Защита прав
Обрезание в Космосе
Надежда АЛИСИМЧИК
Процесс «наезда» на другого с целью захвата его имущества или порчи оного для захвата территории, на котором это имущество располагается, почему-то называют теперь не грабежом, а приватизацией: живем по понятиям, а не по законам.
Мне, например, совсем не ясно, с какой стати живущего в отдельной 2-комнатной квартире бомжа, имеющего 80 тысяч рублей задолженности по квартплате, приставы переселяют в общежитие с услугами в коридоре, выделяя ему там маленькую комнатку. Глядя такой телесюжет на РТР, я задалась вопросом, а кому достанется 2-комнатная квартира бомжа и разница в цене между комнатой в общежитии и отобранной 2- комнатной квартирой, пусть даже с вычетом 80 тысяч долга? Какой закон позволяет «кинуть» бомжа тысяч на 10 баксов?
Впрочем, правильнее задать вопрос: кому закон позволяет «кидать» других?. С моей точки зрения, существующая ныне власть от Камчатки до Калининграда поможет любому за баксы или другие услуги «кинуть» любого бюджетника, пенсионера, инвалида. Эта социальная категория своими доходами давно приравнена в правовом отношении к бомжам. И в отношении их любой - посытей и понаглей, вхожий в коридоры власти - может наглеть практически безнаказанно. Ни прокуроры, ни суды, ни депутаты - никто не поможет.
ОБРЕЗАНИЕ В КОСМОСЕ
Почти два года назад («АВ» №33, 2004 г.) мы писали о том, как выживают из домика сторожа детско-юношеского лагеря «Космос» Лилию Викторовну Бровину, где она прожила более 40 лет.
Напомним вкратце суть конфликта. Ранее лагерь принадлежал «Дальзаводу», и при нем с 1960 г. стали жить зимой и летом и работать сторожами Лилия Васильевна и ее супруг. Там вырос и их сын. Когда супруг умер, Бровина по-прежнему продолжала там жить и работать. Но изменились времена, и этот домик, а точнее его обитательница, стали сущим бельмом на глазу для директора лагеря Светланы Евгеньевны Морозовой.
Дело в том, что дом построен на две половины, и семья Бровиных занимала одну из них. А вот другая половина дома и была использована как плацдарм для психологической атаки - там установили токарные станки и блокировали проводку, на которую замыкался весь дом. Началось выдавливание Бровиной на улицу.
Вскоре Лилия Васильевна была лишена работы сторожа, отрезана от электричества, водопровода и лишилась права входа на территорию лагеря. Но 28 января 1997г. Надеждинский районный суд Приморского края в лице судьи Гавренковой счел незаконными обрезание проводов и установку токарных станков за стеной квартиры Бровиной. Проводку восстановили, станки убрали.
Но вот с осени 2001 г. лагерь стал называться «Автономная некоммерческая организация детско-юношеский центр «Космос». Светлана Евгеньевна Морозова, став его директором и юридическим лицом, взяла на баланс трансформаторную будку, от которой подается энергия в лагерь. И в феврале 2002 г. домику сторожа вторично сделали «обрезание проводов».
МЕНЯЕМСЯ ПРИСТАВАМИ
С тех пор Лилия Викторовна живет без света, не желая выполнять условия Морозовой, т.е. заключать договор на подачу электричества с ней непосредственно, а не с 13-й электросетью ВМФ, как ранее. Хотя все эти два года Бровина не сидит сложа руки, а стучится во все двери к судьям, депутатам, прокурорам, судебным приставам, прося помочь ей спокойно жить в своем доме и иметь в нем свет, но результат не просто ноль, а значительно ниже нуля.
Приватизировать свое жилье Лилия Викторовна не может в связи с тем, что дом состоял на балансе «Дальзавода», т.е. являлся ведомственным. В списке объектов, подлежащих передаче в муниципальное управление, он числится, но предстоит еще получить подтверждение, состоялась эта передача или нет.
Хотя Лилия Викторовна выиграла суд по подключению к электросети ее домика еще в сентябре 2002 г., но судебные приставы проводку не восстановили. Зато дважды (30.09.2003 г. и 0.8.10.2003 г.) вынесли постановление об исполнении производства.
Бровина обжаловала эти постановления в Надеждинском суде, поскольку никакого электричества так и не получила. Районный суд 10 декабря 2003 года ее жалобу удовлетворил. Но на деле по-прежнему ничего не менялось, и она обратилась в краевой суд с жалобой на бездействие приставов, а служба приставов Надеждинского района подала туда же свою жалобу на решение Надеждинского суда на отмену их постановлений об «исполнении» производства.
18 февраля 2004 года в краевом суде рассматривались обе жалобы. Доводы пристава Ермоленко состояли в том, что мы-де все подключили бы, но проводка неисправна. Такое «исполнение» судебным приставом своей работы повергло в изумление своей абсурдностью даже навидавшихся всякого краевых судей Кудрину, Степанову и Ельницкую. Вот так работа: света у Бровиной как не было, так и нет, а пристав Ермоленко «дважды план выполнила»!
Я тоже подумала: «Вот бы нам во Владивосток пристава Ермоленко заполучить вместо тех, что в нашу газету и домой к журналистам приходят по искам губернаторов и прочих исполненных властью!»
Словом, краевые судьи, разобравшись в абсурдности доводов службы приставов, постановили их жалобу отклонить, а решение суда о подключении к электросети Бровиной оставить в силе и привести в исполнение. 18 февраля 2004 года, вновь как и 7 лет назад, судебное разбирательство окончилось в пользу Лилии Викторовны... на бумаге, т. е. де-юре, а де-факто - в пользу Светланы Морозовой, т.е. света в домике сторожа нет и доныне.
Лилия Викторовна Бровина считает, что такое «исполнение» определения суда приставом производится в интересах Светланы Морозовой.
САМОУПРАВЛЯЕМЫЙ ПОЖАР БЕЗЗАКОНИЯ
Через месяц вслед за выигранным судом произошло кое-что похуже обрезания проводов. Поскольку жить зимой без электричества человеку практически невозможно, то коротать вечера и ночевать Лилии Викторовне приходилось у знакомых. Вернувшись однажды утром, она увидела свою дверь запертой так же, как она ее заперла с вечера, а окно зияло прожженной дырой (фото №1), но в доме ничего уже не горело.
Были вызваны пожарный и милиция. Пожарный классифицировал случившееся как «самоуправляемый пожар». Из чего вытекает, что пожар сам, проникнув в дом через окно, лизанул языком пару ковров, добрался до шкафа и изрядно подпалив домовую книгу, почему-то угас, не пожелав спалить ее дотла. Зато копоти оставил, как от дымовой шашки.
Милиционер, понятно, при такой формулировке пожарных, как «самоуправляемый пожар», заводить дело о поджоге отказался. Но откуда все же взялся пожар, коль к дому даже не подведена электропроводка, на которую можно свалить самовозгорание?
Пришлось побегать Лилии Викторовне с этим вопросом, прежде чем она получила в апреле от зам. прокурора Надеждинского района К.А. Гарбушина письмо следующего содержания: «Настоящим уведомляю Вас о том, что постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, вынесенное 27.03.2004 г. старшим дознавателем 14-ОГПС младшим лейтенантом внутренней службы Зимодро Д.А. по факту поджога Вашей квартиры, отменено. По данному факту прокуратурой Надеждинского района возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ст. 167 ч.2 УК РФ, - умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества, если эти деяния навлекли причинение значительно ущерба, совершенного путем поджога.
Прошу Вас связаться с начальником СО при ОВД Надеждинского района, выяснить, у кого в производстве находится уголовное дело и договориться о дате и времени проведения следственных действий с Вашим участием».
УМЫШЛЕННАЯ ПОРЧА ЧУЖОГО ИМУЩЕСТВА УГОЛОВНО НАКАЗУЕМА?
Съездить в ДЮЛ «Космос» на Де-Фриз мне удалось совсем недавно - общественный транспорт туда не ходит. Вид окололагерного пространства и состояние домика сторожа повергает в шок. Лагерный забор примыкает к дому, деля его как раз на те самые две части - бровинскую и лагерную.
На лагерной стороне - злющая собака и сторож-женщина, которая ни на один наш вопрос о месте нахождения директора лагеря не ответила и на территорию не пустила, хотя у всех (троих) нас были журналистские удостоверения. Ну, да, слава Богу, хоть собаку не спустила, как та ни рвалась и ни лаяла на нас.
Прилегающая к дому сторожа территория, где раньше росли цветы и кустарники, завалена всяким хламом, преимущественно остовами старых автомашин, непонятно как там оказавшихся. Что касается второй половины дома, находящейся на стороне лагеря, то к ней удалось пройти через лес и заглянуть в окно. Там выдраны полы и торчат какие-то доски - трудно понять, сносить или ремонтировать его собираются.
А чашечки на доме как были, так и остаются без проводов. Словом, еще год-два - и дом сам развалится от такого содержания. И в этом явно кто-то заинтересован. По мнению Лилии Викторовны, Светлана Морозова собирается строить на месте этого дома стоянку для машин, поскольку летом туда родители привозят детей отдыхать и навещают их, а место очень удобное, ровное, деревья корчевать не надо.
Вот только Бровина сильно мешает, никак не сдается и не хочет переселяться жить в лес, который здесь еще есть. Взамен ей ничего не предлагается, а на это жилье она имеет законное право, поскольку прописана там 44 года. Но и это теперь доказать Лилии Викторовне непросто, ведь домовая книга «самоуправляемым пожаром» того...
И света в доме нет. И в суд нужно ходить по поводу сомнительной формулировки об увольнении из сторожей. И попытаться узнать, передан или нет дом на баланс МУП Владивостока. И ждать судебных расследований по поводу пожара. А кто поможет, если даже уже имеющееся решение суда в ее пользу приставы не исполняют почти два года? Обращалась к депутатам - одни отписки.
Обратилась она, наконец, к Генеральному прокурору - помогите-де надеждинским приставам включить в моем доме свет. Генпрокурор ответил, что он поручает это краевому прокурору. А тот поручит приставу Ермоленко? Болтается эта бумажная сказка про «белого бычка» между депутатами, судьями, прокурорами, приставами и нами грешными, журналистами, а итог - пожар и отсутствие света.
А между тем есть и другая сторона этого дела - вторая половина домика сторожа. Кому она принадлежит? Дальзаводу? МУП Владивостока? Светлане Морозовой? Почему за ее сохранность никто не отвечает, а напротив, всеми силами разваливают, нанося тем самым непоправимый вред и второй половине дома, за который столько лет борется Лилия Викторовна Бровина?
Почему за умышленную порчу чужого имущества никого не привлекают к уголовной ответственности? Потому что это стандартная схема «приватизации» - имущество как можно дольше должно «поболтаться ничьим», чтобы его вконец испортить и захватить место, если нельзя хапнуть сразу целиком? Ведь по закону в муниципальном и ведомственном жилье ничто не должно перестраиваться без разрешения соседа. А домик сторожа - и есть такое жилье.
Выяснением этих обстоятельств не пора ли заняться прокуратуре?
Надежда Алисимчик
Фото автора
Другие статьи номера в рубрике Защита прав:
