Вселенная
Человек в бутылке
Анастасия ПОПОВА
ЗДРАВСТВУЙТЕ!
Иногда общаешься с человеком и, кажется, неплохо знаешь его. Но вдруг открываешь в нем нечто такое… Прочтите один из рассказов Насти Поповой, и всё поймете. Продолжение. Начало в «АВ» № 19
Единственный человек, с кем за долгие годы Федя мог говорить по душам – это коменда в общежитии, куда я поселилась, когда переехала в другой город и поступила в университет. Это была склочная тётка, которая что бы с кем бы ни случилось, кричала:
– Выселю!
Она сначала собиралась не пустить Федю.
– Нам нелегалы не нужны, – завопила она.
Нелегалами здесь назывались все, кто не жил в общежитии официально, но оставался на ночь.
– Послушайте, какой же он нелегал? Он не больше мыши, он и всё его жилище поместится у меня на тумбочке, – стала протестовать я.
– Мышь? В общежитии запрещено иметь животных! – закричала коменда.
– Почему?
– Потому что от них только грязь, блохи и болезни.
– Но у Феди нет блох и он очень чистоплотный, – попыталась защитить его я.
Коменда позвонила заведующей всеми общежитиями университета. Заведующая приехала, посмотрела на Федю, рассмеялась и сказала:
– Пусть живёт, если ты мне пообещаешь одно…
– Всё, что угодно.
– Когда будут приезжать иностранные гости, ты позволишь нам демонстрировать твоего Федю.
Я не просто пообещала – поклялась. Только вот наши три клоповника и тараканника никаким иностранным гостям не были нужны, поэтому ни один иностранный гость так и не пришёл посмотреть на Федю. Зато к нам часто стала наведываться коменда. Она отметила, что Федя здраво рассуждает. Но вскоре он даже коменде плешь проел.
Сначала ей нравилось с ним общаться. Зайдёт к нам, бывало, попросит Федю на часок. Там, у коменды в кабинете они собирались втроём: она, Федя и кастелянша и давай о судьбах мира языком трепать. Конечно, кто у нас самый компетентный в глобальных вопросах? Коменда, которая раньше работала техничкой в школе, кастелянша, которая всю жизнь была продавщицей, и мужичок с попугая ростом, который и работать-то ни разу не пробовал.
– Моё мнение, что надо всех алкашей расстрелять, – глубокомысленно замечала коменда.
– Нет, необходимо всех перевоспитать. Нет такого безнадёжного человека, из которого нельзя было бы воспитать достойного члена общества, – отвечал Федя.
– Да они… Да ты хотя бы посмотри на наших студентов… – парировала коменда, и они с кастеляншей начинали вспоминать, кто как и в чём провинился за все их два с половиной года деятельности.
В этот момент Феде по-хорошему следовало замолчать и поддакивать женщинам, но он начинал спорить. Весь секрет противоречивой натуры Феди был в том, что он спорил всегда. Когда студенты ругали руководство общежития, он защищал те принципы, с которыми, брызжа слюной, не соглашался с комендой.
Например, коменда и кастелянша твердили:
– Если кого-то поймали в общежитии с пивом или сигаретами, его надо гать в три шеи.
Федя почти математически доказывал, что человеку надо дать шанс, и что каждый молодой человек должен пройти стадию развития «пьянки-гулянки» иначе в будущем из него не получится полноценный индивид.
В конце такого разговора коменда кричала:
– Ты у нас нелегал, вот я тебя и выселю!
И приносила Федю мне. Мой маленький человечек очень обижался на неё за эти слова.
– Не парься ты, – говорила я, – она всем так говорит, я даже слышала, как она отчитывала кота за то, что он нагадил в постирочной: «Я тебя выселю!»
Потом приходили друзья с бутылкой водки, и Федя начинал рассказывать, что за это всех следует немедленно выгнать из общежития, и он завтра всё расскажет коменде.
Тогда друзья накрывали Федю чёрной тряпкой, включали громко музыку, и он больше никому не мешал. Но Федя назавтра ничего никому не рассказывал, потому что понимал – нас тоже могут выгнать.
В конечном итоге коменда выполнила своё обещание и выселила меня за постоянные дебоши и Федю за компанию. Был пятый, последний курс. На дворе стоял январь. Зуб на зуб не попадал. Я думала, как смогу перевезти все свои вещи и, главное, Федю, чтобы он не замёрз, и не разбился его домик. С горем пополам я переехала, но через месяц мы рассорились с хозяйкой, и она, не вернув плату за следующий месяц, выкинула нас на улицу. За вечер, не имея ни копейки в кармане, я должна была найти угол.
Я сидела на сумках и плакала.
– Держи себя в руках, – посоветовал мне Федя.
– Меня больше никто не выгонит, я куплю свою квартиру, – ответила я.
Но это было невозможно: квартира стоила так дорого, что даже если получать нормальную зарплату, совсем ни на что не тратить и не есть, на квартиру всё равно не накопишь, потому что в год они дорожают в два раза.
– А ты вернись домой.
Я не хотела возвращаться и не потому, что мне осталось всего полмесяца учиться. Просто этот город больше, люди здесь прогрессивнее. Потому что там я уже чужая, хотя и здесь я пока не своя. Потому что не для того я училась пять лет здесь, чтобы вернуться и работать там продавщицей в каком-нибудь киоске.
Дальше мы пожили у друзей, и в итоге я нашла комнату с хорошей хозяйкой. Нашла и работу. В банке (это было не сложно с моей специальностью). Теперь у меня в друзьях самые богатые люди этого города. Даже сама Наталья Громова. Надо сказать, что эта женщина держит здесь сеть салонов красоты и супермаркетов (кстати, в её салоне красоты мы и познакомились). Ей также, как и Феде – 32.
– Мужик перевёлся, – однажды пожаловалась она мне, – теперь они либо геи, либо быдло. Одно другого не лучше. Как бы я хотела встретить Дон Кихота, который борется с ветряными мельницами, или настоящего полковника в идеально отглаженных брюках…
Я рассказала Наталье Громовой о чудаке, который живёт у меня в бутылке и пытается приучить к порядку кота. Она засмеялась, но попросила показать ей Федю.
Я принесла ей его. Они завели разговор о коллайдере, потом он перетёк в проблемы взаимоотношения полов…
Наталья стала чаще искать со мной встречи и просить, чтобы я дала ей поговорить с Федей. И вот однажды она предложила:
– Я хочу купить его у тебя.
Я покачала головой, но… Когда она назвала цену…
– …за три миллиона.
Три миллиона! Это хорошая двухкомнатная квартира, и больше никто не сможет сказать мне: «уходи». Хорошая двухкомнатная против придурка, который встаёт в семь утра для того, чтобы разбудить кота, и даже это у него не получается.
В понедельник я передала Наталье Федю, а она мне три миллиона. Во вторник я переехала в новую квартиру.
В среду я поняла, что осталась совсем-совсем одна в огромном мегаполисе. Семья находится в городе, куда я приезжаю лишь раз в полгода, потому что нужно привезти или увезти зимние вещи.
Подруг нет. Нет, потому что три месяца назад мы закончили университет, и больше не встречаемся. На работе люди постоянно меняются – каждый ищет, где теплее, и уходит туда. Я тоже собираюсь уйти. А главное, Федя. Я так к нему привыкла. Где бы я ни была, я чувствовала, что мы вдвоём, а вдвоём, всё-таки не так страшно, как одной. Я понимала, что не имею права продавать Федю, ведь он такой же человек, как я, только очень маленький. Одно дело, если бы он сам ушёл к Наталье, другое… Получается, что я отказала ему в привилегии называться человеком.
В четверг стало невыносимо, и я подумала, что надо купить другого такого маленького человечка. Но меня поразила мысль: другого такого нет. Федя один во всём огромном мире.
В выходные я по-прежнему просыпалась в семь, хотя маленький будильник давно уже не звенел. А вечером я приходила домой, чтобы поговорить, но… поговорить было не с кем. Я ловила себя на том, что моя рука пытается нащупать его бутылку, но бутылки уже нет. Как я могла… продать друга? Да, он был глупый и нелепый. Да, он боролся с попугаем и котом, и попугай с котом его побеждали, да, он непонятно зачем надевал каждый день строгий костюм… Но он был мой. Мне его подарил дедушка, когда вернулся из плаванья. Это было утром 5 марта, когда за окном шёл снег.
В пятницу, как обычно, я пошла в ночной клуб. Я сидела за стойкой, когда наткнулась глазами на знакомое лицо. Это была Наталья Громова и… мужчина, похожий…
Мужчина подошёл ко мне, улыбнулся. Я всё ещё не могла его узнать.
– Здравствуй, моя принцесса, – сказал он и приобнял меня.
– Федя…
Это был высокий джентльмен в идеально отглаженных брюках и с густыми усами.
– Ты всех котов у Громовой победил? – съязвила я.
Он усмехнулся.
– Коты в прошлом. Наташа передала мне сеть супермаркетов, теперь я являюсь одним из богатейших людей этого города.
Подошла она, мой самый злейший враг, моя самая ненавистная соперница.
– Как ты меня… нас осчастливила! – воскликнула она и изобразила самую искреннюю улыбку, на которую была способна. – Я думала, таких мужчин вообще не бывает! Он такой ответственный, аккуратный, честный, как капитан в старых сказках.
Я всё ещё не могла понять, как это случилось. Как из человека, величиной с мышь, Федя стал настоящим полковником?
– Наташа говорила мне, что я особенный, она слушала, что я ей говорю, и… Я не знаю, как это, я ощутил, что ничем не хуже вас всех, и… вырос.
Наташа с Федей пошли выбирать столик. Я смотрела в их спины и думала: «Если бы он у неё умер, как остальные девять человечков, так было бы лучше. Для кого? Для меня. А для него? А для него было бы лучше, если бы дедушка ещё тогда, 5 марта в снегопад подарил его не мне, а ей».
Анастасия ПОПОВА, октябрь 2008 г.
Другие статьи номера в рубрике Вселенная:
