Вселенная
Памяти Татьяны Бек “Я вас не оставлю - Мне вас завещали”
Маргарита Пархоменко
Её пригласили на юбилейный 25-й Книжный салон в Париже, где Россия была объявлена почётным гостем, но она не приехала.
Татьяна Бек, а речь идёт о ней, трагически погибла 8 февраля в Москве. Появились разные версии: “Московский Комсомолец” утверждал, что причиной гибели известной поэтессы стал несчастный случай. Это мог быть инфаркт - предполагали РИА Новости.
25 января в Татьянин день, Татьяна Бек читала стихи в книжном магазине “Букбери” вместе с Татьяной Щербиной, Татьяной Миловой, Сергеем Гандлевским, Алексеем Алёхиным и другими.
Я буду старой, буду белой,
Глухой, нелепой, неумелой,
Дающей лишние советы
- Ну, словом, брошка и штиблеты
А всё-таки я буду сильной!
Глухой к обидам и двужильной.
Не на трибуне тары-бары,
А на бумаге мемуары.
Да! Независимо от моды
Я воссоздам вот эти годы
Безжалостно, сердечно, сухо.
Я буду честная старуха.
По словам её друзей, Татьяна Бек находилась несколько месяцев под впечатлением травли, развязанной против неё, за публичные высказывания об авторах письма троих российских поэтов (Евгений Рейн, Михаил Синельников, Игорь Шклеровский), адресованного Туркменбаши, с предложением издать его политические опусы. Татьяна считала это письмо “не столько безумным, сколько непристойно прагматичным”. Она не могла промолчать.
Виктория Шохина, критик “Независимой газеты”, вспоминает: “Таня спрашивала: “А если я умру, им хотя бы станет стыдно?” - “Нет, - сказала я, - чувство стыда им неведомо”. Она не поверила... А я не поверила в то, что она умрёт.
Татьяну Бек ждали в Париже на книжной ярмарке с 19 по 25 марта. Она туда рвалась. “У каждого человека две родины, и одна из них - Франция”, - не то шутил, не то всерьёз говаривал изобретатель громоотвода Бенджамин Франклин.
На эту родину любви устремилось 40 российских писателей, в числе которых была и Татьяна, чтобы принять участие в книжном салоне “Весна по-русски”. Его дизайн - берёзовая роща. И на стволах деревьев - слова: сотни имён русских авторов, классических и современных. Как тут не вспомнить красивые, душевные названия поэтических книг Татьяны Бек - “Скворешники”, “Снегирь”, “Смешанный лес”, “Облака сквозь деревья”.
Вспоминает её парижская подруга Ольга Сидельникова-Вербицкая: “С 1990 года по 2000 мы жили с Таней очень спаянно, каждый вечер, иногда ночь - были темой обязательного, чаще всего телефонного разбора виденного, услышанного, пережитого... Всего подряд . Радостного, смешного, нелепого, проглоченных обид и мышиных злобных укусов, коих на Танину жизнь выпало с избытком”
И всё-таки я буду сильной!
- Оль, за что они меня так? - слышала я, - рассказывает Ольга Сидельникова. Сердце сжималось - опять обидели. Я кидалась успокаивать, называла обидчиков сволочами (ничуть об этом не жалею!) Кричала: “Ты - ПОЭТ, а они ...” “Погоди, - останавливала она меня, - Я попью воды...” Через какое-то время она успокаивалась, мы вспоминали прошлое, смеялись.
Очень часто говорили про Камила Икрамова (нашего Камильчика). Таня познакомилась с ним девочкой (он бывал у её отца), называла своим учителем. “Мы похожи с ним, его тоже всё время обижали, вернее, предавали. И тоже те, кого он считал друзьями”.
- А как вообще живёшь? - спросила в тот день Ольга из Парижа - “Ты не слышала? Вся Москва гудит”.
Я приготовилась, не скрою, с удовольствием послушать, о чём “гудит” столица, так как вот уже пять лет проживаю вдали и систематических вестей с родины не имею. Танечка пересказала происходящее, всё было, в общем, по-нашему, вполне помещалось в понятии “их нравы”. Суть дела была такова: известный поэт, претендующий на звание “мэтра”, за очень большие деньги согласился переводить стихи некоего “падишаха”. А прогрессивная российская общественность сурово и безоговорочно, имея на это веские основания, этого поэта осудила... Но кое-что из услышанного меня насторожило.
“Покойный мой муж, - сообщала Татьяна, - был тесно связан с республиками советского Востока, наследовал отцовскую ответственность за человеческие права в этом регионе. Акмаля Икрамова расстреляли в 38-м году, маму Камила замучили в КГБ в Ташкенте, а Камила с 16 до 30 лет держали в заключении как врага народа.
Он вышел на свободу почти слепым и тут же начал бороться за справедливость в стране вообще, но особенно - в среднеазиатских республиках. Он знал много из того, что происходило во времена Рашидова, как расправлялись с неугодными и непокорными. Ему, как журналисту, рассказывали и привозили документы, от многих рассказов и фактов кидало в дрожь... Я боялась за Камила... за нашу дочку. Другие времена, конечно, но пострашнее тех, советских.
- Тань, брось, не связывайся, - сказала я. Зачем тебе это? Ты совсем как Камил, лезешь к чёрту в пекло.
- Никуда я не лезу. Я тебе говорю про людей, которых всю жизнь считала друзьями. И считала, что идеалы - общие. А вообще ты права, я уже ничему не удивляюсь, настроение хорошее, впереди Париж. Приеду - поговорим. Мне тебя тут не хватает.
Перед новым годом Ольга получила новую книгу Татьяны Бек “Сага с помарками”.
“Я вас не оставлю”
В Париже на Порт-де-Версай в выставочных холлах на 800 кв.м разместятся десятки издательских стендов, среди которых, конечно, будет выделяться Российский национальный книжный стенд - основное место встреч, “круглых столов”, творческих вечеров и семинаров. К салону стараниями русской и французской сторон специально выпущены книги: “Современная российская проза”, где собраны рассказы 20 современных писателей России, издана стараниями французского издательства “Файяр”, а двуязычный сборник “Российские поэты сегодня”, с предисловием К. Кедрова вышло в “Эдисьон ла Дифферанс”.
Над прилавками 500 книжных магазинов в Париже будет красоваться логотип: “Откройте для себя русскую книгу” - и книги русских писателей будут размещены на видных местах. Впечатляющий культурный десант российских писателей во французской столице - на фирменных салонных блокнотах и авторучках красуются “берёзки”.
Подруга из Парижа позвонила Татьяне Бек в Москву:
- Как поживают переводчики с туркменского?
И с радостью услышала Танин голос, он звучал легко, независимо:
- Даже говорить про них не хочется. Слава Богу, я теперь другая. Раньше бы с ума сходила, а сейчас - спокойна. У меня самой всё в порядке... В общем, в Париж прилечу - сразу позвоню! Пока!
Через несколько дней из Парижа был звонок, но у Татьяны было глухо занято.
Ольга Сидельникова:
- ... Тани Бек больше на белом свете нет. На книжную ярмарку в Париж она не приедет... Листаю книгу её “Сага с помарками”, хватаюсь, как за объяснения, как за подсказку, то за одно, то за другое её стихотворение. Вспоминаю, как рассказывала она про Александра Меня, была у него на исповеди за три дня до страшной его гибели. Душа стынет от догадки, от ужаса за всё удлиняющийся скорбный список: Листьев, Холодов, Хлебников... и моя незабвенная подруга - Танечка Бек.
“Листаю, листаю книгу стихов и с ужасом понимаю: Господи! Да она в этой стране была обречена! Поэт от Бога, бессребреница, вся светлая. Она никогда не молчала, не лукавила, не выгадывала. До поры до времени - везло... А тут вот поторопились, не стали дожидаться, когда она “воссоздаст” бессовестную, беспринципную российскую житуху, напишет про ужасы так называемого постсоветского пространства. Назовёт имена... И старухой стать не успела, умерла на 56-м году. Чем утешимся - оправдаемся? Что “поэт в России - больше чем поэт”?
Уход из жизни - тайна. И этого нам не дано постичь. Божья милость обновляется каждое утро. И вы можете каждое утро просыпаться в совершенно новом мире. Вы можете жить жизнью, на которую прошлое не имеет никакого влияния. Может быть, Татьяна Бек и чуствовала себя пленницей в родной стране, как Владимир Высоцкий, но на чужбине она оказалась бы ненужной, как и великий поэт.
“Она оставить злую свою отчизну всё равно не сможет. Она тут”. Ей в апреле исполнилось 56 лет.
“И снег этот страшный, и зелень, и ливень, и пух -
Я вас не оставлю. Поскольку
Мне вас завещали”.
Маргарита Пархоменко. (по материалам газеты “La pensee russe”, Париж)
Другие статьи номера в рубрике Вселенная:
