежишь на моей кровати, еще и орешь». Спокойно взяла, что надо, и ушла, после этого она спокойно заходила, и он молчал.
И еще по ночам иногда приходили партизаны и разведчики. Мне бабушка сказала: «Внучок, смотри об этом никому, иначе нас расстреляют». И я молчал, даже маме не говорил, так как мама и сестра жили больше в подвале.
Один раз, была зима, я проснулся от шепота, заглянул на кухню, а там три солдата в белых халатах, на столе хлеб, кружки, чайник, и они разговаривают, меня увидели и засмеялись, а бабушка говорит: «Он молодец, никому ничего не скажет». В этот раз они принесли почту, помню письмо от отца и газету «Правда», в ней было написано о разгроме немцев под Москвой.
И самое главное. Во время оккупации отбирали коров для немецких солдат и отправляли эшелонами в Германию. Так было несколько раз, но бабушка сумела сберечь нашу Зорьку. Мы ее очень любили, особенно я. Я ее пас, на ней катался, и она меня тоже любила и слушала.
Началось наступление наших войск, летом 1943 года, фронт менялся несколько раз. И вот когда в третий раз объявили, что наши отступают, бабушка собрала в мешок кое-какую утварь и еду в два мешка, на Зорьку эти мешки, и мы побежали в г. Змиев.
Когда мы вышли из перелеска на открытое место, по нам начали стрелять со стороны немцев. За совхозом была гора Панове, так ее звали, и там были укрепления немцев, и им, видимо, в бинокль было видно нас.
Слышим дальний выстрел, потом свист снаряда, мы падаем, и корова послушно ложится, прижимая голову к земле, и так было 4 раза – то недолет, то перелет. Когда добежали до деревьев и кустов, обстрел прекратился. Вот такие дела.
Бабушке Дуне вечная память, благодарность и Царство ей небесное, умерла она в 1961 г. во Львове, ей было 86 лет. Много еще можно о ней рассказать…