Арсеньевские вести - газета Приморского края
архив выпусков
 № 24 (1004) от 11 июня 2012  
перейти на текущий
Обложка АрхивКонтакты Поиск
 
Защита прав

Суду доказательств не надо

Алла ДРОБОТ, г. Уссурийск.

УССУРИЙСКИЙ «ДЕТЕКТИВ»
Чтобы отправить человека в тюрьму, достаточно показаний полицейских и зависимых от них лиц.

Ко мне по электронной почте через свою жену Екатерину обратился Павел Фомин, приговоренный Уссурийским районным судом к восьми годам лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима за сбыт наркотиков. В момент обращения и по настоящее время он находится в СИЗО г. Уссурийска.

Как считает Павел Фомин, его дело было сфабриковано оперуполномоченными уголовного розыска ЛОВД станции Уссрурийск, перечислять фамилии которых в данном контексте воздерживаюсь. Поэтому он попросил СМИ обратить внимание соответствующих инстанций и общественности на его дело.

Фомин сообщил нам, что просидев в СИЗО несколько месяцев, он встретил там еще несколько человек, осужденных, по их мнению, по обвинениям, сфальсифицированным той же оперативной группой.


Зачем искать наркоторговцев? Проще взять из базы

Моим первым шагом в журналистском расследовании была встреча с женой Фомина, которой все эти восемь лет в одиночку придется кормить и воспитывать двух малолетних детей, младшему из которых сейчас восемь месяцев. Профессиональный опыт и знание человеческой психологии подсказывали, что Павел Фомин в этой истории, скорее, выступает не как преступник, а как потерпевший.

За что? Он оказался в базе данных оперативников потому, что в 1999 году, по молодости, попался за сбыт наркотика и был условно осужден. Неужели всем, кто находится в такой базе, гарантированы до конца жизни аресты? Невзирая, есть ли факт преступления или его «организуют»? И те, с кем Павел познакомился в СИЗО, тоже обратились сейчас за помощью к журналистам.

По делу Павла Фомина выяснилось следующее. Десятого апреля прошлого года домой к Фоминым приехали сотрудники ЛОВД станции Уссурийск и предложили проехать с ними в отдел. Там старший уполномоченный уголовного розыска, как написал мне Павел Фомин, сказал ему, что на него заведено два уголовных дела по сбыту наркотиков, и что лучший выход для него – дать признательные показания.


Сам признаешься! И не таких кололи

Павел ответил, что ему не в чем признаваться и что сбытом наркотиков он не занимается. Оперуполномоченный пообещал посадить Павла в «пресс-хату» – камеру в СИЗО, где отъявленные отморозки ради сокращения срока наказания буквально искалечат его.

Во время допроса в кабинет заходили человек восемь сотрудников ЛОВД, продолжавших массированное психологическое давление на него: «Зачем тебе упорствовать, ведь из пресс-хаты ты выйдешь инвалидом, разве ты будешь после этого нужен жене и детям? А если во всём сознаться, нанять хорошего адвоката, то наказание будет условным».

Как продолжает Фомин в своем письме, он сломался и под диктовку написал признательное показание, причем без адвоката, но зато почему-то в присутствии понятых и с использованием видеозаписи. Можно предположить, что понятые и видеокамера для того, чтобы доказательства признания были неоспоримыми.

А между тем, как указывает защита в своем «Дополнении к кассационной жалобе», нормами УПК РФ не предусмотрены привлечение понятых и видеозапись во время явки с повинной.


Проверочные закупки

Как бы то ни было, Фомин написал под диктовку, что он 30 января 2011 года и 21 февраля 2011 года продал химку неизвестному человеку, позвонившему ему по телефону, и что наркотик он готовил заранее, используя кусты конопли. Однако на суде Фомин не подтвердил свою, как он утверждает, принудительную явку с повинной. Да и какая же это явка, если его увезли в ЛОВД из дома?

Но суд не учел отказ Фомина от своих первоначальных показаний и судил его именно по этим, данным со слов Фомина под страхом быть искалеченным в «пресс-хате». В материалах обвинительного заключения, которые были предоставлены мне женой Фомина, поясняется, что 30.01.2011 г. и 21.02.2011 г. оперативниками ЛОВД станции Уссурийск были сделаны проверочные закупки, в проведении которых по собственному желанию оказывал помощь свидетель под псевдонимом Иванов, а также понятые, причем, как это видно из материалов дела, одни и те же граждане.

Может быть, они на постоянной и даже оплачиваемой основе помогают ЛОВД? Или привлекаются к подобным мероприятиям в силу каких-то своих провинностей? Как мне стало ясно в ходе расследования, второе предположение имело под собой почву.

Во время обеих проверочных закупок приобретал наркотик Иванов, он же опознал потом в продавце, как пишется в материалах дела, ранее неизвестного ему Павла Фомина, что при моем расследовании оказалось ложью. Иванов знал Павла Фомина, и очень хорошо знал. Более того, между ними был конфликт. Но об этом позже…

Понятые Александр Бабийчук и Александр Луковников сидели во время закупки в машине. Они, как написано в обвинительном заключении, наблюдали, как Иванов купил что-то у неустановленного лица по имени, как им сказали оперативники, Паша.


А где непроверочные закупки?

В обвинительном заключении обращает на себя внимание строчка: «Паша, занимающийся сбытом наркотиков», по которой можно сделать вывод, что оперативники заранее, по поступивщей к ним откуда-то в январе прошлого года информации, были убеждены в том, что Паша, то есть Павел Фомин, как им хочется всех убедить, является не разовым, а постоянным наркоторговцем.

Причем в информации, поступившей к оперуполномоченному А.В. Косицыну указывался домашний адрес Павла Фомина.Откуда такая точность? Соседи Фомина почему-то в качестве свидетелей по этому поводу в суд не приглашались. Поистине странным выглядит утверждение обвинительного заключения о том, что Павел Фомин – или Паша – ВСЕГДА(!) стоит возле своего дома в обеденный перерыв и вечером. А когда же он, рабочий человек и молодой мужчина, отец двух малолетних детей обедает, ужинает, занимается семейными обязанностями?

В деле даже не уточняется – два месяца это продолжалось или четверть века?.. Непонятно, почему на суде не поинтересовались у сослуживцев и соседей Фомина о таком необычном образе его жизни и о том, подходил ли кто-нибудь к нему во время этих его якобы постоянных, а надо понимать так, что каждодневных «дежурств» возле дома?

Непонятно также, по каким причинам Павла Фомина не арестовали сразу же, как только информация о его занятиях наркоторговлей поступила к А.В. Косицыну? С какой стати понадобилось откладывать его задержание аж до апреля? Если в течение этих двух месяцев велась слежка, то почему не было обнаружено ни одного факта сбыта Фоминым наркотиков?

Получается, что ничего не обнаружили, а вот специально привезенному на проверочную закупку Иванову Фомин сразу наркотик продал, как будто только его и ждал всё это время (месяцы или годы?). Из материалов дела совершенно очевидно, что ни до, ни после организованных закупочных эпизодов с Ивановым Фомин ни разу ни единому человеку наркотик не продал.

В суде даже не рассматривалась достоверность, стоит ли он действительно каждый день в обед и в ужин возле своего дома? И, тем более, чем он занимается в выходные.


Одни слова и никаких доказательств

В первоначальных признательных показаниях Фомин пояснял, что ему оба обозначенных следователями раза звонил неизвестный человек с просьбой продать наркотик. То есть о закупке предварительно договаривались по телефону. Однако в материалах дела не объясняется, откуда неизвестный, которым оказывался каждый раз Иванов, знал телефон Фомина? Почему следственные органы не представили суду распечатку телефонных звонков, поступивших Фомину от Иванова? Может быть, потому что таких звонков и не было?

Защита же как раз представила суду такие распечатки. Звонков от Иванова там не обнаружено! Суду никто не представил отпечатки пальцев Фомина на пакетах с химкой, которые он якобы продал некому свидетелю Иванову. Возможно, по причине того, что и пакетов как таковых не было? Допустим, виртуальные они были.

Вообще, поимка преступника не в результате скрупулезной и длительной проработки, а только лишь во время специально организованной для этой цели проверочной закупки – это сомнительный и слишком легкий результат успеха. А если же систематическая слежка за Фоминым велась, начиная с момента поступления А.В. Косицыну информации, то результаты ее почему-то нигде не прописаны.

Думаю, что не было никаких результатов, кроме двух проверочных закупок, которыми, при желании, можно обвинить любого горожанина – вот что на самом деле пугает!


На месте Фомина может оказаться любой!

Особенно, если его фамилия значится в базе данных.

Допустим, что предварительных телефонных звонков о закупке не было, раз их распечатка не обсуждалась в суде. Но тогда каким образом участники проверочной купли-продажи договаривались о встрече? Ведь они, как утверждается в материалах дела, не знали друг друга в лицо.

В обвинительном заключении есть объяснение этого обстоятельства, противоречащее показаниям Фомина о том, что ему дважды звонил неизвестный покупатель.Так в обоих эпизодах проверочных закупок именно оперативник, надо полагать, по имевшейся у него информации знавший о том, где и когда Фомин ожидает потенциальных покупателей, сказал, свидетелю Иванову, что вот тот человек, стоящий возле дома № 26 на проспекте Блюхера, и есть Паша, продавец. И к нему надо подойти.

Таким образом, закупка могла быть возможной без телефона, то есть с помощью оперативников. Интересно, а в других случаях сбыта наркотиков, если они вообще были, к Паше тоже направлял покупателей оперативник? И как же в таком случае продавец химки мог довериться неизвестно откуда взявшемуся покупателю?! Нет, так настоящие наркоторговцы не поступают. Они проверяют своих клиентов, о чем все мы знаем, хотя бы по телесериалам. Но этот уссурийский «детектив» разворачивался по странной логике какого-то иного, неведомого сериала.

В описании проверочных закупок с указанием оперативником свидетелю Иванову и понятым на человека, стоявшего возле дома, что это Паша, фактически перечеркиваются показания Фомина о том, что ему два раза поступали телефонные звонки от клиента. Из текста приговора Уссурийского районного суда и из дополнения к кассационной жалобе видно, что данные противоречия судом не рассматривались.

Иными словами, эпизоды закупок можно пересказать так. Фомин ежедневно в определенное время стоит у своего дома и ждет клиентов, о чем оперативники знают с января прошлого года, но им ни разу не удалось уличить его в течение двух месяцев до момента задержания в апреле. Тем более, что время продаж оперативникам было из своих источников точно известно!


Эти закупки вилами по воде писаны

Но за неимением других улик обвинение выстроено на основании только двух проверочных закупок, во время которых оперативниками фактически была неэтично спровоцирована продажа наркотика, как особо тяжкое преступление. И продавец после этого до апреля был предоставлен самому себе, милиция его не беспокоила.

Невольно задаешься вопросом, какую же цель преследовала оперативная группа: пресечь сбыт наркотиков или оформить дело по раскрытию преступления? Если «пресечь», то Фомина надо было арестовать в январе, а если «оформить дело», то можно было ждать и до апреля, и даже дольше.

В обвинительном заключении особое внимание привлекает вторая, февральская проверочная закупка (что делать, ведь иных – НЕПРОВЕРОЧНЫХ – закупок в деле нет!). Свидетель Иванов вновь подходит по указанию оперативника к стоящему возле дома на Блюхера, 26 мужчине по имени, как сказал ему оперативник, Паша. Заметим, что месяц назад свидетель уже покупал у этого Паши товар, но почему-то во время повторной закупки спросил его: «Ты Паша?»

Из этого странного эпизода, зафиксированного в обвинительном заключении, мы видим: Иванов, давший показание после январской закупки, что «данного мужчину по имени Паша ОПОЗНАТЬ он сможет по плотному телосложению, внешним чертам лица», уже через месяц этого мужчину почему-то НЕ УЗНАЛ и спросил его: «Ты Паша?»


Понятые подписали, не глядя?

Что же касается понятых, то свидетель Александр Бабийчук, как написано в заключении, по факту проверочной закупки 21 февраля 2011 года указывает, что данного мужчину опознать не сможет, «так как плохо его разглядел». Аналогичное показание, как написано в заключении, дал свидетель Александр Луковенков, который, кстати, позднее, перед тем, как войти в зал суда, доверительно беседовал со старшим оперуполномоченным Андреем Косицыным на тему покупки коньяка, как рассказала мне жена Фомина Екатерина.


А время закупки сильно плавает

Очень важно, что время февральской закупки в материалах дела фигурирует РАЗНОЕ. Как рассказывает Екатерина Фомина, следствие указывало, что закупка проводилась с 13:00 до 13:30. Но было установлено, что Фомин в это время находился на своем рабочем месте на Уссурийском локомотиворемонтном заводе.

После того, как следователю стало ясно, что у Фомина есть алиби, время закупки в деле было изменено: с 12:00 до 12:30. Свидетель Виталий Одинец, работник УЛРЗ, подтвердил, что Фомин в это время уходил на обед.

А в материалах суда написано, что 21 февраля 2011 года закупка проводилась с 10:50 до 12:45, причем не уточняется, сколько времени ушло на предварительный осмотр закупщика, составление акта об этом и на другие необходимые процессуальные процедуры, а также сколько всё-таки фактически отсутствовал на работе Фомин.


Все свидетельства «за» судом отвергаются

Согласно показаниям свидетеля В. Одинца, у Фомина оставались считанные минуты, чтобы добежать до дома и обратно на работу и, не обедая, как будто специально дожидаться Иванова, с которым по материалам дела он об этой встрече даже не договаривался! Получается, что Фомин прибежал с завода к своему дому и наобум ждал, придет к нему КТО-НИБУДЬ или нет за наркотиком в эти несколько минут. Так вести себя может только психопат, маньяк, а не обыкновенный рабочий завода, отец семьи.

Суд тоже не учел эти, очевидно, нелепые обстоятельства, как бы согласившись с тем, что рабочему завода Фомину обедать необязательно, причем изо дня в день – ВСЕГДА. Ради того, чтобы по итогам двух проверочных закупок получить 2 тысячи рублей? Как поясняет жена Фомина, ее муж приходил на обед всегда на очень короткое время, даже не переодевался, то есть приходил в робе.

А свидетели проверочных закупок робу эту ни разу не описывают в материалах дела. И самое удивительное, что подтверждают одежду обычную, повседневную, например, какую-то красную куртку, в которую якобы был одет продавец наркотиков. Таким образом, нетрудно установить, считаю, ложность сведений о закупке хотя бы даже на примере несоответствия одежды обвиненного в преступлении лица. Защита говорила об этом на суде, но суд почему-то не обратил на это внимания. Неужели у суда была цель засудить?

Что касается закупки январской, то в приговоре суда указан человек, подтвердивший, что в этот день Фомин все время находился дома и занимался ремонтом квартиры. Но суд посчитал, что поскольку свидетель является соседом Фомина, то и показания его недостоверны. Защитник пишет в дополнении к кассационной жалобе, что такая позиция суда является недопустимой. Наверное, Уссурийский районный суд руководствуется какими-то иными правилами, отличными от федеральных.


Кустиков конопли на месте не оказалось

Теперь о конопле, которую Фомин якобы сорвал с кустов и приготовил из нее наркотик.Первоначально подозреваемый признался в этом под диктовку оперативника. Его возили на обозначенное оперативниками(!)место, где якобы растет конопля, И он эти кусты якобы показал.

Но при повторной проверке с адвокатом Виталием Вдовиным на том же самом месте никаких кустов конопли следователь не обнаружил и, более того, убедился в том, что конопля там по объективным законам природы вообще расти не может, как, например, пальма не растет на скале.

Полагаю, фальсификация первоначального признания о кустах конопли налицо! Однако судом не был допрошен следователь, участвовавший в этой проверке. Суд также отказал в проведении следственных действий по этому вопросу, который в итоге, как написано в дополнении к кассационной жалобе, не был процессуально оформлен.

Обжалование решения Уссурийского районного суда рассматривалось 20 марта нынешнего года в краевом суде, в результате чего приговор остался без изменений. В настоящее время Екатерина Фомина и адвокат ее мужа ждут документов о решении краевого суда, после получения которых Павел Фомин будет отправлен из СИЗО в лагерь. А защита продолжит свою работу.


Фомин рассекретил тайного агента полиции

Читателям несомненно будет интересно узнать, какой герой скрывается под псевдонимом Иванов. Раскрытие этой тайны есть в материалах дела. Им оказался Александр Аникин, ранее занимавшийся сбытом наркотиков, но почему-то не привлекавшийся к уголовной ответственности. Потому, наверное, что согласился сотрудничать с милицией?

Аникин проживал по соседству с семьей Фоминых на проспекте Блюхера, 24. Соседи его были недовольны тем, что он продавал наркотики, часто возмущались. Павел Фомин тоже обличал его в этом, за что Аникин его люто возненавидел и вслух пригрозил засудить. Так оно и вышло. Но как ни маскировался Аникин (шарфом) во время опознания им Фомина, последний узнал его по голосу и поведению.

В информации о ЛОВД станции Уссурийск, размещенной в Интернете, позиционируется, что отдел проводит работу по защите пассажирского и грузового железнодорожного транспорта от проникновения наркотиков. Дело Павла Фомина выходит за рамки этих задач. Транспортная полиция призвана давать хорошие показатели по изъятию наркотиков на транспорте, но к транспорту Павел Фомин не имеет никакого отношения. И в ходе следствия не установлено, что он продавал когда-либо наркотики тем лицам, которые проносят их на транспортные средства, или что он сам проносил туда наркотики. Речь в материалах дела идет только о том, что он «всегда» стоит возле своего дома и ждет покупателей. Мы ведь с вами можем понять разницу между «всегда стоит» и «всегда продает»? Так вот формулировки «ВСЕГДА ПРОДАЕТ» как раз в деле и нет.


Прокопчук «заработал» гораздо больше Фомина

Всё ли у нас, по большому счету, в крае в порядке с транспортной полицией? Почитайте в Интернете: «7 июня 2011 года Дальневосточное следственное управление на транспорте направило в суд дело бывшего начальника криминальной милиции ЛУВД на транспорте подполковника Виктора Прокопчука, обвиняемого в незаконном получении от коммерсанта взятки в особо крупном размере – 10 тысяч долларов США». Вот какие, оказывается, люди в Голливуде! Да и ставки иные: это не жалкая тысяча рублей у подъезда… И вообще, а судьи тогда – кто?

Алла ДРОБОТ, г. Уссурийск.

От редакции «АВ»

В нормальных правовых государствах такие «проверочные закупки» считаются провокацией, и судят за них полицейских, а не того, кого они спровоцировали на уголовные деяния.


Другие статьи номера в рубрике Защита прав:

Разделы сайта
Политика Экономика Защита прав Новости Посиделки Вселенная Земля-кормилица



Rambler's Top100