Один из самых известных арестантов современной России обратился в СПЧ и назвал психологической пыткой отказ судьи предоставить ему звонки и свидания с близкими. В общей сложности он ни разу не видел и не слышал родных больше двух лет.
Судья Цой заявил, что звонки и свидания будут «по окончании судебного разбирательства». Следуя его логике — после обвинительного приговора. Ведь если человека оправдают, то освободят в зале суда. В этом случае ему явно не нужны будут никакие разрешения для общения с близкими. Выходит, исход дела Фургала предрешён?
Из более ста тысяч заключенных, которые содержатся сегодня в российских СИЗО, право на телефонные звонки и свидание имеют меньше половины. Это не какой-то феномен. Все просто: по закону, на стадии следствия разрешение дает следователь, а он это делает обычно в обмен на признания. Нет признаний — нет свиданий и звонков.
Заключенные, которые не согласны с обвинением, ждут годами, пока дело не передают в суд. Вот тогда-то, наконец, можно рассчитывать и на свидания, и на звонки, ведь судья почти никогда в них не отказывает. Однако исключения есть везде, а Фургалу на них особенно «везет».
Каждый раз сторона защиты получала от суда в лице председательствующего судьи Цой Г.А. одинаковый ответ (в устной или письменной форме). Содержание ответа заключается в том, что звонки и свидания будут предоставлены Фургалу после окончания судебного разбирательства. А процесс этот, как известно, долгий, особенно если подсудимый не один, а четверо (как в этом деле).
Обращение в СПЧ — аж на 7 листах, и там подробно расписывается, какие нормы судейской этики и Конституции нарушил, по мнению Фургала, судья.
Но экс-губернатор стал первым (боюсь, не последним) заключенным, которому сначала следствие, а затем и суд создали предельную изоляцию. Ни писем, ни звонков, ни свиданий. Может ли это быть допустимым в правовом государстве? По-моему, нет. А самое главное, что создан «прецедент Фургала».
Если общество и государство на это не отреагирует, то российским заключенным будут чаще и чаще отказывать в естественном для человека праве — увидеть детей, супругов и родителей.

Elena Kuznetsova:
Обследование Марата Кадырова (фигурант по делу Фургала – прим. ред.) проведено и диагноз установлен: прогрессирующий рак лёгкого с метастазами 3 стадия. Это заболевание входит в список, при котором больной не может находиться в заключении.
Тот анализ, на который ссылается Цой, гистология, нужен непосредственно для врачей, чтобы определить вид рака лёгких (аденокальценома, плоскоклеточный рак, крупноклеточный рак). Это требуется медикам для дальнейшей тактики лечения заболевания (операция, химиотерапия, лучевая терапия). Но это уже чисто онко-медицинский вопрос.
Считаем, судья Цой просто обязан освободить Марата Кадырова из под стражи и перевести на лечение в специализированную больницу.
Фото: «Коммерсант»