Защита прав
Держать нельзя помиловать
Дмитрий Быков МОСКОВСКИЕ НОВОСТИ. Фото: basya51.livejournal.com
В этой колонке я попытаюсь регулярно — насколько хватит терпения у редакции и читателя — изыскивать поводы для оптимизма, как уже делал когда-то в программе «Хорошо, Быков».
Тогда эту программу довольно быстро ликвидировали — видимо, за избыток оптимизма в наше серьезное время,— но и это было к лучшему: у меня появилось больше времени для книг, а режиссер программы Давид Ройтберг вообще ушел в серьезное кино и снял отличный документальный полный метр «Легко ли быть молодым-2».
Сегодня, однако, у нас есть более чем достаточный повод для искреннего оптимизма. Когда-то Фазиль Искандер (в «Стоянке человека») провозгласил, что главная эстетическая ценность в мире — полнокровный, мощный жест: по нему потом можно восстановить всю цивилизацию. Для завершения своей президентской карьеры (думаю, что и политической, но посмотрим) Дмитрий Медведев выбрал идеальный жест: он помиловал Сергея Мохнаткина.
Мохнаткин — фигура символическая. Мой друг и хороший писатель Саша Гаррос собирался писать о нем очерк в известном журнале и активно собирал информацию, повторяя долгий и многотрудный путь Мохнаткина по стране.
Он вовсе не овечка, какой его пытаются изобразить правозащитники и прочие враги российской государственности. Он такой правдоискатель. Он несколько раз из-за этого терял работу.
Вообще он почему-то не желает мириться с несправедливостью, как будто протест частного человека может что-то изменить в системе. Но вот Мохнаткин верит, что с этого одинокого правдоискательства все и начинается.
И на Триумфальной, где оказался случайно, он начал возражать против того, как усмиряли демонстрантку: ему именно то не понравилось, что женщину не слишком вежливо запихивают в автозак. За это в автозак запихнули его самого, и тоже не очень вежливо.
В результате он подрался с представителем власти при исполнении тем служебных обязанностей — о дальнейшем мы ничего точно не знаем: то ли Мохнаткину сломали нос, то ли он его сломал омоновцу, заявления поступили от обоих пострадавших, и оба считали, что пострадали при исполнении обязанностей.
Омоновец, как он полагал, исполнял приказ по наведению конституционного порядка. Мохнаткин, как он считает, исполнял обязанности мужчины и честного гражданина.
Но проблема, видимо, заключается в том, что обязанности мужчины и гражданина у нас нигде толком не прописаны, во-первых, и исполняются бесплатно, во-вторых,— а потому ущерб, нанесенный омоновцу, оказался весомее перед лицом правосудия, чем ущерб, нанесенный Мохнаткину. В результате Мохнаткин получил два с половиной года.
Сидел он бурно. Правдоискательство оказалось неизлечимо. Он беспрерывно жаловался на дурное обращение, не желая признать, что пострадал заслуженно. Он изводил начальство жалобами на неправедный арест, не признавая при этом своей вины, а значит, не обнаруживая тенденции к исправлению.
Он исключил для себя условно-досрочное освобождение, поскольку непрерывно получал взыскания, объявлял голодовки, сидел в карцере и вообще, что называется, не осознал.
Он не сознавал даже того, что его арест имеет великое воспитательное значение для всей страны, потому что, во-первых, другим будет неповадно, а во-вторых, организаторы «Стратегии-31» поймут, наконец, что из-за них страдают невинные, и прекратят свое бессмысленное сопротивление разумному порядку вещей.
Таковая несознательность приводила к тому, что Мохнаткин регулярно получал новые взыскания и умудрялся терять работу даже в колонии, где его одно время в надежде на исправление назначили завхозом вечерней школы для заключенных.
Но тут президент Медведев, уходя на должность руководителя «Единой России» (и гипотетически премьера), вдруг взял да помиловал 14 человек, и в их числе Мохнаткина, который к тому времени отсидел уже два года из своих двух с половиной.
Насчет финального жеста Дмитрия Медведева на президентском посту бытовали разные предположения.
Кто-то ждал, что он выпустит Ходорковского или Лебедева, но эти «беспочвенные мечтания» (К.П. Победоносцев, Н.А. Романов, 17 января 1895) забавляли, кажется, даже самих мечтателей. Иные предполагали, что он личным вмешательством смягчит участь Таисии Осиповой или так называемых Pussy Riot, но это было настолько неконституционно и недержавно, что вызвало бы истерику у лучшей части общества, которая полагает жестокость к женщине (лучше бы к молодой матери) главным свидетельством силы и бескомпромиссности. Да и потом, преступления Осиповой или панк-молельщиц настолько вопиют, что милосердие в этих случаях способен проявить разве что Господь, которому незачем заботиться о репутации.
Наконец, иные ожидали, что будет помилован хотя бы физик Данилов, учитывая неустанную заботу Дмитрия Медведева о создании в стране симпатичного климата для ученых и о привлечении таковых из-за рубежа для организации у нас тут инновационного климата. Но Данилов, во-первых, обвиняется в разглашении государственной тайны (давно всем известной, как доказали эксперты Академии наук), а во-вторых, принадлежит к ненавистной интеллигенции, в отличие от Мохнаткина, вышедшего из самой что ни на есть гущи.
В результате для демонстрации безграничного монаршего милосердия был выбран именно Мохнаткин, вся вина которого заключалась в том, что он шел мимо несанкционированной акции и не смог равнодушно смотреть, как смутьянке заламывают руку.
Вдобавок он не признал своей вины, что не помешало помиловать смутьяна.
Жест был бы, однако, неполон без ослепительных последствий: руководство тверской колонии, где содержится Мохнаткин, получило факс о его помиловании, но выпускать даже из карцера, где он опять содержится за очередное смутьянство, не стало. Там нужен еще какой-то документ, «окончательная бумага» (проф. Преображенский), потому что распоряжения президента, озвученного всеми СМИ, недостаточно.
Тем самым Дмитрий Медведев получил окончательное представление о своем месте в политической иерархии России, а руководство тверской колонии лишний раз доказало, что ни одной лазейки для милосердия на вверенной ему территории не осталось, и лояльные граждане могут спать спокойно.
Воля ваша, а есть в этой истории безвинно помилованного и еще один символический аспект. В центре одного скандала оказываются «пуси», то есть киски, то есть принятый в обществе псевдоним для совершенно конкретного места; в центре другого скандала оказывается Мохнаткин, а мохнатка есть принятый в другом обществе деликатный и где-то даже ласковый псевдоним для того же самого.
Благодаря этому совпадению в современной российской истории все явственней присутствует указание на это самое место, накрывающее страну все плотнее, а значит, Господь продолжает следить за нашей ситуацией и простегивать свое творение красноречивыми лейтмотивами. Как хотите, а это самый существенный повод для оптимизма.
Дмитрий Быков МОСКОВСКИЕ НОВОСТИ. Фото: basya51.livejournal.com
Другие статьи номера в рубрике Защита прав:
