Вселенная
Смерть ходила по пятам
Записано со слов Ю.С. Клещёва
Детям моим, внукам и правнукам:
Не дай Бог вам пережить
То, что досталось мне…
Война и подросток.
Мне было 14 лет, когда началась Вторая мировая война. Я жил с мамой в Москве, в Сокольниках. Для сохранения молодого поколения моих сверстников отправляли далеко от Москвы. Мама очень боялась отпускать меня, прятала в шкаф, когда милиционер приходил за мной.
Мама работала на обойной фабрике, которая с началом войны стала выпускать маскировочные халаты для фронта. Директором был немец, очень хороший специалист, а главное – хороший человек. Чтобы не умереть с голоду, мама упросила его взять меня на работу. Я был крепкий, высокий для своих лет подросток. И вот я уже работаю электриком, ремонтирую часто перегорающие электроплитки, на которых разогревается клей. Работали по 16 часов, затем там же спали и снова работали.
Однажды одна работница, у которой дома остались трое детей с пожилой бабушкой, упросила отпустить ее домой на 1 сутки. Дома ее ждало много дел, уставшая, она заснула и проспала, опоздала на 1 час на работу. Ее судили показательным судом, я тоже находился в зале, когда объявили приговор, посадили ее в тюрьму, а детей отправили в детдом.
Как я был потрясен увиденным! В моей душе смешались жалость, несправедливость, страх. Меня постоянно преследовало желание спать, страх проспать, а самое главное – постоянный голод. Мы срывали со стен обои, соскребали клейстер, из него и варили «кашу».
Однажды меня послали в командировку на элеватор. Вот где я наелся, тайком, чтобы никто не увидел (иначе могли за это судить), я ел горстями полугнилое зерно. Так хотелось отнести и накормить маму!
Вечерами, когда не был на фабрике, я вместе с взрослыми дежурил на крыше, гасил фугасы, сбрасываемые немецкими самолетами на дома. Страха совсем не было, хотя в любой момент мог бы погибнуть.
С работы нас посылали за город рыть оборонительные окопы, я работал наравне с взрослыми, там хорошо кормили. Посуды не хватало всем, мне выдали таз, повар полевой кухни кидал в него какой-то похлебки, туда же перловую кашу. Как было вкусно! Нас обстреливали с самолетов немцы, мы бросались на дно окопа.
Однажды с самолета выбросили листовки. Строго запрещалось их подбирать, иначе расстрел на месте. Сильно рискуя, я схватил на лету одну листовку, спрятал в сапог, а дома прочитал. Не помню, что было написано, но я стал сомневаться в правильности политики Сталина. Но этого нельзя было никому не только говорить, даже думать об этом.
В 17 лет, когда уже фронт был далеко от Москвы, я поступил в техникум и вместе с двумя друзьями атаковал военкомат, хотелось на фронт, защищать Родину.
Нам все время отказывали из-за малости лет. У Володи дядя занимал какой-то высокий пост, и мы упросили его походатайствовать за нас. И вот на предпоследний военный призыв нам выдали повестки. Мы были счастливы. Но в последний момент Володя отказался, а мы со вторым товарищем попали в разные эшелоны.
И вот я еду на фронт в полном военном наряде. Уже слышны звуки разрывов снарядов. А в это время Сталин издает приказ о сохранении молодого мужского поколения, и нас разворачивают назад, в тыл. Так я попал в одно из военных училищ в центре России, затем служил на аэродроме по техобслуживанию самолетов аж до 1951 года, т.е. семь лет, до 24 лет. В эти годы я был сыт военным пайком, но по характеру я вольнолюбивый – мне эти годы казались адом.
Демобилизовавшись, я оказался дома без образования, работа – только грузчиком, стал самостоятельно учиться, сдавать экстерном экзамены, увлекался греблей, собирал мотоциклы, автомобили.
В 1945 году получил медаль «За победу над Германией». И только в 2001 году, согласно закону о ветеранах, мне выдали в военкомате удостоверение участника войны, а в 2005 году получил юбилейную медаль к 60-летию Победы.
Записано по памяти со слов Юрия Семеновича Клещёва, спустя 2 года после его смерти.
Другие статьи номера в рубрике Вселенная:
