Защита прав
Руки на машину и пулю в голову
Татьяна РОМАНЕНКО
Краевой милиции посвящается
В приемной губернатора в ожидании своей очереди чего только не наслушаешься.
У каждого посетителя своя история, в разной степени драматичная, иногда просто ужасная, слушая которую в бессилии сжимаешь кулаки. Люди приходят к представителям власти с последней надеждой. Вот рассказ Павла Валерьевича Барякина из Уссурийска, еще четыре года назад лейтенанта вооруженных сил, в настоящее время инвалида.
«Я служил в Амурской области, приехал в Уссурийск к родителям. В один прекрасный день еду за рулем своей машины по дороге, перед поворотом какая-то иномарка стоит, вроде кто-то в милицейской форме ходит. Я остановился, включил поворот, как по правилам положено. В зеркало смотрю - машина за мной разворачивается. Я потихоньку поехал после поворота, смотрю, белая машина разворачивается и за мной. Я остановился, опять проехал.
И вдруг эта белая на скорости заехала впереди меня и меня останавливает. Я вышел, дверь захлопнул, смотрю, а ко мне милиционер бежит с диким криком «Стоять, руки на машину!» и передергивает затворную раму пистолета. Он с пассажирского сидения бежал. Смотрю, на нем ни значков, ни фуражки, ни погон нет. В руке пистолет только. Я разворачиваюсь, руки положил на машину. Он подбежал, по ногам хлоп-хлоп, я только услышал «Нате».
Очнулся только в больнице с огнестрельной раной головы, опять впал в забытье, потом опять очнулся, как потом узнал, в городской больнице, привязанный к кровати. Хорошо, что я был офицером, отец устроил и перевез меня в госпиталь, потому что в больнице сказали, что я умру. Родителям говорили, чтобы они готовили гроб.
В госпитале сделали операцию во внеоперционный день, выходили меня. Я выжил, но головные боли такие были адские, что меня привязывали к кровати, чтобы не свалился. Все это длилось около полугода. Я вообще ни читать, ни писать не мог. Сейчас через четыре года я по буквам научился читать, писать кое-как. Всему заново учился. Отец мой подал заявление в суд.
Стрелял в меня сержант милиции Марачев Алексей, сотрудник краевого ГИБДД. В данный момент он находится в СИЗО. Его наконец-то с третьего раза «закрыли». А до этого неоднократно выпускали, не имея на это оснований. Например, дело находится в краевом суде и по моей жалобе отменяют приговор, на новое судебное расследование. А в это время его выпускает наша городская прокуратура. На каком основании? Она не имеет права выпускать его. Адвокат показывает мне бумагу из прокуратуры города.
Его еще и сейчас не посадили. Он зиму сидит, а лето отдыхает на свободе. За такое преступление должны дать от 8 до 12, но он получил всего 4 года. Решение суда сейчас опротестовывают его адвокаты, а сам находится в СИЗО, как бы дежурит там, службу несет.
Уссурийский городской суд вынес решение компенсировать мне вред, причиненный здоровью в размере 80 тысяч рублей. Это было в 2000 году. Я конкретно тогда еще не знал, как получать эти деньги. Дело вроде закончилось, но почему-то никаких бумаг не было.
Пришел в суд. Выпросил у них исполнительный лист. Они давай бегать, неправильно что-то написали в суде, потом опять приезжал в Уссурийск. А предъявлять этот лист нужно во Владивостоке. В ГИБДД принять исполнительный лист отказались, хотя должны были лист взять и направить в управление финансов краевой администрации. У ГИБДД на счету 700 рублей. Деньги начисляют только на зарплату.
Пришел к приставам. Мне говорят: «Принеси нам бумагу, что ГИБДД полностью отказывает». Я отвечаю, что бумагу такую мне милиция не дает. Приставы посоветовали мне обратиться в федеральное казначейство, но и там отказали. Отказало также казначейство по Советскому. Написал в департамент краевой администрации, но ответа нет. Теперь сюда пришел к вице-губернатору Королеву. Мне нужен ответ, чтобы дальше куда-то обращаться. Хотя куда уж дальше идти?»
После приема у вице-губернатора Павел Валерьевич продолжил: «Мне сказали, что в течение месяца мою проблему разрешат. Если деньги не получите, то приходите ко мне, сказал Королев.
Ни читать, ни писать практически не могу. Пенсия у меня военная, неплохая, но у мамы маленькая пенсия. Еще сына воспитываю один, с женой расстался. Мальчику 1.2 года. Отец меня спас, но сам не выдержал всего этого, умер за день до суда от сердечного приступа».
Павел оказался живучим и где-то везучим, но зачем государству нужно и дальше испытывать этого еще совсем молодого человека, вместо того, чтобы извиниться, повиниться и компенсировать все, что натворила «правоохранительная» система в лице сотрудника милиции при исполнении обязанностей?
Записала рассказ Татьяна РОМАНЕНКО
Другие статьи номера в рубрике Защита прав:
