Защита прав
Плановый дурдом
Татьяна РОМАНЕНКО
Бороться с преступностью милиции невыгодно
Ругая “ментов”, мы как-то забываем, что в системе МВД все сверху донизу являются заложниками удивительных порядков, оставшихся с советских времен, - районную милицию наказывают ее же краевые начальники, а тех, надо полагать, карает Москва за уменьшение показателей по преступности.
Допустим, сотрудники РОВД составили в этом году 1000 протоколов по линии ГАИ, в следующем году краевые начальники потребуют таких протоколов уже в количестве 1000 с лишним. Если за данный отчетный период поймали в районе 10 наркоманов, то и в следующем отчетном периоде должно быть не меньше. И так по всем направлениям - ухудшения показателей допускать нельзя, иначе начальника или его замов снимут с должности.
Впрочем, сами начальники районных ОВД жалуются на другое ведомство, они очень недовольны прокуратурой.
Очередная попытка борьбы с коррупцией в стране ознаменовалась охотой на оборотней в погонах с привлечением к этому делу прокуратуры. А в прокурорской системе как и везде - если сверху дают отмашку, на местах вводная исполняется неукоснительно, причем приветствуется перевыполнение. Если в прошлом году с подачи прокуратуры посадили двух милиционеров, значит, в этом году милиционеров должно быть два плюс один. Осудили, допустим в Х-м районе n милиционеров, прокуратура вызывает начальника С-кой районной милиции и спрашивает: “А почему у тебя показатели ниже?”
Наш корреспондент взял интервью у начальника ОВД Спасского района Валерия Николаевича Заики, который начал беседу с неожиданного для вашего корреспондента заявления:
Прокуратура под видом надзора за соблюдением закона душит нас за любую мелочь. Не знаю, кто им отмашку дал и для чего это. Они лезут практически в любое наше направление. Даже агентурная работа, в которую, казалось бы, вообще никому соваться нельзя, даже лишний раз нашему внешнему руководству, они и туда лезут.
Б. Грызлов объявил поход на оборотней в погонах. Но может быть, в Москве это и творилось, я не исключаю. Но я никогда не поверю, если мне скажут, что даже в Москве вся милиция этим занимаютеся. Я знаю, что такое работа сыщика. Для взятки надо сидеть на таких должностях, где от тебя что-то зависит. Печать поставить, разрешение выдать, а чтобы уголовный розыск, участковые были коррумпированные - это невозможно. Но эту борьбу подняли на государственный уровень и распространили на всех, в том числе на следователей. Людей привлекают к уголовной ответственности практически за то, что они работают.
Началось это безумие с прошлого года – массовое возбуждение прокуратурой уголовных дел против сотрудников милиции по рабочим моментам.
Объясню вам, что такое классификация правонарушения. Это оценка правонарушения следователем на основе собственных юридических познаний, мировоззрения, оценки всех собранных обстоятельств - объяснительные, справки. Руководствуясь своим правосознанием, он приходит к выводу, что здесь есть состав преступления или его здесь нет.
У любого из моих сотрудников могут быть какие-то ошибки, но это ошибки производственные. Те же ошибки в прокуратуре совершаются нисколько не реже, а может быть и чаще. Но они же себя не садят. А на милиции делают себе показатели.
Корр.: Вы делаете показатели на наркоманах, они делают показатели на “оборотнях в погонах”?
В.Н.: За дела, которые нами расследуются и передаются в суд, и по ним приговоры оправдательные, у нас как минимум сотрудника снимают с должности.
А если наш сотрудник дело в суд не направит, то его накажет прокуратура.
Вот, пожалуйста, конкретное дело. Мужчина и женщина сожительствовали гражданским браком, хозяйство вели вместе. Гражданская жена взяла что-то у своего гражданского мужа. Муж составил заявление в милицию, оставил его брату, а сам уехал. Брат принес заявление. На следствии жена сказала, что она деньги взяла, поскольку вела с заявителем общее хозяйство: “Я же его кормила, стирала, варила”. Поскольку заявителя несколько месяцев не было, опросить было невозможно на тот момент. А у нас сроки - 10 дней, нужно вынести решение, или отказать. После чего следователь обязан доложить прокурору, а прокурор обязан по закону или утвердить постановление о возбуждении, или написать отдельное постановление, почему он возражает. Практика складывается так: если прокурор видит, что состав преступления есть, он утверждает, а если есть сомнения, он, грубо нарушая закон, ничего не пишет. Таким образом подставляется работник милиции.
Корр.: Где-нибудь фиксируются обращения дознавателя в прокуратуру?
В.Н.: Я пытался это сделать, я заставлял дознавателей регистрировать постановления в книге и направлять в прокуратуру официально через канцелярию. Прокурор одного из дознавателей вызвал к себе и сказал: “Если ты так будешь делать, я тебе ни одно уголовное дело в суд не пропущу”.
Посмотрите практику. Прокуроры никогда не напишут: “Я не согласен, я не вижу здесь состава преступления”. Хотя есть конкретная статья УПК, 46-я, часть 4: “Прокурор, получив постановление, дает согласие на возбуждение уголовного дела, либо выносит постановление об отказе дачи согласия на возбуждение уголовного дела или о возвращении материалов для дополнительной проверки”. В мотивированном отказе он должен указать, почему - нет экспертизы, нет ревизии, нет каких-то данных, нет какого-то объяснения, и почему он не дает согласия. На деле получается, что дознаватель приходит к прокурору, тот устно советует отказывать в возбуждении уголовного дела. И дознаватель отказывает.
По выше упомянутому делу происходит следующее. Наш дознаватель Васенков принес свое постановление прокурору, тот сказал, что состава преступления нет, но возвратил дело на доработку. Васенков что-то доделал и отказал в возбуждении. Через некоторое время тот же самый прокурор возбуждает уголовное дело по факту кражи, дело рассматривается в суде, суд признает гражданскую жену виновной.
И тут же буквально сразу возбуждается уголовное дело в отношении участкового Васенкова за то, что он незаконно, якобы из корыстных побуждений, отказал передавать дело в суд.
Суд над Васенковым идет уже второй месяц, более десятка заседаний, на самом деле там – отсутствие мотива и отсутствие состава преступления.
А недавно у нас осудили молодого сотрудника Московича, и настолько бессовестно вели себя в суде представители прокуратуры, такое впечатление было, что прокурор и судья были в сговоре.
В суде стало выясняться, что показания не так давались, что прокуратура подсовывала свидетелям бумаги, а они подписывали.
Корр.: А в чем там проблема? Почему осудили Московича?
В.Н.: Жил у нас мужик, царство небесное, помер. У него был коронный номер - напьется и начинает звонить, полгода доставал, ему начинает чудиться, он начинает вызывать, наши выезжают - не подтверждается. На очередной вызов посылает дежурный участкового, проверить так или не так. Тот подходит к дому, в дверь постучал, никто не отзывается, он в окошко. Заявитель через стекло участкового послал нецензурной бранью, был невменяемый, в квартиру не пустил. Дежурный, приняв такой звонок, должен был его зафиксировать, но он не зарегистрировал. Здесь есть дисциплинарное нарушение, за которое у нас есть меры воздействия, можем по зарплате ударить, выговор, строгий выговор, ограничения на повышение в звании и так далее. Наказания достаточно весомые и ощутимые, чтобы сотрудник не повторял таких ошибок. В данном случае и дежурный и участковый воспринимали все как есть - это очередной пьяный кураж мужика. А он через несколько дней обратился в прокуратуру - мол, звонил в милицию, они не приняли меры, настаиваю на том, что кто-то меня бил, кто бил, не помню, пьяный был, и телевизор у меня украли. И дочь и наши сотрудники, которые бывали там раньше, пытаются доказать, что не было телевизора, а он говорит - был.
Московичу вменили 285 статью - личная заинтересованность, выразившаяся в намеренном самоустранении от выполнения обязанностей. Не принял меры к раскрытию преступления.
В районном суде практически все сыпалось. Заявитель не опознал сотрудника, на которого жаловался. А прокуратура умудрилась сделать опознание Московича по фотографии. Хотя он никуда не уезжал, на опознание его лично не пригласили.
Еще одно уголовное дело. Дознаватель Марина Приступа. Молодая девчонка, работящая. Попала в ДТП, вела машину, которая опрокинулась на дороге, подруга скончалась. Она как водитель ответственность понесла. Уголовное дело по ДТП расследовано, направлено в суд, прокуратура берет это дело, прикрепляет туда отказной материал, примерно такой как, у Васенкова, и вменяет ей, что она, якобы, сфальсифицировала это отказное дело. Сейчас суд идет, в суде выплывает, что никто ничего не фальсифицировал, а прокуратура говорит - фальсифицировала. Там была драка, телесные повреждения, 112 статья - средний вред здоровью. Но они же чувствуют, что там на уголовное не тянет и прилепляют его к делу по ДТП. Думают, что наверняка пролезет и показатель улучшится.
Корр.: Какой показатель?
В.Н.: Количество уголовных дел, возбужденных прокуратурой в отношении милиционеров.
Если вы видите состав в ее преступлении, возбуждайте отдельно, зачем прилеплять в ДТП? В ДТП она не отрицала свою вину. По тому делу по ДТП она будет явно осуждена, там состав есть, но не с подачи прокуратуры. Логика присоединения отказного дела в том, чтобы наверняка осудили и как бы с подачи прокуратуры.
Тема больная и глубокая. Ведь эта система не дает нормально функционировать ни милиции, ни прокуратуре.
Корр.: А что делать, как это все можно разрешить?
В.Н.: Была в Госдуме депутат Елена Мизулина, она возглавляла комиссию по правовой реформе. Депутаты прошлого состава Госдумы до 2006 года хотели завершить правовую реформу. Во-первых, следствие они предлагали вывести вообще из-под милиции и из-под прокуратуры. Это должна быть независимая структура. Чтобы никто не мог на нее влиять и использовать в своих личных интересах. И деятельность любых органов должна быть прозрачная.
Следователь не должен идти к прокурору и спрашивать разрешение на возбуждение уголовного дела. Эту пусть судья решает. Следователь по УПК – это процессуально независимый человек. Но тем не менее прокуратура постоянно осуществляет над ним надзор.
Сейчас если следователь, заканчивая уголовное дело, считает, что там есть преступление, отправляет его в суд. И если суд посчитал, что доказательств недостаточно, он обвиняемого оправдывает, может быть, он и виновен, но суд его оправдывает. И следователю после этого голову снимают. За границей где-то более 40 процентов оправдательных приговоров, и никто никому голову не снимает. Потому что это нормальная процедура, это нормально воспринимается.
Я вообще не понимаю, на кого мы сейчас работаем, на народ работа занимает у нас мизер времени, остальное - суета. Конечно, мы что-то делаем, но могли бы сделать гораздо больше.
От редакции.
России нужна судебная и правовая реформа, которую начав, не довели до конца. В администрации Президента и в подпрезидентской Госдуме этого не понимают. Наверное, потому, что Путин не политик и не экономист, а ФСБ-шник. А для этого сословия, как известно, важен не результат, а процесс - сбор информации и компромата на всех на всякий случай, а также безумная бюрократия под девизом “чем больше бумаги, тем чище задница”.
Татьяна РОМАНЕНКО
Рис. Вячеслава ШИЛОВА
Другие статьи номера в рубрике Защита прав:
