Посиделки
Печальный романс о любви
Е.П.
Сегодня мы публикуем необычное письмо, которое принесла в редакцию «АВ» почта. Письмо об очень личном, о большой любви, которую женщина пронесла через всю жизнь и которая не принесла ей счастья из-за трудной жизни старшего поколения (послание полно ярких достоверных деталей), из-за бытовой неустроенности в 40-50-х годах, наконец, из-за нелепого случая, поставившего так рано в романтической истории точку.
«Гадкий утенок», как сама называет себя автор, нашла себя в жизни, стала уважаемым человеком. А вот счастье от нее убежало. Но наша корреспондентка не теряет надежды, желает найти любимого. Если у него все хорошо, то порадоваться за него, если он в беде, то придти на помощь. Самоотверженность, жертвенность, сопереживание в крови тех, кого мы сегодня называем ветеранами. Трогательное и беспощадное своей правдой письмо о судьбе той, что пережила вместе со страной тяжелые годы.
Будем рады, если кто-либо сможет помочь женщине (пишите в редакцию).
Когда читаешь искренние строки этого послания, рассказывающего о зарождении юного прекрасного чувства, о том, как оно крепло со временем, невольно вспоминаешь строки прекрасного романса:
«Все то же в вас очарованье,
Все та ж в душе моей любовь».
Дорогая редакция, здравствуйте! Пожалуйста, прошу вас внимательно отнестись к моему письму, хотя оно, наверное, и необычное. Я хочу найти человека, которого не могу забыть вот уже 53 года. Пыталась разыскивать его с помощью других СМИ и некоторых организаций, но не получила от них ответа. Конечно, у вашей газеты нет рубрики «Жди меня», а она очень нужна людям. Я уже давно читаю «АВ», очень их люблю. Эта газета как лекарство для меня. Все в ней описано правдиво. А вдруг «АВ» поможет и мне, как уже помогла очень многим.
Немного о себе. В 1948 году я работала в пошивочной мастерской артели «Примшвей» на ул. Фокина, 3. Была тогда очень застенчивая и несмелая. Меня родители отправили работать в город от большой семьи. Наверное, во Владивостоке я выглядела дикарем. Бывало, с девчонками, а их было много в мастерской, пойдем на танцплощадку. Пригласит меня парень, но когда я увижу, что он пристально смотрит на меня, сразу засмущаюсь и ухожу. Так ни разу и не дотанцовывала до конца, да и соглашалась за все время, наверное, не более трех раз. Я только смотрела, как танцуют.
Меня знакомили с юношами, чтобы встречаться и время проводить, но если парень после трех-четырех свиданий пытался меня поцеловать, я прекращала с ним отношения. Мне казалось, это он испытывает меня. Я же хотела настоящего чувства, которое ведет к созданию семьи.
Теперь о человеке, которого я разыскиваю. Это было в 1948 году. У нашей пошивочной появились шефы - военные моряки. Их часть находилась во Владивостоке на 6-м километре. Они приезжали к нам в мастерскую, устраивали вечера танцев и игру «Почта».
Первое время не ходила на такие вечера. Потом девчонки уговорили пойти. Я пошла. Смотрела, как танцуют вальс под магнитофон, танго и фокстрот. Вдруг «почтальон» приносит мне записку, хотя у меня не было номера. Меня приглашают подойти к радиоле. Я решилась. Оказывается, меня пригласил старший группы моряков. Предложил мне стул, сказал, что хотел бы познакомиться.
Его звали Константином. Он не танцевал, а менял пластинки и отвлекался по делам. Договаривался о совместном концерте на вечере, посвященном встрече Нового 1949 года. Меня просил не уходить, пока он будет отсутствовать. Мне было стыдно сидеть, казалось, что на меня все обращают внимание. Ведь я себя считала хуже всех своих подруг, которые мне казались красавицами из сказки «Аленький цветочек». Сижу и думаю, почему Константин решил со мной познакомиться.
После вечера он назначил свидание и мы стали, хотя и редко, но встречаться. Он был обходительный, внимательный, культурный. От него я не услышала ни одного плохого слова, он не решался меня поцеловать.
И я влюбилась в него так, что вот уже 53 года при удобном случае о нем вспоминаю. Не только вспоминаю, а рассказываю свою историю родственникам, друзьям и даже приятельницам. И не один раз. И представьте - меня слушают, не перебивая, очень внимательно. Наверное, с такой любовью рассказываю, что собеседникам интересно. Никого я не могла полюбить после Кости.
Но как я могла с ним встречаться часто? Приехала я от большой семьи, мне не во что было одеваться и обуваться. Меня просто отослали в большой город. Первое время родители даже ничем не помогли. Я скучала, плакала за домом. Родные даже не отвечали на мои письма. А дома я работала на железной дороге - таскала шпалы, меняла рельсы, как мужчины. Во Владивостоке меня родственница устроила в пошивочную не учеником (не принимали учеников), а по знакомству мастером в мужской заказной цех.
И я должна была скрывать, что не имею квалификации, даже от бригадира. Мне не приходилось до этого шить костюмы. Но мне надо было выживать, к родителям возврата не было: они очень строгие. Какие могли быть у меня заработки, если я одним глазом подглядывала на то, как шьют настоящие мастера, чтобы учиться у них.
И я зарабатывала на баню, мыло, зубной порошок и на хлеб. В сутки 400 граммов хлеба и вода, и опять до другого дня. Если скоплю деньги, то могла позволить дешевые мальчиковые туфли и чулки. Как я могла идти на свидание к любимому человеку?
Вот настало время, когда должен был состояться в клубе на углу Фокина и Пограничной вечер самодеятельности, посвященный Новому 1949 году. Приехали шефы, командиры с женами, другие матросы. Но с началом задерживались. Это старший Костя спрашивал, волновался, что меня нет и оттягивал начало.
Но потом он все же пришел ко мне (мы жили во дворе в общежитии). Просил меня пойти на вечер. Как я могла ему сказать, что у меня нет простого ситцевого платья свежего. Все старое-престарое, ношеное-переношеное. И потрепанные мальчиковые туфли. Попросить у подруг платье мне было стыдно.
Да и с утра ничего не ела - что в сутки 400 граммов хлеба? Я, конечно, не пошла, чтобы Костю не опозорить перед его комсоставом и их женами.
Когда он возвращался от меня, его на улице встретили сотрудники милиции
(2-е отделение находилось на углу Пограничной и Фокина), они были обозлены, что их не пускают в наше общежитие, и избили Константина до крови. Когда он пришел в клуб и рассказал о том, что с ним произошло, матросы вышли на его защиту. Очень была большая драка.
Конечно, вечер не состоялся. Командиры и матросы сразу уехали. Конечно, меня обвинили меня в том, что из-за меня так получилось. Но если бы я знала, чем все это кончится, я бы даже в лохмотьях пошла на вечер и в рванье на ногах. А причина вся в том, что я не смогла все это перенести. Ушла с работы, пришлось уехать. Конечно, пришлось снова появиться в городе в поисках работы.
И вот семь лет прошло после той истории. Я приложила все силы, чтобы наладить свою жизнь, приспособилась к городу. Мне уже не стыдно было бы появиться на вечере с любимым человеком, я бы не опозорила его перед командирами и женами. А с 1960 года моя фамилия была все время на «Доске почета».
В 1963 году была избрана депутатом Краевого Совета. Вы извините меня, что я пишу все это, но я не хвастаю. Просто долго была «гадким утенком» и думала, всю жизнь буду такой. Нет, никогда не искала для себя выгодной работы, не отлынивала от дела, у меня не было, как говорят, «лохматой руки». Лишь честный труд, порядочность и скромность, которую привили мне с детства родители. Только одно у меня плохо - вышла замуж, не любя. Потеряла любимого человека 53 года назад.
Константина все чаще и чаще вспоминаю. Очень хочу его разыскать. Узнать, как ему жилось эти годы, как живется, может, он одинок, может, инвалид, нуждается в жилплощади или в уходе. Ведь сейчас очень трудно старикам, и очень они нуждаются даже во внимании.
Если он не имеет жену, - все может быть - у меня для него будет отдельная комната. Он для меня станет братом, которому чем могу, помогу. Буду ему сестрой, нянькой, домработницей, пока позволит мое здоровье. А если у него все хорошо, я очень буду рада за него и его семью, пожелаю ему и его семье счастья и долгих лет жизни.
Но мне трудно его найти. Я знаю только, что его зовут Константином, служил на 6-м километре в ВМФ, старшина 1-й статьи, радист. Почему я написала в «АВ»? У вас доброе сердце, и если вы опубликуете мое послание, вдруг кто-нибудь откликнется, те, кто служили с Костей вместе и сообщат мне его фамилию.
Мою фамилию не ставьте. Мне неудобно будет перед родственниками. Скажут, что уже немолодая, а ищет друга юности.
Е.П., Владивосток.
Другие статьи номера в рубрике Посиделки:
