Защита прав
Разлученные
Марина ПОПОВИЧ
Сейчас многие молодые пары не регистрируют свои отношения: зачем, если нет ни собственной квартиры, ни общего имущества, ни детей? Да и зачем он вообще, штамп в паспорте?
Скрепляет семью не штамп, а любовь. Если любишь - значит, доверяешь... И высшее доверие - дети.
Игорь и Ольга не регистрировали свои отношения, хотя кое-что из приведенного выше списка у них было. Не квартира, конечно. Кой-какое имущество... Но главное - ребенок.
Игорь и Ольга снимали гостинку, потому что были, если можно так выразиться, приезжими в родном городе. Потому что Владивосток - странный город. Это в Москве можно жить на одном конце города, а работать на другом, тратя, конечно, уйму времени на дорогу, но добираясь все-таки городским транспортом. А можно ли во Владивостоке жить на мысе Песчаном, а работать на мысе Чуркина? Нет, нет и нет! Потому что на мыс Песчаный не ходит не только городской транспорт, но зачастую и никакой транспорт. Так же, как на остров Попова и на остров Русский. Да и в Трудовое, если уж честно. А Игорь как раз был жителем острова Попова, а Ольга - жительницей Трудового. Игорь работал и обеспечивал семью, Ольга училась. И по этой причине они не могли жить ни у его, ни у ее родителей.
Более того: мать Ольги тоже снимала гостинку в соседнем доме, потому что она работала во Владивостоке (последние годы до пенсии), а сыновья, братья Ольги, учились в техникуме. С родственниками Игоря молодая семья не общалась, на Попов не ездила.
В общем, счастливая молодая семья жила потихоньку, наживала добро, воспитывала сына и ждала второго. Единственной причиной для семейных споров было имя будущего ребенка: Игорь хотел назвать мальчика Олегом (он сам - Олегович), Оля - Даниилом.
И вдруг Игорь умер.
Да, такое бывает даже с молодыми и вроде бы здоровыми людьми, и гораздо чаще, чем хотелось бы. Бесполезно спрашивать - почему. Смерть всегда найдет причину.
Оля осталась одна с двухлетним Славиком, на 8-м месяце беременная Олегом (после смерти Игоря она не считала возможным спорить с ним об имени ребенка).
Не совсем одна, конечно. У нее были мать, Людмила Степановна, и братья, а на похоронах она познакомилась с родственниками мужа. Но квартиру, где она была счастлива с Игорем, пришлось оставить и переехать в соседний дом, к матери. Оттуда она отправилась в роддом, туда вернулась с младенцем. Там же ее посетила мать Игоря и пригласила на лето к себе на Попов - отдохнуть с детьми.
Конечно, дети, особенно маленькие, должны проводить лето на природе, и Оля с благодарностью приняла приглашение. Но сначала необходимо было уладить одну формальность. У детей были разные фамилии: у Славика - отцовская, Миренков, а у Олежки - материна, Найденов. Поскольку Игорь не мог уже сам записать ребенка на свою фамилию, это пришлось делать Оле в судебном порядке. Впрочем, никаких сложностей или препятствий не возникло, и вскоре Ольга Найденова с 2-летним Станиславом и месячным Олегом Миренковыми отправилась на остров Попова, к бабушке детей, Светлане Петровне Миренковой.
Через два месяца перед Олей возникла проблема, которая уже сотни и тысячи раз возникала перед матерями-студентками: как совместить учебу и детей? И она поступила так, как до нее поступали сотни студенток, да и потом поступать будут: она оставила младшего ребенка у бабушки Светланы, а старшего увезла к бабушке Людмиле. Конечно, жаль было разлучать братьев и самой разлучаться с младшеньким, но за трехмесячным ребенком нужен более тщательный уход, чем могли бы обеспечить учащаяся Ольга и работающая Людмила Степановна.
Потекла совсем другая жизнь. Возникли материальные затруднения. Оля училась в вузе на платной основе, а братья хоть и закончили уже учебу, но зарплату им задерживали. Посылать деньги бабушке Светлане удавалось нечасто и немного: все уходило на учебу. На остров Попова Оля не ездила. Однажды она с матерью собралась поехать, но на 36-м причале встретила дядьев Игоря, и они избили ее мать, приговаривая: “Нечего тебе, старая, у нас делать”, и Оле угрожали. В милиции женщинам посоветовали на Попов не ездить для их же безопасности, и больше они попыток не делали.
Через год к Оле приехали С.П. Миренкова и Татьяна Сурож, тетя Игоря, и Татьяна попросила у Оли согласия на опеку над Олегом: “Наш племянничек погиб, а ты за это должна нам отдать ребеночка”. На этот странный бартер Оля не согласилась, но согласилась на просьбу бабушки Светланы оставить Олежку до конца лета.
Но и осенью ребенок все еще оставался на Попове, и Оля не предприняла никаких попыток вернуть его.
Вообще меня поражает беспечность молодых мам, проистекающая из их непоколебимой уверенности в своих безусловных правах на ребенка при любых обстоятельствах. Однажды (еще существовал Советский Союз), когда я сидела в приемной комиссии вместе с такими же молодыми преподавателями, лаборантками и аспирантками, молодая “математичка” рассказала свою историю. Студенткой она вышла замуж, родила сына, и после “академки” отвезла его к родителям мужа, в Крым. Конечно, мальчику там было очень хорошо, но из Приморья в Крым не наездишься, и в следующий раз мать увидела сына через три года. Квартира у молодых родителей так и не появилась, и еще через два года брак был на грани разрыва. “А знаешь, - сказали мы, более опытные тетки, глупой мамаше, - ребенка тебе могут не отдать”. - “Почему???”
Не знаю, чем закончилась та история, но Ольга Найденова ближе к весне неожиданно узнала, что суд лишил ее родительских прав в отношении Олега, передав его опекуну Татьяне Сурож. А еще Оля узнала, что оставила ребенка в двухмесячном возрасте, им не интересовалась, материальной помощи не оказывала, и вообще скрылась в неизвестном направлении. Татьяна сама дала ребенку имя, содержала его и заботилась, ребенок зовет ее мамой.
Вообще-то бросить ребенка и оставить его бабушке - разные явления. Удивляют и некоторые фактические нестыковки. Опять таки - а зачем нужна прописка, всякие документы, медицинские и прочие, если при их наличии не могут найти человека? Понятно, что Татьяна Сурож не была заинтересована в появлении на суде Ольги Найденовой, но что же инспектор отдела образования? Она пыталась найти “пропавшую”, даже ходила по адресу, где жила до смерти Игоря жила молодая семья - и никого не нашла, естественно. Потом жаловалась Людмиле Степановне: “Я на такую верхотуру поднялась!” Конечно, себя всегда жальче, чем другого.
Конечно, Ольга, узнав о решении суда, немедленно обжаловала его. Суд собрался вновь и... оставил в силе прежнее решение. Причем к прежним аргументам добавил еще один: Ольга не имеет жилья, снимает гостинку, где живет с матерью, сыном и братом - хотя Найденовым принадлежит частный дом в Трудовом. Но по поводу возможности проживания в этом доме ребенка суд высказал мнение, которое необходимо цитировать дословно: “комната с кухней, печным отоплением, что у суда вызывает сомнения”.
Вы понимаете? По мнению суда, ребенок не должен жить в доме с печным отоплением. Он должен жить исключительно в кирпичной или бетонной башне с центральным отоплением и вместе с родителями ждать милости от хозяина тепла. Это что ж, выходит, следует отобрать детей у всех обитателей частного сектора с печным отоплением? То есть лишить родительских прав всех сельчанок? Ладно - студентки: у них одна учеба на уме; но деревенские-то бабы чем провинились - тем, что у них печи в домах, а не батареи? Железная логика обитательниц каменных мешков.
Удивляет, конечно, скорость, с которой Ольгу Найденову лишили родительских прав и упорство в этом решении. Сколько раз мне жаловались инспектора по делам несовершеннолетних и завучи школ, как трудно отобрать у горе-родителей детей, пока те еще маленькие и не испорченные! Вот пример: живет сильно пьющая мать-одиночка с двумя детьми (12 и 4 лет) в общежитии. Однажды около полуночи наряд милиции останавливает на Луговой старшую девочку. Бойкая девчонка рассказывает, что она пошла гулять, чтоб не мешать мамке, а вот младшая своими требованиями еды помешала, и мать ее привязала в туалете к трубе. Милиция едет в общежитие и действительно находит в туалете привязанного ребенка, о котором мать давно забыла - не до того ей. После этого случая школа собирает документы, чтоб лишить мать родительских прав, подает в суд - и суд со школой не соглашается, оставляет все как есть. И все действительно остается “как есть”: мать пьет по-прежнему и по-прежнему мало обращает внимания на детей. Через год школа снова начинает собирать документы... А в случае с Ольгой - прямо-таки курьерская скорость! Почему?
Да потому, что не о детях заботится суд (“какие-никакие, а все же родные родители, ребенок их любит”), и не о родителях (“если отобрать у нее ребенка, она сопьется окончательно”), а о спокойствии государства и его чиновников. Ведь отобранных у алкоголиков детей надо будет куда-то пристраивать, а это такая морока! Морока чиновникам и расходы государству. Поэтому суд старается ничего не решать: у кого ребенок - у того пусть и остается.
Так и в этом случае. Разбираться в ситуации? Да кому это надо! Говорит Татьяна Сурож, что заботится о ребенке - ну, значит, так кому и быть, пусть у нее останется. А гражданка Найденова не работает, ей жить негде, она гостинку снимает, и вообще у нее дом с печным отоплением... Хотя гражданка Сурож живет в общежитии, а ребенок находится у бабушки в доме с печным отоплением. И Ольга - не сирота, ее братья уже зарабатывают столько, что хватает и на оплату ее учебы, да и учится она для того, чтоб потом тоже прилично зарабатывать... Но об этом никто уже не думает, этого никто не замечает.
Чем закончится эта история? Честно говоря, не знаю. Пока что они разлучены - мать с сыном и брат с братом.
Неужели Славик Миренков никогда не поймет стихотворение Валентина Берестова “Младший брат”?
Ведь надо же! Брат еще верит всерьез
Тому, что давно для меня под вопросом.
Когда он пыхтит, он еще паровоз.
А мне уже больше не быть паровозом.
Марина ПОПОВИЧ.
Рис. Михаила Ерофеева.
P.S. Все имена и фамилии изменены.
М.П.
Другие статьи номера в рубрике Защита прав:
