Защита прав
Опёка с квартирным припёком
Ирина ГРЕБНЕВА
Часть 2. (начало в “АВ” №46)
ВЛАСТЬ ПОМОГЛА: ЗАБРАЛА И РЕБЁНКА
Пишу эту историю не столько, как журналист, сколько как читатель. И это плохо. Не могу отстраниться от написанного, изложить всё трезво и рассудительно. А всё потому что волей случая сама стала участником этих событий.
НА КОНТРОЛЕ У МЭРА
В своих письмах к органам власти Наташа просила две вещи: хоть какое-то временное жильё до разрешения вопроса в прокуратуре, и работу (поскольку она без документов).
Надо отдать должное, наиболее рьяно за это дело взялась администрация Владивостока. В кабинетах Фрунзенской администрации я услышала: “Этот вопрос на контроле у мэра”.
Ей подыскали работу дворника, но для работы на улице нужно железное здоровье. Уборщицей в ресторане. Очень далеко, ни денег, ни возможности нет от малого ребёнка и больного мужа ездить так далеко. Тогда делай паспорт и устроим тебя здесь, рядышком. На том и порешили. Энергии и напористости работниц образования и соцзащиты могут позавидовать даже многие бизнесмены. Они посетили Наташу в её логове. Там стоят и кровати, и плита, и телевизор, и даже душ есть у них. Но подвал есть подвал.
На молодую маму посыпался град упрёков и увещеваний, под которым она не устояла, и подписала согласие на помещение сына в больницу. Временное. Но потом Наташино сердечко запрыгало, и она прибежала ко мне. Я объяснила ей, что скорее всего, она больше не увидит своего малыша, и мы решили вместе, что маленький Саша будет жить у меня. Всех домашних предупредила, чтобы без меня никому не отдавали ребёнка. Но к концу недели, в пятницу, за ним приехали. Долго не могли дозвониться до меня, так как до нашей редакции порой так же трудно дозвониться, как до Смольного.
АРЕСТ РЕБЁНКА
Домой я летела стремглав, и поймала Наташу уже на улице вместе с уже одетым Сашенькой. Рядом стояла машина и два милиционера. “Это что, за ребёнком с милицией?!” - возмутилась я. Административные дамы стали уверять меня, что ребёнку нужно срочное медицинское обследование, что у него сейчас нет медицинского полиса, а там ему выдадут этот полис. Я поехала вместе с ними.
По дороге убеждала сопровождающих нас работников социальной сферы, что нет никакой нужды помещать ребёнка на обследование в самом конце недели, что мы сами привезём его в понедельник. Приехали. Час был поздний (всё же пытались дождаться меня), и той заведующей, с которой договорилась администрация, уже не было в больнице. Побежали к главврачу, и выяснили, что полисы в этой больнице выписывают только “отказникам”, то есть тем детям, от которых отказались родители.
“Нет, - Сказали мы с Наташей хором, - вот его мама, и она не отказывается от своего ребёнка!” Сашу в охапку и поехали назад. Тем не менее, мне объяснили, что я никто для Саши, а потому не имею никакого права держать его у себя (желание мамы абсолютно ничего не значит). Тогда я решила оформить временное опекунство над ребёнком и взяла перечень документов для его оформления.
СИСТЕМЕ ОБРАЗОВАНИЯ ПЛОХО, КОГДА РЕБЁНКУ ХОРОШО?
Саша изменялся у меня на глазах. Раньше он был словно пушинка на моих руках, всех боялся и вцеплялся в меня мёртвой хваткой во время купания. Вся наша редакция и мои соседи приняли участие в этом малыше: для него купили книжки и игрушки, принесли одежды, обуви, специальных игрушек для купания. Саша стал резвым и шустрым, перестал бояться людей (у нас в квартире бывает вся редакция “АВ”), а нашу Тамару Михайловну даже принялся целовать в щёчки. Он полюбил купаться. Уже не цеплялся за меня, а по-хозяйски хватался за игрушки и всё стремился покрутить кран. Очень самостоятелен: пытается сам надеть свои штаны и туфельки.
Но оформление документов на опекунство застопорилось из-за отсутствия прописки. И пока я решала этот вопрос, дамы из администрации вновь активизировались. Они вызвали нас с Наташей в кабинет и настаивали на помещении Саши в больницу на обследование. “Зачем его обследовать? - изумлялась я, - Ведь он прекрасно себя чувствует!”
Он контактировал с папой, у которого открытый туберкулёз, ему необходимо срочное обследование, настаивали те. И как окончательный аргумент - всего на одну недельку. И мы сдались. Только я настояла вписать в Наташино согласие, что его помещают вместе с мамой.
Теперь, перебирая в уме все варианты происшедшего, думала: ведь мы могли и без полиса его обследовать, на платной основе. Да только все мы хороши задним умом.
ПРОБЛЕМЫ С НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИМИ РЕШАЮТ ПРОСТО: ИХ ЛИКВИДИРУЮТ У МАТЕРИ
Его увозили 22 октября, опять в пятницу. Приехали в 10 утра, когда он ещё не проснулся. Да, мы договаривались на это время, но Наташа не пришла, и я полагала, что без неё не стоит увозить ребёнка. Но сотрудницы отдела образования Фрунзенского района были настроены категорически: поехали немедленно, ждёт машина, обследуем ребёнка, мама потом приедет. И я своими руками подняла Сашеньку, одела его и повезла в детскую больницу №2.
Сейчас трудно сказать, виновна Наташа в происшедшем, или нет. Вы берётесь её осуждать? Я - нет. Потому что никогда не жила месяцами в темном, вонючем подвале, полном плесени, крыс, и даже вшей. Буквально через три дня Наташин гражданский муж, которому мы вызвали скорую помощь, когда ему стало совсем плохо, отказался ехать в больницу. Я, говорит, слишком грязный, мне надо хорошо помыться. И только спустя три дня его увезли. Вероятнее всего и Наташа по той же причине не могла отправиться в больницу вместе с Сашей, а сказать об этом просто постеснялась. К тому же, не могла оставить смертельно больного отца ребёнка одного.
Как только мы приехали, мне было сказано самым решительным образом: мамы нет, значит берём ребенка в социальное отделение. “А я смогу потом забрать его отсюда?” - спросила я в смятении. “Эх, - ответила некая медицинская величина, - Мы бы рады отдать любого ребёнка, да только никто за ними не приезжает!”
Однако стоило мне передать ребёнка, как сразу почувствовала, что отношение ко мне некоторым образом изменилось, я стала совсем посторонним, ненужным предметом там. В глазах торжество и даже насмешка, как у мошенника, который только что обчистил все ваши карманы.
Почувствовала вдруг ужасное бессилие, ноги стали, как ватные. Но всё ещё никак не могла в толк взять: зачем? Делают бизнес и на детях? Вспомнила, что в прошлый раз, забирая Сашу, они забрали одновременно и копию его свидетельства о рождении. А мама и сама без документов! Попробуй, докажи потом, что и был у неё когда-то сын. Даже если она кинется выправлять документы и обратится в суд, с ребёнком смогут сделать всё, что угодно, даже на органы пустить. И ведь ничего доказать не удастся. Кругом врачи, которые дадут в этот суд любое, удобное для них заключение.
На обратном пути по моей настойчивой просьбе мне всё же выдали некую бумагу, что ребёнка отправили в больницу на обследование... для отправки в санаторий! Но о санатории речи не было...
НУ, СКАЗАЛИ... А ВЫ ПОВЕРИЛИ!
Через неделю мне дали ясно понять, что ребёнка я больше не получу.
- Почему?
- Он ещё недостаточно обследован, в среду будет медицинское заключение.
Тут же я накатала заявление, с требованием выдать мне малыша, и приложила к нему заявление матери. Устно добавила: “Если не выдадите мне его в среду, то представьте документ, по какой причине”.
В среду мы с Наташей поехали забирать Сашеньку из больницы. Но пришлось проявить достаточную настойчивость, чтобы Сашу просто показали нам. Я поразилась переменам, происшедшим в нём. Когда схватила его на руки, почувствовала, что он снова лёгкий, как пушинка. Бледный совершенно, с красным носом и красными глазками. Попробовала расшевелить его, помня, как заливисто он хохотал, когда я целовала его и раскачивала. Но теперь этот ребёнок даже не улыбался, лишь боязливо и недовольно поёживался. К нашим угощениям и не притронулся. А когда я попыталась завернуть рубашечку и взглянуть на его тельце, он вывернулся из моих рук и пошёл к своей наставнице, чем вызвал её довольную улыбку.
Отдать нам Сашу наотрез отказались: дескать, к нам его определил отдел образования, им и отдадим. Вышла из больницы с тяжёлым сердцем. Что здесь делают с детьми? Медицинские опыты? Почему Саша в столь ужасном состоянии?
После обеда вновь пошли в отдел образования. Выдали нам совершенно ничего не значащую отписку в ответ на заявление и категорически отказались вернуть ребёнка, пока я не оформлю опекунство. Я поняла, что вряд ли они мне его и оформят.
А ВЫ ЗДЕСЬ НИКТО!
Нам отказали даже в дальнейшем посещении Саши, под предлогом, что там карантин (быстро же они сообразили этот карантин!). Мы с Наташей стали возмущаться и настаивать. “Я буду жить у Ирины Георгиевны вместе с ним” - восклицала Сашина мама, а я тут же с готовностью кивала головой. Но всё было напрасно. Я сильно нервничала от бессилия перед этой несокрушимой стеной. В конце концов меня попросили удалиться, и стали Наташу одну “обрабатывать”.
Письменное согласие на его дальнейшее пребывание в больнице она не дала, но устное прозвучало. Методы убеждения давно отлажены: и квартиру ты профукала, и муж у тебя туберкулёзник, и ребёнок у тебя в опасности. Трудно ли задурить голову молодой женщине, когда и старой-то (мне) сумели задурить? По дороге домой я сказала в сердцах Наташе: “Стряхни лапшу с ушей. Они уже нас так обманули, а ты продолжаешь им верить!”
Много лет назад, ещё в прошлом веке, один мой знакомый усыновлял ребёнка. Как бережно и уважительно к нему отнеслись тогда социальные работники! Как терпеливо и настойчиво помогали ему одолеть эту громоздкую процедуру!
А что творится сейчас? Почему моё желание забрать ребёнка в семью пресекается на корню? Саша в таком возрасте, когда ему нужны любовь и ласка гораздо больше, чем любые лекарства. Да и какое может быть там лечение в группе, где сорок больных детей?! Они только постоянно заражают друг друга! Мы привезли здорового резвого малыша, и уже через полторы недели он стал больным и запуганным ребёнком. Что будет с ним через месяц?! А вдруг мне откажут в опекунстве, и он останется там навсегда?
Все мои друзья и знакомые говорили одно: не для того у вас забирали, чтобы отдавать!
И тогда я обратилась к мэру города Владимиру Николаеву через его помощника Алексея Казакова.
Ирина ГРЕБНЕВА.
Окончание следует.
Другие статьи номера в рубрике Защита прав:
