Вселенная
О блокаде и оккупации
Людмила Седова.
8 СЕНТЯБРЯ В 1941 ГОДУ НАЧАЛАСЬ ЛЕНИНГРАДСКАЯ БЛОКАДА
Хочу рассказать о своей подруге. Мы, все одноклассницы, с 1945 года до сих пор собираемся классом и всегда с уважением относились к Люсе Евсеенко.
Она была отличницей и в школе, и в авиационном техникуме, и в институте. За успехи в работе была награждена в Кремле медалями «За трудовое отличие» и «За трудовую доблесть».
После смерти своей институтской подруги Люся взяла ее внука, помогая ему в учебе и при его болезнях. Его мама сейчас тяжело больна, отец работает и ухаживает за женой. Мальчик поступил в реставрационный лицей.
У самой Людмилы Васильевны своей семьи нет. Как-то она рассказала о своем военном детстве, о блокаде. Я записала этот рассказ и предлагаю его вам.
Воспоминания Людмилы Васильевны Евсеенко, 1935 г. р.
Моя мама Александра Николаевна на лето 1941 года вывезла меня и двух моих двоюродных сестер к бабушке в деревню Куровицы (недалеко от поселка Сиверская под Ленинградом) и вернулась на работу на завод «Красный треугольник».
Мама, как и многие, верила, что война быстро закончится, но когда 19 августа 1941 года на работе она услышала по радио, что враг приближается к Сиверской, она, не заходя домой, в летнем платье, с сумочкой (успела только забежать в цех к мужу) поехала за дочкой.
После войны мама мне рассказала, что поезд до Гатчины немцы бомбили, все выскакивали и бежали в лес. Многие падали раненые, убитые. Только ночью добрались до деревни. Жители деревни еще раньше (накануне) вместе с детьми ушли в лес, спасаясь от бомбежек. Мама и родственница пошли в лес, где нас и нашли. Мама стала собираться, чтобы утром со мной идти пешком в Ленинград.
Но на рассвете лес стали прочесывать автоматчики, и всех выгоняли из леса. Мы вернулись в деревню, и с этого момента мы оказались в оккупации.
Мы остались в деревне без одежды, без обуви, без продуктов. И первую зиму 1941-42 годов мы голодали, осенью собирали по полям оставшиеся кое-где овощи. Мама заболела: цинга и болели ноги.
Выручила бабушка – она была крестьянкой из Белоруссии и ходила работать к местным жителям. Она знала народные средства лечения. Жители давали ей кто что может: овощи, зерно, одежду. Мы продержались до весны.
Немецкие части стояли в деревне. Они с самого начала расстреляли трех молодых ребят-комсомольцев. Отбирали у жителей продукты, зимой – теплую одежду, обувь. Весной, летом я ходила босиком, а ближе к осени бабушка плела летом лапти.
Весной 1942 года мы посадили небольшой огород из того, что бабушка получила от жителей за работу. Летом, когда мама подлечилась, они с бабушкой ходили в лес за ягодами. Позднее я стала ходить с бабушкой.
Потом мама, когда немного окрепла, стала браться за любую работу: стирала белье, делала ремонт в избах, работала на огородах, и уже к осени 1942-го мы уже почти не голодали. Мы так прожили до зимы 1943 года.
Когда началось наступление советских войск, немцы стали отступать, и я, идя по обочине дороги, однажды попала под немецкую машину, которая неслась, не разбирая дороги. Они бросили меня, умчавшись.
У меня была сломана нога, и я лежала на обочине. Через некоторое время местные жители, проходившие мимо, сообщили моей маме и принесли меня домой.
Один из местных жителей дал маме лошадь, и мама отвезла меня в Сиверскую, в больницу, которая была пуста, так как во время войны не работала, но один из местных врачей приходил иногда в больницу посмотреть, не пришел ли кто-то больной. Мама и я дождались этого врача, и он сказал, что мне нужно положить ногу на вытяжение, и меня положили.
Мама осталась со мной. И еще был один больной мальчик со своей мамой. Это спасло мою маму от угона в Германию, так как из нашей деревни немцы угоняли всех работоспособных.
Был январь 1944 года, мы лежали в палате на тюфяках на кроватях и видели в окно ночью огненные стрелы – позднее мы узнали, что это были «Катюши». Из окон выбиты были стекла, и я помню, что пол был в осколках. Утром пришел этот врач и кричит: «Есть кто живой?». Мама кричит: «Есть! Есть!»
Мама пошла за водой на улицу и увидела солдата, на ушанке – звездочка. Мы с женщиной, которая была с мальчиком, бросились к солдату, обнимали, целовали, плакали. Пришли наши. Меня отвезли в Гатчину в военный госпиталь, и там меня долечили.
Мы ничего не знали об отце, наши письма оставались без ответа, так как мамины родители и отец (он работал на «Красном треугольнике») умерли. Отец просился на фронт, но его не отпускали, так как его цех делал резину для гусениц танков. Мой отец Василий Семенович умер на заводе (с завода не уходили многие – не было сил).
Так как нам некому было прислать вызов на возвращение в Ленинград, мама устроилась на работу вольнонаемной на военный аэродром в Рождествено. Расчищали взлетные полосы и загружали бомбы в бомболюки.
Мама написала два письма – в отдел кадров завода «Красный треугольник» и Жданову А.А. Ответ от Жданова пришел в деревню Куровицы, где мы жили (аэродром был приблизительно в 8 километрах и мама пешком ходила работать на аэродром в 4 часа утра к 6 утра).
Мама писала Жданову подробно о нашей жизни под немцами и о том, что я хожу на костылях, ослаблена. В письме от Жданова было направление в оздоровительный детский лагерь, деревня Даймище.
Там было 15-20 детей. С нами занимались лечебной физкультурой. И усиленное питание для детей. Я поправилась и осенью 1944 года пошла в 1-й класс в деревне Куровицы. Училась хорошо. Тетрадей не было – писали на газетах, сшивали их, как тетради.
И еще: из секретариата Жданова и с завода «Красный треугольник» пришли два вызова в Ленинград. И, таким образом, в июне 1945 года мы вернулись в Ленинград.
Еще не получив ответов от Жданова и с завода, маме в воинской части (аэродрома) дали командировку в Ленинград. Остановилась у родственников 7 мая.
Она рассказывала: «Мы утром спим, включаем радио и слышим: «Война закончена. Победа». С родственниками поехали на Дворцовую площадь, там плакали, смеялись, обнимались, и я вернулась в часть с опозданием на 1 день, но меня уже никто не ругал».
В июне 1945 года мы вернулись, и в сентябре я пошла во 2-й класс 265-й школы Ленинского района на Курляндской улице (теперь Адмиралтейский район).
Людмила Седова.
На фото 1950-го года: во втором ряду в центре стоит Люся Евсеенко.
Другие статьи номера в рубрике Вселенная:
