Вселенная
Урок мужества
Татьяна Кирияка
Татьяна Григорьевна Кирияка родилась в семье участника Великой Отечественной войны в селе Заметное Чугуевского района Приморского края. Она – землячка знаменитого прозаика-дальневосточника А.А. Фадеева, автора прославленных романов «Разгром», «Последний из удэгэ», «Молодая гвардия». Десятилетку Татьяна Кирияка окончила в школе его имени в районном центре Чугуевке.
После Уссурийского педагогического института много лет преподавала словесность старшеклассникам в Приморье и Москве. Во время учительства стала пробовать себя в прозе. Ее жанр – психологический рассказ и лирическая новелла. Татьяна Кирияка поднимает вечные темы, касающиеся человеческих отношений. Они всегда проникнуты светлым, задушевным чувством. Татьяна Кирияка умеет видеть и живописать красоту жизни, убедительно раскрывать ее смысл. Предлагаем вашему вниманию рассказ «Урок мужества».
Урок мужества
Танюшка радовалась приходу весны.
Рано выставили рамы. У завалинки начала просыхать черная полоска земли. Девочки спешили ее утоптать, чертили «классики» и скакали весь день, радуясь первой игре. Хотелось прочувствовать легкость, свободу.
Даже мальчишки прыгали по квадратам, добавляя к игре свои правила.
За домом простиралось огороженное поле. Оно принадлежало нескольким семьям, а наделы отделялись межами. Сейчас оно было похоже на черно-белую шкуру исполинского барса.
Весна так спешила, что всёживое, боясь отстать, забыв про очередность, творило чудеса. Солнечной щедрости хватало всем. На бугорках зазеленела выпущенная на волю трава. Лесок за огородом приветливо покачивал оранжевыми веточками.
Подтаявшая земля приятно пахла прелой травой, дурманила особым запахом, обостренно ощущаемым ранней весной, знакомым давно, неразложимым на отдельные запахи. Вот тогда-то земля удивительно походила на черный бархат, спрыснутый водой.
Весенняя пахота в деревне – праздник для всех. Не потому, что делать нечего, как раз наоборот, начинались бесконечные заботы.
Ближе к дому землю вскопали и засеяли огородной мелочью.
Самое главное – посадить картофель! Им засаживали почти весь огород, потому что картошка кормила большие семьи, которых было много на селе. Известно, что главный едок в доме – орава мальчишек: набегаются, наработаются и – за стол, всё идет в ход, всё подметают прожорливые рты, но картошка дает силу, сытость, глядишь, до нового урожая дотянули.
У дома уже стояла рыжая лошадка, запряженная в длинные оглобли, к которым мастерски приделан сверкающий на солнце плужок.
Очередность пахоты определялась жребием, потому что лошадь была одна на всех. Отец торопливо открывал ворота, пропуская долгожданного помощника. Тот, слегка кивнув хозяину, зычно покрикивал на лошадь, которая и без этого окрика хорошо знала свои обязанности.
Останавливался у края поля, опускал плуг, и заждавшаяся земля обнажала черный пласт. Приподнятая бугорком, рассыпчато ложилась свежей полосой, которая нарезалась не по кругу, а восьмеркой, чтобы не притоптать только что вспаханную землю.
Приготовленная семенная картошка с розовыми глазками так и просилась в землю.
Посадить картошку спешили в тот же день, чтобы земля не пересохла на солнце, сохранила нужную для всходов влажность.
Вываливались на поле всей семьей: одни сносили камни, другие набивали лунки, третьи осторожно кидали в них картошку и засыпали сверху землей. Даже малыши суетились рядом, не мешались под ногами, а делали посильную работу.
Поздним вечером, перепачканные, наскоро обмывались и расходились по спальным местам, чувствуя тяжелую усталость в спине, руках, непривычно натруженных после долгой зимы.
В огороде всё было засажено, и только широкие дорожки между грядками плотно утоптаны. Оставался свободным небольшой клочок земли, оставленный под помидоры.
Сегодня решено высаживать рассаду. Отец взялся за ручки самодельной тачки и покатил ее к сараю, где с прошлого лета дожидалась кучка навоза, поднятая пирамидой.
Мать бережно доставала крепкие ростки из ящика, Танюшка из бачка подливала под корешок теплую водичку. Солидно выстраивались ровные рядки. От них шел терпкий запах, напоминающий запах созревающих плодов.
– Это «бычье сердце». Помнишь, какие они уродились в прошлом году? – улыбаясь, спрашивала мать.
Как не помнить! Вишнево-сиреневый помидор не уместился в двух Танюшкиных ладонях. Мать обтерла его о передник, разломила. Неровные половинки открыли розовую мякоть, будто покрытую инеем. Она таяла во рту, сладковатая, сочная, но сок не стекал по рукам.
Урожай был такой, что каждый вечер собирали с грядки полный бачок красавцев разной формы и окраски.
Лето буйствовало. Всё будто ошалело от такого буйства. В саду всё цвело одновременно, шапками распускались цветы, а осыпались белыми сугробами. От завязавшихся плодов уже сейчас ветви почти доставали до земли, а ведь еще середина лета.
День начался с того, что Танюшка срезала по просьбе матери цветы в палисаднике, занесла букет в дом, соображая, во что бы его поставить.
Вдруг утреннее солнце выключили, будто лампочку ночью. Танюшка остановилась с букетом посреди комнаты, не понимая, что произошло. Вышла на крыльцо.
Черным фронтом надвигалась тьма, гоня впереди холод. Крупные мурашки защипали тело, вцепились в голые ноги, руки.
Где мать? Отец со старшими детьми спозаранку ушел на покос – Танюшка слышала вчера вечером.
Вдруг ударили крупные градины. Танюшка стремглав кинулась в дом, выглянула в окно.
Марево разлилось, еще больше сгущая мрак. С остервенением ледяной дождь обрушился с неба, разгружая безжалостную бездну, открытую наверху. С оглушительным звоном жемчужные ожерелья вонзались в подоконник, отскакивали, разлетались по земле.
Очертания забора, деревьев растворила ледяная завеса, даже казалось, что в этой круговерти мечется какая-то фигура.
Во всём доме стоял гул от ударов по крыше, отчего она стонала и выла от боли.
Вдруг всё стихло, оглушив тишиной.
Танюшка всунула ноги в материны сапоги, стоявшие в коридоре, стянула с вешалки старую кофту.
Дверь на крыльцо не открывалась.
Поднатужившись, Танюшка сдвинула ее с места. На крыльце, сцепившись, толстым слоем лежали градины, не собиравшиеся таять.
Весь двор тоже был покрыт слипшимся бугристым пластом.
– Где мама? – пульсировало в мозгу.
Скользя большими сапогами, она направилась в огород.
Что это?
Перед ней было мертвое поле, изрытое, чужое. Только рваный ствол подсолнуха, похожий на сломанный черенок лопаты, скорбно уставился в небо. Клубничную грядку град перемешал с землей, окропив ее кровавым соком.
Небо вдруг вспыхнуло такой радостной синевой, что ударило по глазам.
Сердце девочки сжалось:
– Это беда! Ведь до зимы ничего не вырастет, кроме травы.
Посреди поля стояла мать. Холщовая куртка была мокрой, подол облепил ноги. Танюшка осторожно шла к одинокой фигуре, ступая в колдобины, холодеющие белесо. Остановилась, боясь увидеть глаза матери.
Мать почувствовала ее приближение, повернула спокойное лицо и тихо сказала:
– Здесь холодно, иди в дом, я сейчас приду.
Танюшка медленно побрела к дому, обернулась. Мать стояла, опустив голову, будто о чем-то задумалась.
Где-то Танюшка это уже видела. В кино про войну! Там так же стояла женщина, похожая на мать, посреди поля, перерытого снарядами.
Мать вошла в дом, сменила мокрую одежду, подошла к растерявшейся дочке.
– Всё будет хорошо, – спокойно прозвучал родной голос.
Она взяла девочку на колени, легонько притянула к груди и погладила беленькую головку.
Танюшка была еще мала, чтобы понять: в ее жизни усвоен первый урок – обычный урок человеческого мужества.
Татьяна Кирияка
Рассказ дан в сокращении.
Другие статьи номера в рубрике Вселенная:
