Защита прав
Приказано умереть… Памяти жертв голодомора посвящается
Галина Сизова
Виной всему – пшеница?
В седьмом номере газеты «Арсеньевские вести» в статье «Голодомор 1932-1933 гг. в Украине» Александр Данильченко пишет: «28 ноября 2006 года Верховной Радой Украины принят Закон «О голодоморе 1932-1933 гг. в Украине”, которым голодомор законодательно признан актом геноцида против Украинского народа».
Хочу немного расширить это понятие. Сталину было глубоко безразлично, кого уничтожать: украинцев, русских, белорусов или другие национальности. Но наряду с украинцами катастрофически пострадал русский люд.
Вся вина этих людей заключалась лишь в том, что они жили на территориях, где произрастала пшеница. Именно она, родимая, потребовалась Иосифу Виссарионовичу в больших количествах. А год выдался засушливый, неурожайный. Зерна крестьяне собрали очень мало. Колхозы еще только организовывались. Никакие продразверстки и продналоги не решили бы зерновую проблему.
Россия была страной аграрной. Чтобы сделать ее промышленной и экономически развитой, потребовалось срочно возвести Днепрогэс и Магнитку. На костях сотен тысяч людей возвели эти «сокровища», но потребовалась начинка для этого русского чуда: техническое оборудование. Нам его согласились продать США и страны Западной Европы, но в обмен на хлеб.
Крестьян надо ограбить
Появился тот страшный приказ, по которому вооруженные до зубов отряды военных явились в русские и украинские села, чтобы насильно отобрать у крестьян плоды их труда.
В школе нас учили, что Советская власть все делала для блага народа и во имя народа, и никому не давала безвестно кануть в историю, тем более пропасть. А моя бабушка, урожденная Тимченко Мария, родившаяся в конце 19 века и пережившая два страшных голода рассказывала дикие вещи.
В село Ново-Захаровку продотряды нагрянули по осени. Отбирали зерно полностью, не оставляя на семена. Больше того, забирали и муку, если находили, даже миску. Любая еда конфисковывалась продотрядом. Семьи людей оставляли умирать медленной и мучительной смертью. Нет, никого не убивали. Оставляли скончаться в страшных мучениях от истощения.
Матери сходили с ума, видя как по очереди один за другим умирают их дети. Еду отбирали не у богатых или у середняков: у всех и все.
Село Ново-Захаровку обосновали выходцы с. Мокрушино Беловского района Курской области. Это территория Российской Федерации. Населяли ее как украинцы, так и русские. Об этом свидетельствуют русские фамилии и записи в свидетельствах о рождении. Но голодомор устроили всем, не спрашивая, кто ты по национальности.
Цена луковицы - жизнь
Семью Зюбановых ограбили в числе первых: дом стоял на краю села. Старшая сестра Марии, Матрена, проживала на другом конце поселения. Мария пошла к родственнице попросить еды для детей (их было 8 человек). Матрена отказала в помощи: «Самим потом будет есть нечего!» Миску муки, которая стояла на столе, она пожалела для родной сестры.
Мария еще не ушла со двора, как продотряд нагрянул и к Матрене. Забрали все, несмотря на плач детей и мольбы хозяйки. Даже ту миску муки на столе, которую просила Мария. Матрена очень горевала, что не помогла родной сестре и сама оказалась в такой же страшной ситуации.
И начались страшный голод и смерть для всех. В семье Матрены умерли все, но не сразу. Рано весной успели посадить еще лук. Его зеленые перья едва успели проклюнуться и прорасти, как кто-то ночью выдернул всю грядку.
Через межу у соседа была грядка лука. Двухлетний сын Матрены выдернул одну луковицу. Оголодавший малыш уселся на меже и стал ее есть. Он не знал, что это чужой лук! Сосед увидел, что ребенок ест его луковицу, подошел, взял мальчика, высоко поднял и ударил об землю. Бездыханный малыш остался на земле. Одна луковица стоила ему жизни.
Родителей к тому времени уже не было в живых. Соседа никто не наказал. Некому было спрашивать. А когда я приставала к бабушке с вопросом: «А где же были милиция и власть?» Она отвечала: «А не было ни власти, ни милиции».
Полынь слаще сахара
Как рассказывали моя бабушка и отец, которому в ту пору было 13 лет, люди сначала уничтожили весь скот. Его просто съели. Потом ели дохлую, больную конину, которую находили на свалке, кошек, собак. Исчезли даже мыши и крысы. Собирали желуди в лесу – это был праздник, хотя они очень горькие. Из полыни и другой травы делали похлебки, пекли оладьи при полном отсутствии муки. К бабушке зашла цыганка и попросила милостыню.
- Но у меня кроме оладий из полыни ничего нет. Ты вряд ли будешь их есть: они очень горькие, - и протянула несколько штук.
- Ой, какие сладкие! – с этими словами цыганка тут же съела оладьи.
Это как надо голодать, чтобы голая полынь казалась сахаром!
Люди умирали уже по осени, как мухи. Если у кого была корова, то ее держали в доме. В хлеву коров воровали. Иногда живьем уводили, иногда тушу разделывали на месте и уносили по частям. Если хозяева выходили на шум, то их просто убивали. Преступления не расследовались. Действовал закон силы: кто у кого отнимет, тот и выживет.
Но иногда и проживание коровы в избе не спасало от воровства и грабежа. Проламывали соломенные крыши, залезали в дом. Хозяев убивали, корову уводили с собой. Если умирал хозяин в доме, семья становилась практически беззащитной. Она была добычей для воров и грабителей. Семья без мужчины чаще всего погибала.
В семье Зюбановых было 11 человек. До голода они успели построить большой дом из дуба. В голод отдали его за два пуда (32 кг) муки, а сами остались жить в старой маленькой хатенке. В торгсин отнесли обручальные кольца, золотые крестики на цепочках, серьги, столовое серебро, даже награду – серебряную медаль деда – все, что представляло собой ценность. Но это их не спасло…
Похорон ждали все
Первым в семье Зюбановых умер муж Марии, Сергей. Это был абсолютно здоровый человек. Из всего большого села Мокрушино Курской области он один подошел для службы на Черноморском флоте. Сергей Зюбанов был призван на службу в 1905 году. Попал служить на легендарный броненосец «Князь Потемкин Таврический», переименованный в «Пантелеймон». Участвовал в первой мировой войне. Отслужил 12 лет на военных кораблях царской России. Был первым председателем колхоза «Красная звезда». Умер от голода в 1933 году около 12 часов ночи, а через несколько часов скончался пятилетний сын Коля.
Их вынесли в сарай, где они, замерзшие, лежали целую неделю. Зима была очень лютая. Глубоко промерзшую землю некому было копать. Люди были очень слабые. Раз в неделю собирались всем селом на кладбище. У кого были силы, выдалбливали в земле одну общую яму, в которую складывали всех умерших, завернутых в простынь. И никаких гробов и поминок. Даже громкого плача не стояло над землей: не было сил. Люди ходили опухшие от голода.
В ту зиму умерло пять братьев и сестер моего отца. Все они были дошкольного возраста. Сил не было хоронить на кладбище. Мать складывала тела умерших детей в погребе на кадки, где они лежали до весны. Когда земля оттаяла Мария вместе с оставшимися в живых детьми выкопала в саду ямы и похоронила умерших.
Жизнью обязан брату
Выжить удалось троим. И то, благодаря старшему брату. Яков жил в другом селе уже со своей семьей. Работал на железной дороге путейцем. Менял шпалы и рельсы на дороге. Правительство рабочих всегда поддерживало, в отличие от крестьян. Им выдавали по талонам хлеб. Так вот, свой паек хлеба в голодомор Яков стал отдавать братьям и сестре. Скромную пайку жены делили на своих детей.
Отработав тяжелый день, по пояс в снегу 20 км по бездорожью в лютую стужу он нес умирающим братьям и сестре кусок хлеба. Приходил часам к 12 ночи. Посидит, покурит, отдохнет немного и в обратный путь. К утру он возвращался на работу.
Выжили два брата (11 лет и 13 лет) и сестра. Младший брат Иван в 18 лет погиб в разведке на Курской дуге, защищая Родину, а сестра Таисия умерла в следующий голод 1947 года.
В этот же год умер от голода и сам Яков со своим пятилетним сыном. И Мария в 1947 году, как когда-то в 1933, в одну ночь потеряла сына Якова и внука Колю. Их спасти было некому.
Мой отец остался единственным живым из 9 детей большой семьи. О смерти брата он узнал из письма в далекой Венгрии, где он закончил войну.
Только теперь мне стало понятно, почему в нашем доме на почетном месте висела большая фотография дяди Яши. Отец всегда помнил, кому он обязан жизнью. Он прошел две войны (немного захватил финскую кампанию) и ничего в жизни не боялся, кроме голода. «Я пережил два голода и не хотел бы дожить до третьего», - говорил отец.
Люди шли и падали
...Ткачева Мария жила в селе Бобрава Ракитянского района Белгородской области – это территория России. Голод там свирепствовал вовсю. Умирали целые семьи, улицы. Стояло много пустых домов. Люди шли по улице и падали. Умирали и никто их не хоронил: некому было.
Из других сел и деревень, особенно из Украины, шли люди с детьми. Они были грязные, измученные, обессиленные, шатавшиеся от голода, с трудом брели по улице. Завидев человека, просили есть. Это беженцы пытались спастись от голодной смерти. Вид их был настолько страшен, что узники Освенцима рядом с ними выглядели менее ужасно. Только если тех уничтожали по велению Гитлера враги, то здесь по приказу родного правительства им предписывалось умереть ради того, чтобы другим, оставшимся, жилось светло и радостно. Страшно…
Моей матери в то время было 11 лет и она очень хорошо все помнила. Утром, выходя за калитку, находили или мертвых или умирающих людей. Много женщин с детьми. Когда младенец сосал грудь умершей матери, крохотные дети ползали по мертвым мамам и тоненько пищали, а потом затихали… Русские и украинские люди пережили такое, что Гитлеру и не снилось! Голодомор был, действительно, страшнее войны!
Дети - хорошая пища
Семья Илющенко переехала из г. Торез Донецкой области в русское село Белый Колодезь Вейделевского района Белгородской области, но крестьянам и там предписывалось умереть. Первыми умерли родители.
Семеро малолетних детей пытались выжить. Двух маленьких братьев четырех и шести лет сбросил с высоты озверевший мельник за то, что лизали камень – мельничный жернов. Остальные умерли от голода.
В живых осталась только пятилетняя Варя. Круглая сирота, без родственников и друзей, она с Божьей милостью, питаясь травой, водой и подаянием, пережила страшный голодомор, но хлеба досыта поела еще не скоро. Работать стала с пяти лет за тарелку травяной похлебки, и жить пришлось в людях, да так, что Козетте из «Отверженных» и не снилось!
Александре Тарковской в голодомор было шесть лет. Жили они на Полтавщине. Отец работал на железной дороге машинистом. Когда уходил на работу, маленькую Сашу с братом не выпускали на улицу играть, чтобы их не съели. На Полтавщине процветало людоедство. Дети считались хорошей пищей.
Чтобы сохранить жизнь детям и жене, отец увез семью в Тбилиси. Там было тепло, сытно. Люди и понятия не имели, что такое голод. Воспринимали все рассказанное, как фантастику не из их жизни. К беженцам относились хорошо. Все жили дружно. О национальной принадлежности никто не спрашивал.
Для земляков Сталин был отцом родным: не обижал. А украинцам и русским, что жили на территории Центральной Черноземной зоны, не повезло…
Некоторые, спасаясь от голода, успели уехать к нам на Дальний Восток. Здесь они все остались живы. В тайге было полно зверя и дикоросов, реки кишели красной рыбой. Здесь даже ленивый мог свободно себя прокормить. Приморье голода не знало.
В школе нас учили, что самое страшное – это война. О голоде 1933 года вообще в истории не вспоминали, как будто этого никогда не было.
- Голод страшнее войны. Война убивает не всех. А голод никого не оставляет в живых, - говорил мой отец.
Тихо, без единого выстрела умирают сотни, тысячи, миллионы… украинцы, русские, неважно какой нации - все они - жертвы голодомора.
Галина Сизова.
На снимке Сергей Зюбанов. Фото из семейного архива.
Другие статьи номера в рубрике Защита прав:
