Защита прав
Оскорбление услугами?
Анна Селезнева
Оригиналы писем, направленные адресатом в редакцию “АВ”, переданы Уполномоченному по правам человека в Приморском крае
Предупреждаю читателей сразу: имя инвалида, обратившегося с отчаянными письмами в редакцию, я заменяю. Потому что, к сожалению, любая жалоба на работников соцзащиты воспринимается ими как личное оскорбление.
Они пишут докладные начальству, жалуясь на оскорбительное поведение инвалидов, напомнившим об оказании услуг, докладывают о якобы оскорбивших их несчастных людях. Любая жалоба делает их лютыми врагами тех, кто от них жизненно зависит..
А теперь – несколько выдержек из писем и разговоров с, назовем её так, Ириной Петровной…
«Я подписала чистый лист»
«Я была счастлива сделать доброе дело, а теперь я прошу вашей помощи…». Доброе дело в своем инвалидном состоянии она сделала для детей: книги, которые тщательно и с любовью собирала, передала детям в приемные семьи - в детскую деревню «Семейный очаг». «Я не хотела, чтобы книги попали кому попало, я хотела, чтобы книги были в семье, чтобы дети учились по книгам, а книги были такие – как ухаживать за огородом, как готовить пищу, как шить, вязать на спицах, как вышивать… Я была счастлива, что смогла сделать доброе дело… А теперь я прошу вашей помощи…
Меня как инвалида обслуживает соцработник, но в этой обслуге мне не все понятно… В частности, почему так растут цены за услуги, тем более, что не все они предоставляются…» За май Ирина Петровна заплатила уже 364 рубля, но соцработник предупредила, что увеличится пенсия – и снова увеличится оплата. В июне пенсия не увеличилась, но жизнь ухудшилась, все подорожало. И соцуслуга тоже – теперь Ирина Петровна платила уже 500 рублей….
Но поводом к жалобам послужило другое… В июле соцработник принесла договор на соцобслуживание, просила подписать. «Я спросила, зачем подписывать… Ответ: «С меня заведующая спрашивает»… И соцработник дала мне чистый лист. Знаю, что это глупо, но работник так наседала «Подпишите!», что я подписала… А мне уже за 70, разве я могу спорить?!
Я подписала чистый лист. А что они там напишут? Мне одно непонятно, зачем такая спешка?! Для того, чтобы дурманить нас, старичье? Наглядно: уборку в квартире два раза в неделю делает студентка (ей платит сын), полы моет, окна, выносит мусор… Горячих обедов у меня нет, приготовления пищи тоже нет – сама себе немного готовлю. Химчисткой не пользуюсь. Стирает невестка и гладит, приносит чистое, выглаженное. Врача соцработники не вызывают, если надо – сама вызову по телефону…»
Как складывается оплата по договору? Что делает соцработник? Ирина Петровна перечисляет: оплата за коммунальные услуги - раз в месяц, покупка в аптеке медикаментов, взять по дороге почту… Но и вынос мусора ставит себе, записывает в тетрадь и берет за это плату… А еще – берет себе плату …за общение! – 204 рубля в месяц! «Так что мне теперь - просто с ней молчать?!», - спрашивает горько Ирина Петровна.
И задает в письме главный вопрос: «Как быть?! Уйти самовольно из жизни, но ведь это грех!...»
Плата растет. За что?
В январе Ирина Петровна платила 15 рублей, в феврале – 35, летом 204, 364, 364, 500… За что? А этого Ирина Петровна проверить не может. Соцработник запишет в своей тетрадке: мусор выносила, и деньги получит, напишет «общение с инвалидом» - и деньги получит.
А какое общение? Может, она помощь психологическую оказала в специальной беседе, как положено в Положении о соцработе? Или просто поздоровалась, коммунальные квитанции взяла и принесла оплаченные. Ведь и такое общение можно выдать в своей записи именно как оплачиваемое «общение»? И чеки аптечные - а что в этих чеках проверишь, когда указана просто общая сумма? За что? Что она покупала? А может, она себе лекарства купила? Нет, я не пытаюсь обвинить в этом соцработника, но... проверить-то её покупку невозможно, неизвестно, что она покупала на самом деле…
«Мне, инвалиду с хроническим заболеванием, приходится тратить львиную часть из пенсии на аптечный материал. Кто соизмерит мои страдания? Зачем увеличивают оплату за услуги?!» Зачем? Да ведь это проще всего понять – чтобы больше зарабатывать на инвалидах.
Соцуслуги - за деньги
Ирина Петровна попадает под положение пресловутого и скандально известного Федерального закона 122 от 22 августа 2004 года и других таких же «милосердных» российских законов, в том числе и приморских… Она попадает под положение Постановления губернатора о предоставлении социальных услуг на дому на условиях полной или частичной оплаты… (постановление губернатора №82-пг, 2005г., №23-пг2006г., №4-пг от 15.01.2007г. и №77-пг от 120.01.2007г.): гражданам, не способным к самообслуживанию в связи с преклонным возрастом, болезнью, инвалидностью…. и имеющим доход в размере от 100 до 150 процентов прожиточного минимума.
При этом размер частичной оплаты не должен превышать 25 % от РАЗНИЦЫ между получаемой пенсией с доплатами и прожиточным минимумом, установленным для данного региона… Социальное обслуживание на дому может быть предоставлено на условиях частичной оплаты…» Господин Логачев, известный своими грубыми попытками отобрать приглянувшееся жилье у семьи Дорофеевых, усыновивших 8 или 12 детей?, а ныне возглавивший Приморский Центр Социального обслуживания населения, высчитывает разницу между пенсией инвалида с учетом надбавок и величиной прожиточного минимума. И если разница в 16 процентов составляет 128 рублей, то только на эту сумму может быть оказана социальная помощь. То есть не соцобслуживание – под нужды инвалида, а наоборот: крохи инвалидской надбавки ограничивают ему социальные услуги!
Более того, господин Логачев строжайше предупреждает Ирину Петровну: «Одновременно обращаем ваше внимание на то, что Вы нуждаетесь в услугах социального работника, поэтому отказ от услуг может повлечь за собой ухудшение состояния Вашего здоровья»! Вот так, товарищи инвалиды – держитесь за нас, дескать, на любых условиях.
Тарифы для инвалида
Тарифы следующие: купить и принести продукты – 20,16 руб., содействие в уборке – 9 (в том числе вынос мусора) - 20,16, содействие в оплате жилья и коммунальных платежей – 11,52. содействие в обеспечении по заключению врачей лекарственными средствами и изделиями медназначения - 17,28, и столько же – «оказание психологияческой помощи, в том числе беседы, общение, выслушивание, подбадривание, мотивация к активности, психологическая поддержка жизненного тонуса клиентов, обслуживание на дому» – те же самые 17,28.
Дешево же ценит министерство или губернатор психологическую помощь! Хотя соцработники нашли самый простой выход для заработка - любой обмен словами считать за беседу или психологическую помощь и выставить за неё те же 17,28!
Но эти расчеты - не все. Еще введена количественная единица измерения услуг, каждая разложена на несколько платных. Не просто доставить продукты, а один кг разовой услуги – 12,06, не просто уборка помещения, но - вынос мусора до 5 кг – 4,47 руб. . Мелочь? Как будто бы, но, во-первых, у инвалида каждая копейка на счету (совсем не как у губернатора или депутатов, принимавших закон), а во-вторых, и мусора-то у Ирины Петровны соцработник не выносил. Но в отчет ставил!
Странность есть еще одна: сравнивая тарифы, перечисленные в законе, и тарифы центра соцобслуживания населения, подписанные соответственно Логачевым и Лаврентьевой, обнаруживаешь, что цены в данном списке повыше, чем в законах и губернаторских положениях… Почему?
Инвалид подписывает чистый лист вместо договора. Как?
Почему подписала, я объясню. В прошлом году на меня также наседала соцработник Ирина, она положила передо мной чистый лист – «подписывайте!» Но тогда-то я еще сопротивлялась… Так она на меня начала кричать: «Меня выгонят с работы! О себе только думаете, а не обо мне! У меня неприятности будут!»…. А я привыкла не только о себе думать! Как же так, и я решила – подпишу...
Я бабушка, а они – молодые, сильные…У меня и давление поднялось, и температура подскочила! С высокой температурой меня отвезли вечером в инфекционную больницу, выписали через пять дней, не обнаружив ничего… Сейчас я просто испугалась повторения прошлогодней истории и подписала, Бог с ними! Только я все равно не пойму, почему они записывают себе то, чего не делают, и выписывают счет, а я должна его оплачивать…
«И зачем мне такие услуги?»
«И зачем мне такие услуги? - сказала я соцработнику. - Оказалось, я её оскорбила…». Оскорбилась «соцработница», услышав про «услуги», и написала докладную заведующей об оскорблении этим словом.… И Юлия Васильевна, заведующая соцслужбы Первореченского района, так и сказала Ирине Петровне: «Потому что вы её оскорбили! Не грубите! Она не услуги оказывает, она - соцработник!».
То есть слово «услуги», входящее в закон и в название структуры, в которой работают эти соцработники, и в тарифы, которые инвалиды оплачивают, оказывается оскорблением?! Унижающим «соцработников»? Значит, сама система соцзащиты считает свои услуги не милосердными, а унизительными и оскорбительными?
Поскольку только в этом случае начальник вместо того, чтобы объяснить «соцработнику» смысл его работы, его услуг и отношения к немощным, отчитывает инвалида...
Соцработники оказывают услуги. И нет в этом ничего зазорного, это их прямая милосердная обязанность – ухаживать, помогать, ублажать вежливо инвалидов и немощных… Их работа, очень нужная, но и очень трудная, часто неприятная и тяжелая. И не приносящая богатств. Однако произносить слово «услуги» инвалидам, оказывается, ни-ни!- запрещено, поскольку соцработники так чувствительны, что воспринимают его как оскорбление!
Может, и отношение к инвалидам и старикам многих нынешних «соцработников» тоже складывается из-за этого унизительного для них понятия «услуги»? Милосердия-то нет и в помине: старичье, дескать…
«Если оставишь квартиру..»
- Я хорошо помню первый приход соцработника. Странно! - рассказывает Ирина Петровна. - Я была совсем лежачей после перелома шейки бедра от падения на льду, и мне подсказали, что есть такие социальные службы, которые оказывают помощь инвалидам. Я обратилась в эту социальную службу. Пришла женщина, обошла квартиру, внимательно осмотрела и задала единственный вопрос: «А кому вы оставите эту квартиру?». Я сказала: сыну. Она ответила: «А мы ходим только к тем, кто нам квартиру оставит!». Потом мне подсказали, что есть еще «Красный крест». Связалась, пришла женщина. Походила по квартире, осмотрела, спросила: «А кому вы квартиру оставите?». Я опять ответила: «Сыну». И опять услышала: «А мы к таким не ходим. Мы только к тем идем, кто нам квартиру оставит!»…
Конечно, есть хорошие люди, доброжелательные... После перелома больничный врач сказал, что ходить она больше не будет. В слезах лежала дома, из жизни уйти хотела, думала, как жизнь оборвать, чтоб нервы ни себе, ни другим не рвать… Невестка приехала, послушала и привела доктора.
Тот посмотрел и начал командовать: «Приподымитесь! Опустите ноги!» - Я ему: «Не могу!» - Пробуйте! Спускайтесь! - Не могу!» Но он заставил спустить ноги и командовать продолжал: «Идите ко мне! - Не могу! Оставьте меня! – А он: Идите! Ко мне идите!!!» И я, плача, сделала первые шажки!
Он посмотрел и сказал: «Я не обещаю, что вы будете бегать, но ходить потихоньку будете. Жить – это бороться. Не настраивайте себя!» И я потихоньку теперь могу пройти по квартире, поесть, помыться..
Я живу!
Анна Селезнева.
Другие статьи номера в рубрике Защита прав:
