Вселенная
К нам приехал… Гришковец!
Маргарита Пархоменко
Разве не лестно, когда твое имя в театральных сезонах в Париже звучит постоянно на протяжении уже нескольких лет? А родом ты сам не из Москвы, как некоторые мэтры, порхающие по Европе, а из Иркутска. И оттуда, из мощного сибирского города взята высокая театральная планка.
А театр – это один человек - Евгений Гришковец, три в одном: автор и режиссер, и исполнитель. В самом Париже, когда он играл в театре Бастилии, билеты были распроданы за несколько недель, а много желающих осталось за дверью.
И вот он нагрянул во Владивосток, на сцену театра им. А.М. Горького. Можно сказать, подарок судьбы местным театралам, питающимся сухой корочкой наших спектаклей. А тут настоящий праздник. Уж так устроен этот Гришковец, что буквально за несколько минут он чует свою публику и понимает, как с ней установить контакт. Поэтому его импровизации никогда не повторяются.
Ну, в каком европейском городе – Брюсселе или Дрездене, например, он начнет спектакль «Дредноуты», как во Владивостоке, с атаки на мобильные телефоны? Истинным театралам во всем мире даже и в голову не придет захватить навороченные мобилы в зрительный зал. А тут VIP-публика, которая больше «сечет» в рыбе и футболе. Ах, какое было красивое действо, когда под доверительный, саркастический, нежный и иронический тон Мастера постепенно гасли в зрительном пространстве эти трухлявые светляки, разлетевшиеся плотно по всему залу. Остались только три-четыре мигалки в конце душевной десятиминутной беседы Гришковца. А затем на протяжении двух часов он не то, чтобы роль играл или текст произносил, а делился с нами своим, наболевшим, и оказывалось, что и у нас, каждого, накипело, и с кем бы поделиться. Но тут дистанция. Ибо это театр, а не застолье. Однажды он бросил реплику в зал, и кого-то это так зацепило, что он из дальних рядов отозвался. И блестящий собеседник, и импровизатор тут же обозначил расстояние.
- Вы знаете, где родился театр? В Греции. И суть его в том, что актеры на сцене играют, а зал молчит, не принимая участия в разговоре.
В этом тонком общении с залом есть нечто от телевизионного феномена. На спектакле такое ощущение, что автор-исполнитель делится мыслями только с сидящими в зале. И невозможно представить, что он еще с кем-то может так искренне и доверительно разговаривать.
Типично совковый парадокс – появилась у нас в гламурном журнале мини-рецензия на сборник рассказов Е. Гришковца «Планка», где автор пытается «развенчать» Мастера. «Невнятность жанра, нарочитые разговорность и «плюшевость», «откровения» на грани пошлости – все это попросту говорит об одном: Гришковец – скорее не писатель, а «артист разговорного жанра». Но как только исчезает эффект «узнавания», «исповедальные интонации», то оказывается, что проза Гришковца напрочь лишена «индивидуальности».
В том-то и дело, считаю я, что «исповедальные интонации» – это и есть шарм его творчества. И кто это уберет? Если даже он будет «рассказывать» телефонный справочник, как это делал некогда великий актер Жерар Филип, то зал взорвется эмоционально в ответ на его исповедальность.
Одновременно в Париже и Иркутске
Гришковца ставят во всей Европе. Его играют в Германии (спектакль «Город»), в Польше, существует пять постановок в России этого спектакля, но у французов самая удачная постановка. Режиссер из Парижа Патрик Аггиаг поставил «Город» и «Как я съел собаку». Целый месяц они шли в парижском театре «Аталант» на Монмартре.
Модный драматург и автор – исполнитель Е.Гришковец, давно уже привык к аншлагам в России, но особенно Франция сыграла ведущую роль в «раскручивании» его в Европе.
Там он начал с фестивальной практики в Нанси, а потом добрался до знаменитых фестивалей в Авиньоне, начатых давно-предавно Жаном Виларом и Жераром Филипом.
- Теперь я привычно езжу по Франции с такими маленькими, стабильными турне два-три раза в год, иногда навещаю бельгийцев. В Париже на спектакле много русских. В провинции, понятно, только французы. Играть только для диаспоры нельзя, я играю для всех.
И тогда на сцене рядом с автором появляется и восседает на высоком табурете Арно Ле Гланик. Он выдает французскую версию столь же эмоционально, что и оригинал.
Гришковец говорит, что он играет везде и что это его рутинные дела. У него в месяц бывает до 20-24 спектаклей, из них несколько в Москве, остальные по миру и необъятной Родине: Иркутске, Челябинске, Владивостоке.
И везде благодарная публика.
А интересно, везде ли она адекватная?
Говорит Е. Гришковец:
- Французские антрепренеры хотят видеть спектакль «Как я съел собаку» (он играл его во Владивостоке – прим.автора), но мне его хватит. «Дредноуты» здесь не понимают, хотя для России это самый интересный и актуальный спектакль.
По первоначальному замыслу в тексте пьесы «ОдноврЕмЕнно» значились Дрезденская галерея и «Сикстинская мадонна». Но в одной из европейских стран устроители сомневались, что публика поймет интригу. Начал спектакль, вижу, действительно, зрители не реагируют, словно они не в курсе, что есть такой музей и такой шедевр. Как только заменил Мадонну на Мону Лизу, все сразу стало на свои места.
«В первую очередь я драматург»
Евгений Гришковец:
- Я все же не актер, а в первую очередь драматург и писатель и меня терзает ответственность перед главной деятельностью. А на сцене я трачу время на работу с переводчиком, во Франции он у меня великолепный, к тому же актер, Арно Ле Гланик – чрезвычайно театрален, через него транслируется спектакль. Та же ситуация сложилась в Германии и Польше. А вот в Англии такого человека нет, и постоянных взаимоотношений не получилось, несмотря на успешные гастроли».
Евгения Гришковца можно понять – писательство требует сосредоточения, отказа от суетных передвижений по всему миру.
За Е. Гришковца можно порадоваться: во французском театральном издательстве была напечатана его пятая пьеса и ведется работа над переводом его первого романа «Рубашка».
Маргарита Пархоменко
( Пространство культуры)
Другие статьи номера в рубрике Вселенная:
